Судьба Убийцы

Все-таки Шут был менее ограничен в передвижениях, чем я. Как Янтарь, он свободно передвигался по палубе, будучи невосприимчив к неудовольствию команды и капитанов, поскольку являлся любимчиком корабля. Совершенный часто требовал ее присутствия, чтобы поговорить или послушать музыку. Это была свобода, которой я завидовал, и старался не обижаться. Но мои вечера от этого становились длинными и одинокими.

Однажды вечером, когда Янтарь покинула каюту, чтобы провести время с носовой фигурой, я не смог более оставаться в тесной закрытой каюте. Не слишком предаваясь угрызениям совести, я порылся во внушительном гардеробе, который Спарк и Янтарь приволокли на борт. Я нашел чудесный плащ Элдерлингов, уложенный в маленький сверток бабочкой наружу, и развернул его. Большинство Элдерлингов были высокими, так что плащом можно было укрыться полностью. Я колебался. – Нет, это было сокровищем Пчелки, и она отдала его Перу, чтобы спасти его. В свою очередь, он безропотно отдал его Шуту. Но теперь пришел мой черед.

Я надел его бабочкой вовнутрь. Как и все одеяния Элдерлингов, он непостижимым образом приспособился к моей фигуре. Спереди он застегивался на ряд пуговиц от горла до самых ног. В нем были прорези для рук. Я нашел их и поднял капюшон, чтобы накрыть голову. Он занавесом упал на лицо. Я ожидал, что это меня ослепит, но оказалось, что я могу видеть сквозь него. Я наблюдал, как моя бестелесная рука тянулась к дверной ручке. Я открыл дверь, опустил руку и вышел. Я постоял, позволяя плащу принять тусклый цвет стен коридора.

Вскоре я обнаружил, что полы плаща достают до пола. Двигался я медленно, но все же пару раз наступил спереди на край плаща. Так как я исследовал корабль невидимым, то при подъеме на каждую лестницу нужно было выжидать, когда рядом никого не будет, потому что мне приходилось приподнимать полы плаща, чтобы взбираться наверх. Я задавался вопросом, знал ли обо мне корабль, но не хотел этого проверять и не рисковал подходить слишком близко к носовой фигуре. Я бродил, как привидение, двигался, только когда рядом не было членов команды, и тщательно выбирал места остановок. Как только ночь стала темнее, я стал передвигаться смелее. Я обнаружил Пера, сидящего на палубе рядом с Клефом в желтом круге света фонаря. Я оставался вне пределов их досягаемости.

– Это называется такелажная свайка, - объяснял он мальчику.
– Использовать нужно острый конец. Вот сейчас у меня в руках деревянная свайка. Так что берешь старый линь, который ни для чего другого не годится, выбираешь вид узлов для плетения, - и можешь плести коврики или все, что захочешь. Видишь? Это один из первых, которые я сделал. Полезная и хорошенькая вещица.

Я беззвучно стоял рядом и наблюдал, как Клеф помогает мальчику сделать первый узел. Это ремесло напомнило мне о Лейси, занятую своими иглами и крючками. Она делала красивые вещи, манжеты, воротники, салфетки. И мало кто знал, что острые кончики ее спиц были оружием в умелых руках телохранителя Пейшенс. Я отошел от них, желая, чтобы Пер отказался от своей неистовой преданности Пчелке и смог стать юнгой. Конечно, это лучше, чем быть причастным к работе убийцы.

Затем я направился на поиски Ланта. Поскольку отношение команды к нам приобрело мрачный оттенок, я беспокоился за него больше, чем мне хотелось бы признаться. Если кому-то из экипажа понадобится найти мишень для своего гнева, это, скорее всего, будет Лант. Он молодой и крепкий, спровоцировать его на драку не посчиталось бы трусостью. Я не раз предупреждал его опасаться нападения. Он обещал быть осторожным, но, устало вздохнув, сказал, что способен сам о себе позаботиться.

Я нашел его в сумерках на палубе, он смотрел на воду, держась за поручни. Ветра были благоприятными, и Совершенный плавно разрезал водную гладь. Палубы были почти пустыми. Рядом с ним стояла Спарк, они разговаривали вполголоса. Я подошел поближе.

– Пожалуйста, не надо, - услышал я его голос.

Но она отпустила поручни и поднырнула ему под руки, оказавшись в их кольце. Она склонила голову ему на плечо.

– Это потому что я низкого происхождения?
– спросила она.

– Нет, - я видел, как трудно ему было убрать руки и отодвинуться.
– Ты знаешь, что это не так.

