Судьба Убийцы

Мы ушли в каюту Янтарь.

– Вы скучаете по Ивовому Лесу? – неожиданно спросил он меня.

– Я не так много думаю об этом, - сказал я ему. Но я скучал. Не столько по дому, сколько по людям и по жизни, которая там была. Такая жизнь и так недолго.

– А я думаю, - тихо сказал Пер.
– Иногда. Я утратил уверенность в том, какой могла бы быть моя жизнь. Я собирался вырасти выше моего отца, зваться Таллестманом и сменить его в конюшнях, когда он состарится.

– Это все еще возможно, - сказал я, но он покачал головой. На какое-то время он затих. Затем он рассказал мне длинную путаную историю о том, как впервые ухаживал за лошадью гораздо более высокой, чем он мог дотянуться. Я заметил, что теперь он может говорить о своем отце без слез. Когда он замолчал, я смотрел в окно на звезды над городом. Ненадолго я задремал. Когда я проснулся, в каюте было темно, за исключением пятна света от почти полной луны. Пер крепко спал, но я уже полностью проснулся. Не имея представления о том, что меня разбудило, я нашел сброшенные сапоги, надел их и вышел из каюты.

На палубе луна и все еще горящие огни Делипая сделали ночь темно-серой. Я услышал голоса и тихо подошел к носу.

– Ты подтягиваешь якорь, - обвинял Клеф.

– Начался прилив, а дно мягкое. Вряд ли я виноват, что якорь не держится, - голос Совершенного звучал нетерпеливо, как у мальчика.

– Я позову всех членов экипажа, которые сейчас на борту, чтобы удержать тебя на месте, возможно, придется снова поднять и бросить якорь.

– А может и нет. Мне кажется, что сейчас он держится. Возможно, он просто проскользнул.

Я остановился, стараясь дышать как можно тише. Я посмотрел на город и попытался определить, сдвинулся ли корабль. Я не мог понять. Но, посмотрев на Проказницу, я убедился, что он это сделал. Расстояние между двумя живыми кораблями сократилось.

– О, боже. Снова проскользнул, - корабль как будто извинялся, но уж больно весело. Мы приближались к Проказнице. Она, казалось, не замечала нас, ее голова была опущена на грудь. Она спала? Нуждается ли корабль из диводрева во сне?

– Совершенный!
– предупредил его Клеф.

– Опять проскальзывает, - объявил корабль, и теперь наше перемещение к другому живому кораблю стало явным.

– Все наверх!
– резко взревел Клеф. Его свист пронзил мирную ночь.
– На палубу!

Я услышал крики и шлепанье ног на нижней палубе, а затем Совершенный заговорил:

– Проказница! Я перетаскиваю якорь. Держи меня!
– Проказница вздрогнула, приходя в себя, подняла голову с широко раскрытыми глазами. Совершенный протянул ей руки, умоляя, и спустя мгновение она потянулась к нему.

– Мой бушприт! – крикнула она, и они едва избежали катастрофы. Совершенный поймал ее за руку и впечатляюще мощным рывком приблизился к ней почти вплотную. Это привело к сильному раскачиванию обоих кораблей, и я услышал тревожные крики экипажа Проказницы. Мгновением спустя Совершенный обнял ее одной рукой, несмотря на усилия, с которыми она пыталась его оттолкнуть.

– Спокойно!
– предупредил он ее.
– Иначе ты безнадежно запутаешь нас обоих. Я хочу поговорить с тобой. И я хочу касаться тебя, пока говорю.

– Оттащите его!
– крикнула она своей высыпавшей наверх команде, тщетно пытаясь оттолкнуться от его рельефной груди.

Клеф выкрикивал команды своему экипажу, кто-то сердито проклинал его с палубы Проказницы, требуя ответить, к какой разновидности идиотов он относится. Клеф пытался объясниться, одновременно лающим голосом отдавая команды своим.

Хохот Совершенного заглушил всю эту какофонию. Кроме голоса Проказницы.

– Уберите его от меня!
– покрикивала на свою команду Проказница. Но Совершенный ухватил ее за волосы на затылке и отогнул голову назад, так что ее обнаженные груди подались к нему. К моему удивлению, он наклонился и поцеловал одну. Когда она вскрикнула от возмущения и вцепилась в его лицо руками, он сильнее потянул ее за волосы. Свободной рукой он дотянулся и схватил сразу несколько канатов из такелажа ее бушприта. На ее удары он не обращал внимания.

