Судьба. Книга 3

По дороге им встретился старик, флегматично понукающий осла. Они поздоровались, и Сергей спросил, куда почтенный яшули держит путь.

— В город, — немногословно ответил старик.

— В городе неспокойно, — сказал Сергей, — доброму человеку сейчас не стоит туда ехать.

Старик внимательно оглядел путников.

— Вы-то не большевики будете?

— Почему вы так решили?

— Хвосты у ваших коней подрезаны.

— А если большевики, тогда — что?

— Тогда вам, сынок, тоже поворачивать надо. Вон аул Хамат-есира виднеется, видишь? Туда нынче много джигитов понаехало. И инглизы с ними.

— Джигиты — чьи?

— Разбери их, чьи они. Говорят, Бекмурад-бай джигиты. Да вы не стойте так на виду! Заметят — пропадёте!

— Не пропадём, отец. Ты скажи, пожалуйста, сколько в ауле конных?

— Сколько бы ни было, вам не справиться. Бегите, говорю! — прикрикнул старик.

— Хоть приблизительно? — настаивал Сергей.

— Человек сорок.

— А ты, яшули, зачем в город едешь?

— Ай, сынок, меньше разговаривай! Езжайте скорее за подмогой.

Сергей задумался — верить старику или не верить?

— Ты всё-таки скажи, отец, зачем едешь в город, — попросил ое.

В глазах старика мелькнула усмешка.

— Могу сказать, коль интересно. Если вы не торопитесь, то и мне торопиться не стоит. К вам я ехал, к большевикам. Хотел сообщить, что чернорубашечники в нашем ауле. А вы всё расспрашиваете, всё расспрашиваете… Значит, ты за большевиков?

— Не знаю, за кого я. Был у меня единственный сын — его Эзиз-хан убил, большевик, сказал. Нет у меня врагов среди туркмен, русских, инглизов. Чёрнорубашечники — враги. Понятно теперь, куда и зачем ехал?

Поблагодарив старика и распрощавшись с ним, Сергей стал совещаться с товарищами. Похоже, что старику можно верить, по всё же следует убедиться самим, сколько джигитов и англичан в ауле, как они вооружены. Решили, что в аул поедет Дурды, а остальные спрячутся в камышах возле арыка и будут ждать.

Дурды поехал. У аульной околицы он повстречал дайханина. Дайханин оказался словоохотливым, ответил на все вопросы. Сведения, сообщённые стариком, подтвердились. Кое-что и нового узнал Дурды. Ехать в аул не имело смысла, и он уже поворачивал копя, когда раздался выстрел и пуля взбила султанчик пыля на дороге. Дурды ожёг коня плетью и поскакал к своим.

Но было уже поздно — из аула вырвалась погоня.

— Не стреляйте! — приказал Сергей. — Подпускайте ближе! И ждите команды!

Дружный залп свалил нескольких преследователей. Остальные спешились, прячась за камышами.

Расстреляв по обойме, Сергей с товарищами вскочили на коней и помчались по дороге вдоль широкого полноводного арыка, тянущегося параллельно Мургабу. Некоторое время казалось, что они уйдут от погони. Но тут, сражённый пулей, грохнулся на землю конь Аги Ханджаева. Это произошло возле аула Полат-бая, где они совсем недавно останавливались на отдых.

Ага вскочил на ноги и, прихрамывая, кинулся к камышам, которыми густо зарос по берегам арык. Но не пробежал и двадцати шагов, как его ткнула в бедро железная спица пули, и он упал. Дурды скатился с коня.

— Аллак, давай сюда! — закричал он.

Вдвоём они помогли Ханджаеву взобраться на Алла-кова коня.

— Садись и гони в город! — Дурды махнул плетью.

Аллак поскакал. Ему предстояло миновать мост через арык, открытое пространство до мургабского моста и уж оттуда — до города.

Четверо друзей залегли, отстреливаясь от погони. Она держались до последней возможности, чтобы выиграть побольше времени для Аллака и Аги — конь под двумя всадниками шёл тяжело. И только когда те стали приближаться к мургабскому мосту, Сергей приказал садиться.

Разгорячённые погоней и близким успехом, враги не отставали. На мосту через арык вздрогнул и качнулся от удара пули Сергей. Он ещё цеплялся за луку седла, стараясь сохранить равновесие, когда в следующую секунду пуля попала в коня. Конь рухнул на всём скаку. Сергей перелетел через низкие перила и булькнул в мутную арычную воду.

— Эх! — отчаянно крикнул Берды, калеча удилами, губы Серого и спрыгивая с седла.

Но его опередил Дурды.

— Задержи их, Берды-джан! — И, сбросив патронташ и папаху, бросился в арык за Сергеем.

— Скачи, Меле! — приказал Берды растерявшемуся парню. — Догоняй Аллака и не отставай от него ни на шаг!

Трудно устоять одному против двадцати, даже если ты превосходный стрелок. Но Берды вошёл в азарт, как и тогда, во время перестрелки с нукерами Абды-хана. Он еле успевал перезаряжать винтовку, торжествующе ха-кая при каждом удачном выстреле. А когда оглянулся на скачущего Меле, то увидел, что путь к отступлению отрезан: догоняя Меле, к мургабскому мосту приближалось около десятка всадников — они, видимо, переправились через арык вброд.

Берды вскочил на Серого и погнал его к Мургабу. Мост для него был закрыт, и он лихорадочно искал главами, где пониже берег. Словно понимая отчаянное положение своего хозяина, Серый птицей взвился в воздух и ухнул в зеленоватые волны реки.

Вода сразу же обхватила Берды мягкими объятиями, с неодолимой силой оторвала от коня, долгим холодным поцелуем прильнула к губам. Он забился, задыхаясь, захлёбываясь. Вынырнул, широко зевая раскрытым ртом, и никак не мог вдохнуть глоток воздуха. Горло разрывала колючая боль, в глазах мутилось, но он успел разглядеть рядом торчащие столбиками уши Серого, его раздувающиеся ноздри — верный конь не уплывал, не бросал хозяина.

Берды схватился за гриву. Он всё ещё не мог дышать к ещё раз глотнул воды. Несколько раз пальцы его оскользались на мокрой жёсткой гриве, и всякий раз конь приостанавливался, давая хозяину возможность снова ухватиться за пего.

Это продолжалось бесконечно долго. Один раз обессиленному, полузадохшемуся Берды послышалось тревожное ржание. Он понял, что Серый выбивается из сил, тонет, борясь с бурным течением реки, и заплакал от жалости к нему. Так, плачущего, не имеющего сил встать на ноги, задыхающегося, его взяли джигиты на западном берегу Муртаба.

Он принял это с покорным равнодушием бессилия. Покачиваясь со связанными руками в седле, поддерживаемый с двух сторон двумя джигитами, он безразличными глазами скользнул по плачущей у моста молоденькой девушке, не узнавая её и не догадываясь, что здесь произошла ещё одна трагедия. А случилось вот что.

Сыновья Худайберды-ага, умершего в голодный год, маленькие Хакмурад и Довлетмурад играли неподалёку от реки. Привлечённые выстрелами и криками скачущих всадников, они подошли поближе к мосту. И в это время увидели: их «кака Меле» изо всех сил нахлёстывает коня, а за ним гонятся чужие. Ребятишки они были сообразительные и решили помочь старшему брату уйти от погони. Они стащили с себя рубашки, юркнули под мост и, когда Меле проскакал мимо, выскочили на дорогу, подпрыгивая, закричали, заулюлюкали, подкидывая кверху рубашки.