Суета вокруг глобуса
Шрифт:
Повисла тяжелая тишина. Обычно в таких преддраковых ситуациях сначала переспрашивают обидчика, как бы не расслышав и не поверив, потом некоторое время толкают друг друга в грудь. Здесь все обошлось без прелюминаций. Здоровенный механизатор Вася Велесов, который ощипывал дичь, молча встал, подошел к Дрозду, огляделся в поисках предмета, не нашел и шмякнул его тушкой кряквы по шапке. - Вот тебе, сука, пидастра городская, за наших девок, - присовокупил он вербально.
***
... Хорошо сидим, - нервно сказала О'крошка. - Макс, ты бы хоть кофе предложил гостям.
Максим не пошевельнулся. - Какие же вы гости? Гости
– Ты же мне сам ключ... в любое время, - начала Светлана, покраснела и замолчала.
– Извини, Макс.- Роман сделал попытку встать, - мы, наверное, пойдем.
Собака приподняла голову и тихо зарычала. Роман сел.
Палатенко достал трубку с длинным мундштуком, по комнате поплыл медвяной дым.
– Я знаю, зачем вы пришли. И я отвечу. Вам - отвечу. Света, кофе готов, не в службу, а в дружбу... Девушка встала, подкатила столик на колесах, расставила чашки.
– По двум причинам, - продолжал Максим. - Даже по трем. Во-первых, вы мои друзья, а для меня это не пустой звук. Палатенко пристально посмотрел на Романа, тот опустил глаза. Во-вторых, вам все равно никто не поверит.
Максим разлил кофе. Пес возле двери тяжело вздохнул. Палатенко опустил блюдце на пол, плеснул туда кофе, добавил молока.
– А в третьих?, - спросила Окрошка.
– Мне нужна ваша помощь, - Максим кивнул псу, - Уважаемый Тсисту, угощайтесь, пожалуйста.
– Благодарю, - басом ответил койот и подошел к столу.
***
Виктор лежал в темноте, пытаясь снова прокрутить в голове увиденное и пережитое. И понять, почему это все нужно было смотреть. Ну, Институт, Привалов... Мы подружились, помнится, в колхозе, было дело, вкалывали и амуры крутили. А демонстрация с драконом - полнейшая лажа. Не мог Альфред Горыныча выпустить, его после "чая" не допускали до вивария. И Лизка ну никак не могла протиснуться в цистерну с "Живой рыбой", разве только голову просунуть. И вообще, зачем мне видеть сквозь Сашкины очки? Я живу своей жизнью, у меня у самого такие случаи бывали, ой да ну! Зачем они меня здесь держат? Что им нужно от меня, ведь что- то же мне надо было здесь? Что-то сделать? Кого-то найти? Я не пленник, хожу где хочу, но и уйти не могу.
– Слышите, вы!
– крикнул он.
– Я не узник и не пленник! Я вам что, граф Монте Кристо? Своды пещеры отозвались, - Ишто...ишто..?
Не могу вырваться из этих осточертевших пещер, ледяных скал. Пьер сводил меня к океану, так лучше бы я "дома" остался. Серая холодная вода, как сталь, на которую глянешь, зубы сводит, на горизонте хоть бы один парусок и ни одной разъединой рыбины или медузы! Ни одной! Мертвый пляж без самой захудалой ракушки! Виктор встал с "ложа", уже с утра раздраженный, поплелся в "столовую". Какие - то регрессоры, прогрессоры, черт бы их побрал.
Он встал на "пятачок", ощутил привычное покалывание на коже в области живота. Через минуту Виктор почувствовал сытость. - Спасибо большое за завтрак! - он издевательски поклонился невидимым хозяевам. - Только я вам не машина, Я живой человек! Я хочу видеть то, чем насыщаюсь! И обонять! Ножом нарезать и в чашку наливать! Он вспомнил утреннюю ряженку в общежитии и застонал. И ведь создать ничего не могу почему-то!
– И покажитесь наконец, сволочи!
