Судьбы в капкане

— Миш! У твоей матери двухкомнатная квартира.

— Ну и что?

— Зачем ей такие хоромы? Пусть она перебирается сюда, а мы в ее квартиру. Сколько ей — калеке нужно? А мы малыша родим спокойно.

— Но ведь та квартира матери, как я ей предложу твой вариант?

— Да очень просто. Ведь она ее отдаст внуку.

— Но за матерью уход нужен!

— Найдем ей сиделку. Поставим рядом раскладушку. Ну сам подумай, сколько осталось коптить белый свет твоей старухе? Лет пять, иль десять! Мы объединим эту и ту квартиры и заживем в трехкомнатной. А ведь это было б здорово! Прекрасная квартира, своя машина, живи и радуйся.

— А ты, оказывается, вовсе не серая мышка, вон как все обсчитала! — вспыхнул парень.

— Ты еще в самом начале говорил, что я клад. Но знай: мы женщины тем сильнее, что мыслим практически. Этим наделены все бабы!

— Какой ужас, если это правда!

— Почему? — удивилась Фатима.

— Не зная матери, ты уже мечтаешь ее поскорее похоронить, чтоб только заполучить квартиру. Зачем же мне нужна такая жена? Да лучше одному весь век жить и никогда не заводить семью. Как хорошо, что я с тобою не поспешил. Вот ты и раскололась. Осмелела. Поторопилась приоткрыть свою суть. Ну да я не лопух. Ищи лохов на стороне. А я тебя раскусил, — вышел в коридор, оделся, обулся.

— Я думала, что говорю с мужчиной, а ты еще сопляк! Беги к своей калеке! Она такая же дура, как ты. Кувыркайтесь там со своими блядями, потому что ни одна нормальная, серьезная женщина никогда не выйдет за тебя замуж. Ты не просто дурак, ты недозрелый катях, понос на мамкиной юбке. Таким ни к чему навещать женщин и морочить мозги! Уходи.

— Прощай! Спасибо за науку. Век не забуду тебя! — шагнул за дверь и, оказавшись на улице, бегом побежал домой.

Мишка позвонил домой, когда было далеко за полночь. Дверь ему открыла Маринка и, извинившись, пошла спать, сказав на ходу, что жратва в холодильнике.

Парень не успел раздеться, как Катя вышла из спальни, поцеловала сына в щеку, пошла на кухню разогреть ужин.

— Ничего не хочу, только чаю стакан, если сможешь, сделай, пожалуйста, — попросил тихо.

Он сел к столу, долго смотрел на мать, а потом, взяв ее руку в свои ладони, поцеловал и сказал срывающимся голосом:

— Прости меня! За все прости, если сможешь. Я такой глупый и так виноват перед тобой.

— Что случилось, сынок? Отчего всего трясет, лапушка мой? Кто обидел зайку? — погладила по голове. Мишка уткнулся ей в колени и сказал:

— Нарвался на стерву. Раньше только слышал о таких, вот и сам попал, хорошо что раскусил во-время, — рассказал о Фатиме и недавнем разговоре с нею.

— Э-э, сынок, не удивил. Теперь почти все бабы такие. Они и в мое время не лучше были, только что вслух не признавались, не выдавали себя. Теперь все дозволено, от того совесть потеряли. Не то страшно, как она со мной обойтись вздумала, а то, что не любит тебя. Коль со мною так намечтала, тебе от нее не ждать доброго. И тут не злиться, радоваться нужно, что вовремя раскусил. Долго ли ты с нею жил?

— Почти год. Все присматривался. Ну что-то сдерживало, сам не знаю. Почему-то не хотелось остаться с нею навсегда.

— А домой чего не привел? Может, я тебе раньше подсказала бы.

— Домой ведут, когда для себя все окончательно решено. Наметил хозяйку. На экскурсию в семью не водят и не тревожат домашних, — понурился Мишка.

— Сынок, не огорчайся. Ты по себе еще найдешь. Главное — не спеши.

— А где Лянка? — спохватился парень, и Катя рассказала сыну о случившемся.

— Эх-х, мамка! Какого человечка потеряли мы с тобой! И как угораздило обидеть этого ребенка? Не она, мы потеряли. Не Лянка, ты ее обидела.

— Миш, если хочешь, верни ее! — предложила Катя, добавив тихо:

— Позвони, только тебя она услышит!

— Мам, о чем говорить, если ты хотела даже ее подсунуть хахалям? А где гарантия, что в следующий раз такое не отмочишь? Вряд ли она поверит нам и вернется.

— Да с чего ты распереживался? На ее место желающих хоть горстями черпай! Потеряла она, а не мы. Пусть попробует самостоятельно прожить. Не раз нос разобьет в кровь!

— Мамка! Вон девки скоро закончат свой колледж, разъедутся, а ты с кем останешься? Кто тебе поможет? Я на работе целыми днями, ты одна. Кто накормит и помоет? При Лянке я спокойным был. Чужому боюсь доверять тебя и дом. Видишь, какие теперь бабы? Едва познакомились, норовит схомутать, выпотрошить и наложить на все свою лапу. Вот и доверься ей.

— Что хочешь этим сказать? — насторожилась Катя.

— Мам, ну это так просто, позвони Лянке сама, попробуй вернуть.

— Нет, сама, первая, не хочу! — отказалась баба наотрез.

— Решайся, пока не припекло. Чем больше времени пройдет, тем дальше она от нас уходит. И меньше остается надежд, — грустно глянул на мать парень.

Внезапный звонок прервал разговор:

— Миша! Привет! Это я — Заур! Хочу с Юлькой побазарить. Дай ей трубку!

— Она спит.

— Разбуди!

— Не могу! В такое время не вхожу в их комнату, неприлично. Не станет она говорить с тобой.

— Почему?

— Неважно ей, приболела.

— Прошу, она мне очень нужна!

— Отложи хотя бы до завтра. Сегодня не советую ее дергать.

— До завтра нельзя. Долго ждать… Сегодня нужна! Очень прошу тебя!

— Ну смотри, не обижайся. Я предупредил! — подошел к двери и, приоткрыв, позвал:

— Юля! Тебя к телефону! Заур просит.

— Пошел он!.. — ответила девка грубо.

— Скажи это ему сама! Я вам не посредник, хватит из меня делать мальчишку! — рявкнул парень закипев. Юлька поняла, мигом подскочила к телефону:

— Чего тебе из-под меня надо? — спросила зло.

— Юлька! Увидеться нужно!

— Пошел бы ты!.. Мне больше никого не надо. Видеть не хочу! Отстаньте и забудьте! Сдохла я! Слышь, отморозок?

— Юлька! Я всерьез! Хочу тебя в жены взять.

— На сколько дней? Я только что со свадьбы, сразу с несколькими козлами! По горло говна нахлебалась! Все вы недоноски старой кикиморы, жертвы неудачного аборта! Видала я вас в жабьей транде, в «параше» кверху жопой! Чтоб вы все задохнулись в говне, облезлые козлы! — кричала Юлька, захлебываясь злостью.

— Ну и базарит метелка! Будто и впрямь меж ног сургучом залила! Круто достал ее кто-то! Вон как задергалась, — смеялся Мишка, невольно услышав Юлькину тираду. Катя понятливо качала головой:

— Да уж досталось ей бедняге! — пожалела девку. Та, на минуту умолкла, слушала Заура:

— Юля, клянусь, не буду приставать, поговорить нужно, один на один. Хочешь, на скамейке в вашем дворе.

— Чего это тебя припекло средь ночи? Иль меня за Муму держишь, что попрусь на лавку? Не верю никому! Пошли вы все…