Судьбы

Ее такой расклад вполне устраивал. К тому же они познакомились и даже подружились с его женой. Не так, что бы близкими подружками, которые делятся всем самым сокровенным, а приятельницами.

Еще одна перемена произошла в жизни Веры. Она решила жить отдельно. Переехала в свою квартиру под неудовольствие мамы и бабушки.

Даже скандал состоялся.

Ирина настаивала, чтобы дочь продолжала отдавать ей всю зарплату, и мама будет продолжать распоряжаться общим бюджетом. И готовить Вере не надо, пришла и поела. С одной стороны это заманчиво, но с другой самостоятельности опять не видать. Вера же хотела самостоятельности. Хотела распоряжаться своей жизнью целиком и полностью. В конце концов она должна строить свою судьбу, своими собственными руками и своей головой доходить до каких-то истин. Она добилась своего. Только в первый же вечер отдельного проживания, накатились тоска и одиночество. Никогда до этого, она не чувствовала себя такой одинокой. Четыре стены и она одна. Вся жизнь вместилась в одну комнату. Ну еще другую и кухню. Она попила чай и чувство одиночества и пустоты многократно усилилось. Оно накатывало волнами и стало похоже на обреченность. Весь вечер смотрела в окно. Там были люди, шли куда-то. Кто-то торопился, кто-то наоборот прогуливался. Они не были одиноки. У них у всех были те к кому они шли, к кому торопились. Или уже шли подле друг друга. А что или кто есть у нее? Вопрос остался без ответа. Оставалось сдаться и вернуться к маме с бабушкой. Но это не было выходом. Решила жить самостоятельно, значит все, обратного пути нет. Она подошла к телефону и подняла трубку. Номер набрался как-то сам собой. Она долго ждала, когда, наконец, на том конце поднимут трубку. А потом услышала такой родной и близкий голос подруги:

— Вера! Верочка, как же я рада, как я скучала по тебе. А твоя мама говорила, что ты вся в учебе, а потом в работе. Ты даже не представляешь, как я рада, счастлива тебя слышать. Ведь, я люблю тебя, сестренка.

А дальше они говорили, изливали друг другу все свои мысли и переживания, говорили и говорили. Будто и не расставались никогда, и не было разлуки, и не было такого долгого молчания. Не было недопонимания, ни противостояния. Оставалась только искренняя привязанность и любовь, как между сестрами, как между самыми близкими людьми, связанными кровными узами. Вера вспомнила слова Алексея, что сколько бы времени ни прошло, и что бы в их с Олей жизнях ни происходило, они навсегда останутся подругами, потому что что-то их связывает разрушить не может ни жизнь, ни время…

====== Следователь ======

Восемь месяцев интернатуры в дерматологии пролетели как один день. Только появилось понимание, только вроде прозрела и сдала экзамен по кожным болезням, только почувствовала силы и оценила возможности, как ее перевели в отдел ИППП (инфекций передающихся половым путем). Или по-другому — в вен.отдел.

А за неделю до перевода произошла история. Вере дали курировать палату инвалидов и участников Отечественной войны. Палата маленькая, двухместная, и лежали там на этот раз вовсе не участники войны. И хоть к ветеранам эти пациенты никакого отношения не имели, но люди были пожилые, уважаемые, занимающие достаточно весомое положение в обществе. Один — какое-то руководящее положение в профсоюзах, а другой был главным редактором партийной газеты. Оба оказались жутко тщеславными, подлыми и вообще мерзкими мужичонками. Но пациентов не выбирают. Болеют , значит надо лечить. Проблема же их лечащего врача состояла в том, что лечить их приходилось долго, а следовательно, терпеть их капризы, и недовольство, и брюзжание, и лекции о политике, короче, все составляющие больного человека. Ну, не выздоравливают быстро дерматологические больные…

Вот и этот день у Веры не задался прямо с утра. Кофе кончился. Пришлось довольствоваться чаем. Чай — это вовсе не то… Голова болела. Но делать нечего, после работы надо сходить на рынок и купить кофе. Еще одно утро без кофе ее голова не выдержит.

Вот с мыслями о бодрящем напитке она входила в родное отделение дерматологии.

— Вера Юрьевна?

— Доброе утро, я Вас слушаю.

Перед ней был мент. Самый настоящий, он даже ей удостоверение предъявил, затем выгнал всех из ординаторской и остался с ней один на один.

— Вера Юрьевна, подпишите протокол осмотра места происшествия.

