Судья

Понятия не имею, о ком они говорят, но лицо Гарри становится сердитым, а затем он наотмашь бьет ее. Шлепок такой сильный и громкий, что я вздрагиваю. Она спотыкается, падает на грязный пол и хватается за щеку, слезы текут по ее лицу, портя идеальный макияж. Мне почти жаль ее. Почти. Если кто и знает, что за человек Генри, так это она. Она такая же сумасшедшая, как и он, потому что хочет быть с ним.

— Не смей говорить так о Барбаре. — Имя моей матери шокирует меня. — Она была в замешательстве. Она не знала, что я был лучшим выбором! Я мог бы уговорить ее остаться! — кричит он. — Почему она предпочла его мне? Я был лучше его во всем. — В его словах слышится гнев и смятение. По-моему, он больше не говорит с нами. Больше сам с собой. Я знаю, что он говорит о моем отце.

Его взгляд возвращается ко мне. Я делаю шаг назад, прижимая руки к бокам и пытаясь унять дрожь.

— Кому нужен твой отец? — Он качает головой. — Она выбрала его. Она должна была стать моей, но потом забеременела! — кричит он. Его взгляд блуждает, будто он вспоминает прошлое. Теперь я понимаю, почему ни дядя, ни отец не хотели говорить о моей матери. Настоящая причина, по которой уехал моей дядя — они поссорились из-за женщины. Моей матери.

— Это ты убил ее? — спрашиваю я. Хотя я не думала об этом, когда пыталась получить информацию о ней, но вот мы здесь. Я запуталась. Теперь дядя смотрит на меня как на сумасшедшую.

— Она сбежала после твоего рождения. Через несколько лет погибла в автомобильной аварии. — Странно, но я ему верю. На его лице отражается печаль. Может быть, он действительно любил ее. Я действительно думаю, что любовь может заставить делать безумные вещи. Я и сама поняла это за последние двадцать четыре часа. — Она никогда не могла долго оставаться на одном месте, — рассеянно говорит он.

— Или остаться с одним мужчиной надолго, — огрызается Саша с того места, где все еще сидит на полу. Она просто хотела еще раз уколоть мою мать, женщину, которую я никогда не знала и никогда не узнаю. Она тоже меня бросила.

— Это не имеет значения. С этим покончено. Теперь у меня есть она. — Его взгляд возвращается ко мне. Гнев и печаль так легко исчезают с его лица. Он встает чуть прямее и идет ко мне.

— Пожалуйста, не надо. — Я поднимаю руки. — Я не она. — Я пытаюсь урезонить его.

— Нет. Ты лучше. Не только красивее, но еще та нежная невинность, которая витает вокруг тебя… Это опьяняет. Разве ты не видишь этого? Все всегда хотят тебя. Вот почему я пытался держать тебя взаперти от остального мира. Ты вышла только на мгновение, и даже несгибаемый твердолобый судья Прескотт был готов рискнуть всем, чтобы заполучить тебя. — Он останавливается передо мной. — Он лишил тебя невинности? — Дядя скрипит зубами. — Никогда не видел, чтобы этот мужчина хотя бы смотрел на женщину, но, держу пари, он вошел в тебя так быстро, как только мог.

Гарри тянется ко мне, но я уворачиваюсь. Знаю, что от этого будет только хуже, но все равно стараюсь. Он издает тихий смешок, наслаждаясь моей попыткой удержаться подальше от него. Он — хищник, играющий со своей добычей.

— Держу пари, твоего отца тоже постоянно не было рядом. Все время работал. Да, он работал, но он работал эти долгие часы, чтобы не пытаться пробраться в твою комнату ночью. Я боролся с этим искушением больше года. Понятия не имею, как он делал это все время.

Я стою в шоке, пытаясь осмыслить то, что он сказал. Должно быть, я неправильно его расслышала. Я качаю головой, но он продолжает улыбаться, будто попал в точку. Собираюсь сказать ему, что он ошибается, но звук открываемой гигантской металлической двери заставляет нас обоих обернуться. Прежде чем успеваю понять, что происходит, Смит прижимает Гарри к бетонному полу и снова, и снова бьет его. Слышен треск ломающейся кости. Я оглядываюсь и вижу, как через металлическую дверь вбегает спецназ. Чтобы оттащить Смита от Гарри требуется четверо из них. Я стою, прикрыв рот руками.