– Не пытайтесь меня оттолкнуть!
– предупредил он ее экипаж.
– Убирайтесь с фордека. Вы все! Клеф, отправь всех обратно. И вы, с Проказницы, вернитесь на свои койки. Если только среди вас нет Бойо. Пошлите его ко мне, если он там. Если нет, оставьте нас в покое!
– он снова наклонил голову, чтобы поцеловать Проказницу, но она схватила его за волосы и попыталась их выдрать. Он позволил ей погрузиться руками в его шевелюру, а затем внезапно одеревенел.

– Как ты думаешь, это дерево чувствует боль?
– потребовал он ответа.
– Нет, если я не позволю этого. Но что ты чувствуешь, когда я тебя целую? Ты помнишь гнев Альтии, когда Кеннит принудил ее? Сохранила ли ты это воспоминание, или она лишь моя, эта боль, которую я поглотил, чтобы она смогла исцелиться? Так же, как забрал боль Кеннита от того, что творил с ним Игрот. У тебя остались только человеческие воспоминания? Что ты чувствуешь, деревянный корабль? Или дракон все еще скрывается в тебе? Однажды ты назвала себя Молнией. Вспоминаешь ли ты об этом? Вспоминаешь ли ярость королевы - драконицы, взмывающей ввысь и бросающей вызов всем возжелавшим покорить ее? Кто ты сейчас, Проказница? Женщина, которая борется с мужчиной, или королева - дракон, которая бросает вызов своему партнеру?

Внезапно она прекратила борьбу, ее черты приобрели вид ледяной надменности аристократки. Затем, не обращая внимания на руки, вцепившиеся ей в волосы, она покачала головой и уставилась на него глазами, пылающими чистой ненавистью.

– Безумный корабль! – крикнула она ему.
– Отверженный! Что это за умопомрачение? Ты что, хочешь утонуть прямо здесь, в гавани Делипая? Ты не подходишь мне, ни как женщине, ни как дракону.

Краем глаза я увидел лодку, отчалившую от Проказницы, четверо мужчин яростно гребли в сторону Делипая, несомненно, чтобы предупредить кого-то и попросить о помощи. Если Совершенный и видел это, то не обратил внимания.

– Ты уверена?
– когда он произнес эти слова, я почувствовал пульсацию изменений, разошедшуюся по кораблю.

– Я уверена, - презрительно сказала Проказница. Она отвернулась от него.
– Чего ты хочешь от меня?
– тихо спросила она.

– Я хочу, чтобы ты вспомнила, что ты дракон. Не корабль, не слуга людей, которые плавают на тебе, и не бесполое существо, заключенное в теле женщины. Дракон. Как и я. Когда он произносил это, он менялся, возвращаясь к образу полудракона. Я обнаружил себя стоящим с плотно сплетенными на груди руками, установившим свои стены. Я пытался приглушить в себе Скилл и Уит, словно жертва, которой угрожает хищник. Я видел, как темные завитки волос на его затылке превратились в драконий гребень, и как его шея становилась все более длинной и гибкой.

Но самое удивительное я увидел на лице Проказницы. Оно застыло. Глаза засияли ярким хищным блеском, пока она наблюдала за его преображением. Она не отвернулась от него.

Когда его трансформация была завершена, когда я почувствовал, что всплеск его магии стих, она, наконец, заговорила:

– Ты думаешь, я когда-либо забывала, что я дракон? Но что из этого? Не отвергать же мне ту жизнь, которую имею, из-за тоски о том, что потеряно? Какую жизнь я получу? Безумного корабля, прикованного цепью на берегу, изолированного и избегаемого?
– она обвела взглядом преобразованную фигуру.
– Или играющего в дракона? Ты жалок.

Он не дрогнул от ее презрения.

– Ты можешь быть драконом. Как и должно быть.

Тишина. Затем, негромко, голосом, в котором равно могло звучать, как отвращение, так и сильнейшее сострадание, она произнесла:

– Ты безумен.

– Нет. Оставь свои человеческие воспоминания, оставь на время корабль. Вернись назад, мимо длительного заключения внутри кокона, мимо времени твоего существования змеей. Можешь ли ты вспомнить, как была драконом? Полностью вспомнить?

Мне показалось, что я снова ощутил движение магии. Возможно, она передавалась от корабля к кораблю, от Совершенного к Проказнице. Я уловил обрывки блуждающих воспоминаний, как будто уловил запах иноземной пищи. Я парил над лесом; ветер наполнял мои паруса и я разрезал волны. Я пролетал над долинами, густо заросшими зеленью, но мои глаза были остры, и я мог ощущать малейшее движение живой плоти, плоти, которая могла быть моей пищей. Я рассекал воды, холодные и глубокие, но под собой я мог ощущать смутные ритмы бытия иных существ, чешуйчатых, свободных, как и я когда-то. Я почувствовал, что стремлюсь вперед, что меня затягивает в этот мир крыльев и чудес.