Судья

Хозяин не привык скрывать свои чувства. Глядя на Длилу, он издал возглас наподобие птичьей трели и два раза хлопнул в пухлые ладоши.

Забыв об устрашающем виде огромного мужчины, на котором было надето черное льняное платье, какие обычно носят вдовы в долине пэлиштим, он, ни теряя ни минуты, затолкал их внутрь своего участка.

– Нам бы попить, – робко начал Яэль, оказавшись возле стола, стоявшего под раскидистым зеленым сикомором.

Хозяин сбегал в дом, вынес оттуда кувшин с водой и три кружки, нанизав их ручками на палец.

– Ну, так… – сказал хозяин, громко отхлебнув прохладной воды из своей чашки, – Вы – сахирим [15] ?

– Да, – ответил Яэль, – мы с подругой пришли из Ашдода. Хотели наняться на виноградники, но для поденщиков еще слишком рано. Для пшеницы тоже рано. Мы надеемся на ячмень. Я умею отлично сбраживать пиво, мой вкус будет лучшим из всех, что ты пробовал. Подруга будет мне помогать. Как ты знаешь, эта работа требует большой искусности.

– Как зовут твою подругу? – перебил его хозяин.

15

Сахирим – наемники-поденщики или батраки, временно используемые на сельскохозяйственных работах и в домашнем хозяйстве за строго определенную заранее оплату.

– Ее зовут Длила [16] , – проскрипел мужчина во вдовьем платье.

– Длила? – удивился хозяин, – это что, прозвище?

– Меня назвали так, чтобы отогнать злых духов.

– Как вижу, это не очень тебе помогает, – с грустью, в которой сквозила надежда, сказал хозяин, – Я – Зер-Кавод.

Яэль никто не спросил о его имени. Зер-Кавод решил называть его просто «ишша [17] ». В будущем, он будет немало забавляться, когда на клич «ишша! ишша!» к нему будет спешить косматый мужчина в юбке, с размалеванными местеном [18] глазами и блистающей на солнце плешью, кокетливо прикрытой пестрой тесемкой.

16

Длила – от евр. (dal) бедный.

17

Ишша – женщина.

18

Местен – сурьма, порошок для чернения глаз и бровей.

У Зер-Кавода не было детей. Год назад он овдовел. Каким-то чудом ему удалось не попасть в долговую кабалу, сохранить землю и положение в общине. Но урожаи падали, подати пэлиштим росли, и Зер-Кавод был вынужден отпустить трех еще вполне молодых рабынь, которых они с женой купили, когда те были практически детьми. С ним остался только старый раб с проколотым ухом [19] . Этот раб, двадцать кур и участок на двести локтей, который Зер-Кавод разумно разделил на части под ячмень, пшеницу и виноград, составляли его богатство.

19

Продавшиеся в рабство иудей или иудейка должны быть в рабстве только 6 лет, а на седьмой должны быть отпущены на волю. В случае нежелания этих рабов воспользоваться своим правом и освободиться от неволи, они подвергаются церемонии с продырявливанием уха и остаются рабами навсегда.

– То, что вы появились здесь – хороший знак, – он бросил полный благодарности взгляд в дом, где, сгрудившись в кучу рядом с печкой, стояли терафимы [20] покойной жены, – Для начала найму вас на месяц. Плачу шекель каждому и конечно же, хлеб, пока будете работать.

– Каждой, – неуверенно промямлил Яэль.

Но Зер-Кавод уже усадил Длилу на крыльцо и пустился в пространные объяснения на тему того, какой кувшин годен для зреющего в бурдюках пива, а какой следует разбить, не жалея.

20

Терафимы – небольшие, грубо сделанные статуэтки, родовые идолы, почитавшиеся домашними божествами.

Так Длила стала поденщицей в имении вдовца Зер-Кавода. Как и дома, в Мероне, она вставала до рассвета и делала все те дела, которые положено делать женщине: молола зерно, чистила двор и курятник, кормила скотину и кур, убирала жилье. В полдень она садилась передохнуть и с тоскливым интересом наблюдала, как шустрый Зер-Кавод на кривых растопыренных ногах ходит от одного сарая к другому, а за ним по пятам бегут его курицы. Яэль Зер-Кавод поручал работу для мужчин. В глубине души Яэль огорчался, но никому этого не показывал.