Смит сражается с мужчинами и пытается добраться до Гарри. Тот перекатывается на спину, кровь заливает его лицо, и он издает хныкающий звук. Саша бежит к нему, но другой спецназовец хватает и останавливает ее. Она борется, а затем расслабляется, когда понимает, что не вырвется из его хватки. Беззвучно рыдая, она сдается.

— Судья, возьмите свою девочку. — Я слышу голос одного из мужчин. Эти слова заставляют Смита прекратить попытки добраться до Гарри. Его взгляд останавливается на мне, и так же быстро, как он оказался возле Гарри, еще быстрее он добирается до меня. Дрожь, охватившая мое тело, мгновенно прекращается, когда он заключает меня в объятия.

— Никогда больше не выпущу тебя из виду, мать твою, — клянется он мне в волосы. Я прижимаюсь лицом к его шее, вдыхая его запах. Я тоже больше не хочу терять его из виду. Я так боялась, что больше никогда его не увижу.

— Посмотри на меня, котенок, — требует он. — Мне нужно посмотреть на тебя. — Он еще крепче обнимает меня. Я отстраняюсь и смотрю ему в глаза.

— Я люблю тебя, — говорит он мне. — Я так чертовски боялся, что никогда не смогу сказать тебе это…

Я прерываю его, целуя. Мне плевать на то, что происходит вокруг. Все, что меня волнует, прямо тут. Он — все, что теперь имеет значение, и я знаю, что он защитит меня.

Когда я слышу, как кто-то прочищает горло, Смит рычит мне в рот, прежде чем разорвать поцелуй.

— Скажи это в ответ, котенок, — требует он, слишком широко улыбаясь для того, что происходит вокруг прямо сейчас.

— Я тоже люблю тебя, — говорю я то, что он требует. Не потому, что он так сказал, а потому, что я люблю его так же сильно, как и его требовательность.

— Сэр. Судья, — быстро исправляется мужчина. — Два продажных копа. — Мужчина сжимает челюсть, когда говорит это, явно разозленный. — Они должны отправиться в больницу. Потом на них заведут дело.

Смит кивает мужчине.

— Уверен, ты справишься, — говорит он.

— Да. Конечно. Лично прослежу. Сделаем из них пример для других. — Я слегка улыбаюсь мужчине, зная, что, должно быть, тяжело видеть, как кто-то из своих стал плохим.

— Уверен, избиение, которое я им устроил, только начало того, что ждет этих двоих.

Я снова смотрю на Смита.

— Сколько человек ты сегодня избил? — Я приподнимаю бровь, глядя на него.

— Каждого ублюдка, который мешал мне добраться до тебя. — Я снова целую его, наслаждаясь его сладкими, грубыми словами. Они так подходят ему. Он выносит меня из склада и не останавливается, даже когда несколько человек окликают его по имени.

— Как ты нашел меня? — спрашиваю я, когда он сажает меня в свою машину, припаркованную как можно ближе к складу.

— Ты все еще носишь на лодыжке браслет. — Он подмигивает мне, затем пристегивает ремень безопасности и закрывает дверь. Как я могла забыть об этом?

— Ты ведь никогда не позволишь мне снять эту штуку, правда? — Я смеюсь, когда он садится на водительское сиденье.

Он пожимает плечами и отъезжает.

— Я не собираюсь больше выпускать тебя из виду, так что он тебе может и не понадобится. — Я жду, что Смит улыбнется мне дразнящей улыбкой или усмехнется, но он этого не делает. Мысль о том, что я не смогу быть рядом с ним после всего, что случилось, пугает.

— Нам обязательно ехать в полицейский участок прямо сейчас? — Я еще не готова. Хочу как можно скорее остаться с ним наедине.

— Думаю, ты знаешь, куда мы направляемся.

Все мое тело покалывает от возбуждения. Как самый ужасный день одновременно может быть и самым лучшим? Я перешла от того, что не имею ничего и нахожусь в бегах, к тому, чтобы иметь все и никогда не хотеть покидать это место.

— Знаю. — Я откидываюсь на спинку сиденья. — Я готова к тому, чтобы ты сделал меня своей.