— Я не стану ничего подписывать. Что случилось? — она забеспокоилась совершенно искренне. — Объясните, пожалуйста.

— Значит, не подпишите?

— Нет, и повторю свой вопрос.

— С огнем играете, милая девушка. Лучше подпишите, и делу конец.

— Я не стану ничего подписывать, пока не прочту и не узнаю, что к чему.

— Дело Ваше. Говорить будете со следователем.

Он ушел.

На планерке главврач орал, что какие-то … вызвали милицию в отделение. Что ни дежурной медсестры, ни дежурного врача не было. Что больные выражают недовольство, что их подняли среди ночи и допрашивали, и, наконец, он нашел крайнюю во всем этом ночном безобразии… Это была Вера, потому что палата инвалидов ее, и именно ее пациенты затеяли весь этот сыр-бор. Затем ей все сказала заведующая дерматологией, намекнув, что подобный инцидент может поставить огромный крест на ее так удачно начавшейся карьере.

В палату инвалидов Вера входила, пылая праведным гневом. Но увиденное вызвало лишь улыбку. Лица обоих ее пациентов были покрыты множественными царапинами и синяками. Лежали они, отвернувшись друг от друга, явно не разговаривали и дулись.

При появлении Веры они наперебой начали рассказывать о ночной драке и о том, кто был зачинщиком , потом снова о политике, и драка чуть не возобновилась. К обеду их перевели в разные палаты. Достучаться до сознания каждого из драчунов Вера не смогла, а после обеда ее вызвала заведующая дерматологии и сообщила, что в пять часов она должна быть у следователя. Адрес прилагался.

Вот так и закончилась покупка кофе на рынке.

Она пришла в участок. Ждать пришлось около получаса. Затем ее пригласили в кабинет. Следователь встретил ее с улыбкой и нескрываемым удивлением.

— Не ожидал, что Вы такая, Вера Юрьевна. Паспорт можно?

Она достала из сумочки паспорт. Он внимательно пролистал все страницы.

— Значит, Вам двадцать три?

— Да, диплом я с собой не взяла, но уверяю Вас, что он имеется.

— Да я понял.

— Кстати, меня зовут Максим Владимирович. Присаживайтесь. Разговор будет долгим.

— О чем? О том, что двое больных подрались ночью в палате? И им обоим за семьдесят?

— Да нет, Вера Юрьевна, Ваши больные подрались не в палате, а в частном доме, расположенном рядом с институтом. Вот протокол осмотра места происшествия. Но кроме того, Вы являетесь единственным свидетелем.

— Я?

— Вы. Где Вы были сегодня в три?

— Дома.

— Кто это может подтвердить?

— Никто, я живу одна.

— Муж, любовник?

— Нет в наличии.

— У такой интересной женщины?!

— Может, я стерва?

— Не похоже. Почему Вы отказались подписывать протокол?

— Потому что я ничего не делаю по принуждению, и потом, я его не читала.

— Вы меня удивляете.

— Вы меня тоже. Как по-моему, так случившееся выеденного яйца не стоит, а Вы устроили неизвестно что, в чем Вы пытаетесь разобраться? Какой протокол? Какой частный дом? У вас одно вранье нанизано на другое. Простите, но я не понимаю, чем Вы тут вообще занимаетесь. Я считала, что такие структуры, как ваша, достойны уважения, вижу ошибалась.

— Злитесь?

— Еще как.

— Вера, я верю. Я вижу весь маразм происходящего. Но они задействовали такие структуры, что ты и представить себе не можешь.

— Что дальше?

— Я попытаюсь доказать правду. Я приду к Вам в отделение и напишу свои протоколы.

— Хорошо, я и не подозревала, что можно настолько все выдумать.

— Драка была?

— Судя по их рожам, была. Я сегодня все ссадины и царапины в истории описывала с особой тщательностью, сочинение на тему скарификаций эпидермиса.

— А по-русски?

— Переводить будете?

— Давайте, Верочка, по домам, поздно уже. Провожу?

— Провожайте, и дело ваше липовое закройте.

Он надел плащ и помог Вере. Вышли они из отделения вместе. Она попрощалась с ним на улице, но он взял ее за руку.

— До дома провожу. Темно уже.

— Да я и сама как-то. Провожайте, так уж и быть.

— На ты можно?

— Хорошо. Это такой способ знакомиться? Через уголовное дело?

— Не злись. Дело делом, а знакомство знакомством.