– Мой возраст?

Ссутулив плечи, он оперся на поручни.

– Ты ненамного моложе меня. Спарк, пожалуйста. Я же сказал тебе. У меня есть долг перед отцом. Я не свободен…

Она прильнула к нему и поцеловала. Он повернул к ней лицо, позволив ее губам найти его губы. Он тихо, умоляюще застонал. Затем внезапно заключил ее в объятия, прижался к ней всем телом, подталкивая к поручням, и поцеловал крепче. Ее бледные руки легли ему на бедра, притягивая к себе. Она прервала поцелуй и, задыхаясь, сказала:

– Мне все равно. Мне нужно то, что у меня есть сейчас.

Я стоял, оцепенев.

Он снова поцеловал ее. Затем, с самообладанием, которому я позавидовал, положил руки ей на плечи и мягко отстранил от себя. И сказал охрипшим голосом:

– В моем роду уже достаточно бастардов, Спарк. Я не хочу делать еще одного. Не хочу разрушить доверие моего отца. Я обещал ему и боюсь, что эти слова были последними, которые он услышал от меня. Я должен пройти все это до конца. И я не стану рисковать, оставив ребенка без отца.

– Я знаю способы предотвратить...

Но он покачал головой

– Как ты будешь «предотвращать»? Как это было со мной? Нет. Ты говорила, что Янтарь сообщила тебе, что, скорее всего, они с Фитцем оба умрут. А так как меня послали, чтобы его защищать, это значит, что я умру раньше него. Мне будет стыдно, если ты останешься без защитника, хоть и надеюсь, что Пер будет рядом с тобой. Но я не оставлю тебя одну с ребенком.

– Скорее всего это я буду его защищать! – она попыталась взять его за руку, но он вцепился в поручни. Она довольствовалась тем, что накрыла его руку своей ладонью.
– Возможно, я умру, защищая тебя, прежде чем ты умрешь, защищая Фитца, - пошутила она, но смешок ее был невесел.

Я тихонько отошел от них, меня душили слезы. Я не осознавал, что плачу, пока не стал задыхаться. Так много жизней исковеркано лишь потому, что мой отец уступил похоти. Или любви? Если бы Чейд не родился, если бы я не родился, - могли бы иные лица сыграть наши роли? Как часто Шут говорил мне, что жизнь – это огромное колесо, которое катится по накатанной колее, и что его задача – выбить колесо с этого пути и направить на лучший. Было ли это тем, свидетелем чего я оказался этой ночью?
– Лант, отказывающийся продолжать традицию Видящих плодить горемычных бастардов? Я вернулся в уединение каюты, закрыл за собой дверь, снял плащ-бабочку и аккуратно положил его на место. Я пожалел, что не надевал его раньше. Я пожалел, что не знал того, что знаю теперь. Я положил плащ туда, где взял, решив, что больше не буду использовать его, и я знал, что солгал себе.

Теперь наш курс выбирал Совершенный, не обращая внимания на желания Альтии и Брэшена. Бингтаун был оставлен далеко позади, без захода в порт. Мы не выгрузили там груз и не пополнили запасы провизии и воды. Мы прошли вдоль изменчивой линии болотистых берегов и вошли в воды Пиратских островов. Некоторые были заселены, другие казались дикими и необитаемыми. Совершенному все это было безразлично. Нам оставалось с тоской смотреть ночью на огни крошечных портовых городков, где мы могли бы достать свежую воду и еду, но корабль не останавливался. Мы двигались так же неустанно, как и само море. И наши пайки становились все меньше.

– Мы пленники.

Шут, лежавший на нижней койке в нашей душной каюте, сел и повернулся ко мне.

– Ты говорил с Альтией и Брэшеном? Ты знаешь, почему они советовали нам не покидать каюту?

– Не с ними. В сложившихся обстоятельствах, я думаю, они очень терпимо к нам относятся. Это Совершенный взял нас в плен, - я понизил голос, с болью осознавая, что не могу сказать ничего, находясь внутри деревянного корпуса живого корабля, что не стало бы ему известным. Его теперь не заботят контракты и поставки Альтии и Брэшена. Как и наши удобства и безопасность. Он не заботится об этом. Его не беспокоит, что мы плохо подготовлены для этого путешествия, потому что не могли пополнить запасы в Бингтауне. Наши мизерные порции ничего не значат для него. Он идет сквозь ночь и шторм. Когда Альтия приказала рифить паруса, его так сильно качнуло, что ей пришлось отзывать матросов вниз.