Яэль родился в Цидоне [21] , в доме купца, перепродававшего египетские и вавилонские товары в земли Йавана [22] . Жители города богатели за счет транзитной торговли. Купцы вывозили в Египет лес и ремесленные изделия. Особенным спросом у них пользовались украшения, благовония и другие роскошные вещи. Не брезговали цидоним работорговлей и похищением людей.

Там, в Цидоне, его звали Балиэзер. Когда ему было двенадцать, он стал компаньоном хозяйского сына, юного Авибаля. Несколько лет они играли вместе, учились вместе, вместе купались и ели. Они были близки, и Балиэзеру казалось, что у них одна душа. Демон, который прилетает к тем, кто стыдится себя и боится женщин, повис над их душами. Неумело, но старательно они развращали друг друга, пока о позоре не заговорили чуть ли ни во всем Цидоне. Тогда отец Авибаля, человек решительный и черствый, снабдил его пятью мешками, доверху набитыми серебряными киккарами [23] , и посадил на корабль, идущий в Таршиш. Там, среди павлинов, обезьян и свинцовых рудников, Авибаль начал новую жизнь. Жизнь без Балиэзера, но полную всех удовольствий, которые дарил ему юный раб.

21

Цидон – портовый город на побережье современного Ливана.

22

Йаван – Греция.

23

Киккар равен 3000 шекелей.

Балиэзера немедленно прогнали. Словно раздавленный могильным камнем, он слонялся по улицам, понимая, что ничего не вернуть. Наконец, он собрал немногочисленные силы ополовиненной души и отправился на юг, в долину пэлиштим. Находя утешение в красоте морских закатов, когда умирающее солнце окрашивало небо в его любимый алый цвет, он провел последние пятнадцать лет жизни, нанимаясь батраком на жатву ячменя в авиве. Он жал пшеницу в месяце таммуз, когда плачут легковерные натуры, наивно полагая, что слезами вернут к жизни пахотную землю, и собирал виноград в месяце афаним [24] . В остальное время ему поневоле приходилось нищенствовать.

24

Таммуз, афаним – примерно соответствуют июню-июлю и сентябрю-октябрю григорианского календаря.

Яэль мечтал ночами, что красавчик-ашкеназ [25] возьмет его за руку и уведет в прекрасную новую жизнь. В ней они будут лежать и возлежать днями напролет. Единственный, кто был во всей округе на данный момент – старый Зер-Кавод с растопыренными ногами. Ему была нужна Длила. А Длиле он был не нужен. Но, иногда, совсем от нечего делать, Яэль в уме примерял на горбатую спину Зер-Кавода прелестную персиковую меховую накидку, в которой за ним явится принц ашкеназ.

25

Ашкеназы – название народа, обитавшего в районе Верхнего Евфрата.

Однажды, уже разлив по кувшинам готовое пиво, Яэль и Длила отправились к ручью Сорек промывать бурдюки. Ячменя в этом году созрело больше, чем Зер-Кавод мог помыслить даже в самых смелых мечтах. Он суетился, пытаясь не потерять ни беки, и с самого утра погнал Длилу вместе с Яэль к источнику, хотя до этого всегда предпочитал держать ее на работах в доме.

Они были порядком измотаны, у них коченели руки, тошнило от сладко-кислого запаха фруктового пива.

– Как я устала, – сказал Яэль, – никогда не могла подумать, что служить одному вдовцу может быть так тяжело.

– Хитрый старик не прочь подзаработать, – заметила Длила, полоская десятый по счету истертый бурдюк в ручье, вот-вот готовом пересохнуть.

– Кто знает, может и нам будет награда сверх «одного шекеля и конечно же, хлеба», – Яэль попытался передразнить выговор хозяина. Вышло довольно скверно.

Стоял теплый день. Низкие облака застилали холмы рваной дымкой, солнце выглядывало редко и ненадолго. В блестящих густых зарослях земляничных деревьев суетились пчелы. Над их головами летали стрекозы, мелкая живность копошилась в кустах на противоположном берегу. Длила и Яэль настроились, что будут до конца дня перебрасываться ленивыми фразами, когда рядом с источником раздались громкие голоса.