Слева появился Мальчик, затем справа еще один. Виктор наудачу помахал сиреневому. тот застыл и растворился в воздухе. - Опять не угадал!, - воскликнул черный. Виктор накинул шубу с капюшоном, включил обогрев. Они пошли по туннелю к выходу. - Слушай, Петя, что я тебе хотел сказать... Я здесь уже четыре дня.
По крайней мере, мне так кажется. Хотя у меня есть сильное опасение, что здесь время как- то по другому течет, и я, быть может, уже сто лет торчу в этой ледяной дыре. И я больше не могу. Меня работа ждет, я хочу домой. Не мог бы ты этим гостеприимным товарищам передать, так интеллигентно, что я же тут разнесу все по кирпичикам к чертовой матери!– Витя, я тебе все эти дни повторяю, что мы здесь одни. Здесь больше никого нет. Только ты и я. Но ты не хочешь этого понять. Ш-шарада. Были на побережье люди, потом на ор-би-те, мы общались. А потом они улетели. Очень торопились. Мальчик тяжело вздохнул, по его каменному лицу прошла волна - от лба до подбородка. Лоб как будто выдался вперед, нос на секунду впал, рот ощерился. Виктор отвернулся, он до сих пор не мог заставить себя смотреть на чудовищную мимику Пьера.
– Ну как же никого нет, - в очередной раз терпеливо принялся объяснять Корнеев.
– Смотри, кормит нас кто-то, это раз. Звуки эти из подвала жуткие, как будто там преисподняя, это два. А шуба откуда?
– Так всегда было, мне Стась рассказывал, просто планета живая и сама дает все...
– В третьих, - ты захотел, полетел, взбрело тебе в голову часами под водой торчать - извольте.
– Я всегда это умел. Ты же умеешь ходить? Давай лучше играть. Без дублей, честное слово.
– Погоди, отдохнем. Они остановились, Виктор пощупал поверхность черного большого булыжника, постучал по нему, осторожно присел. Пьер коротко посмеялся, наверное, вспомнил, как вытягивал Корнеева из болотного мягкого камня.
– Смеется он... Вот опять же, как ты объяснишь, что я тогда всей задницей в булыжнике утонул? То- то же. И ты что же думаешь, ты со всем этим родился? Или может быть, ты вообразил, что все четырнадцатилетние мальчишки на Земле только и занимаются, что левитируют и создают эти, как ты их называешь, фантомы?
– А что они делают?
– Ну, что делают... Много чего. Карбид поджигают, гудрон жуют, в "ножички", в "штандер" играют. Глаза у Мальчика загорелись.
– В "штандер"? А мы с тобой играли? Давай поиграем, какие там правила?
– В "штандер" мы не можем сыграть, там бита нужна... Вроде бы. Забыл. И игроков больше, чем два. Мальчик тут же раздвоился, потом растроился.
– Не пойдет, твои дубли живут только пять секунд.
– А в "ножички"
– Нужен нож. И нормальная земля, а не этот промерзший бетон.
– А нож это что?
– Давай я тебе нарисую. Гляди, вот это финач, а это перочинный...
***
Корнеев очнулся. Он лежал на животе, руки почему то были вставлены в широкие отверстия-рукава в жестком матрасе. Он их выпростал, перевернулся на спину, огляделся. Инопланетянин Константин обернулся из кресла, покачал приветственно головой, - Доброе утро, Витя. Мы на месте.
Корнеев посидел, вспоминая происшедшее. - Федя! Виктор вскочил, - Зачем вы меня забрали?! Я мог его спасти, вы могли! Почему ты его не взял, ты...! Я тебя сейчас в лягушку, в паука...! Пришелец снова обернулся, кратко глянул Вите в глаза, снова уткнулся в пульт.
Виктор покачнулся, как от удара в лоб, как от пули. Он получил сжатый импульс, который теперь раскрывался и Корнеев в течение пары секунд понял, почему все произошло так, а не иначе и отчего по другому было нельзя. Он опять сел. Свист усилился.
– Виктор, - заговорил Константин, - послушайте, что я вам сейчас скажу. Я не могу сесть на этой планете. Там на орбите один разряженный спутник и еще два боевых, они взведены. Нас уже заметили и приближаются. Капсула моя неисправна. На какое расстояние вы можете трансгрессировать?