Суглоб
Шрифт:
Так что никакого Китая нет. Есть отвратительный дешевый мутный на просвет чай.
Оттого, что Китай выдумка – и глаза у них узкие, у китайцев этих. Как у новорожденных.
Вот уж если дурь привяжется, избавиться от нее бывает крайне трудно.
Старухи, старухи. Раскольников убил старуху
Почему не дворника, не извозчика? Почему на старухе именно воздвиг он свою философию? Или бред? Это уж как вам больше нравится.
Почему не дворника?
Ни в коем разе. Просто в дворнике он бы не смог разглядеть…
Не смог бы разглядеть…
Не смог бы… той уверенности… вот-вот, уверенности чудовищной. При общей кажущейся беззащитности. В дворниках такого нет. В дворнике нет той силы, которой противостоять хочется.
Доказал.
Что доказал? Кому доказал?
Не важно.
Ай, молодца!
Иннокентий Иннокентиевич идет на кухню, и на этот раз делает два больших глотка водки прямо из горлышка.
Ай-ай-ай!
Щелкает пальцами, подходит к окну
А ведь я через двадцать пять лет тоже не буду молод.
Нет, нет, нет, не могу я стать немолодым.
Я уже не стал немолодым
– Не ожидали Америки? – на этот раз искусственно смеялся Продин.
– Ну, почему же? – в унисон фальшивил я.
– А потому, что далеко не со всем, о чем без умолка рассуждаем всю жизнь, мы готовы встретиться, не потеряв головы.
Во мне затеплился огонек. Собеседник достойный, только отчего-то наигрывает, наверное, недоумение от полета еще не оставило его.
Вслух же я произнес следующее, – Откровенно говоря, не вспомню, когда последний раз думал об Америке.
– Только что и думали.
– ?
– Стоило мне озвучить это манящее слово, тотчас вспомнили. Что, манит слово Америка?
– Не знаю.
– Простите мне мой циничный тон. Это – так, само по себе, пустое, не придавайте значения.
Дальнейший, изрытый паузами, монолог Продина я окрестил для себя ужином черепахи. Не совсем точно, потому что черепаха, как всякая прочая тварь, во время приема пищи получает удовольствие. Мой же собеседник казался блеклым и подавленным, как ожидание в поликлинике. А вот движения его рта чрезвычайно напомнили мне вышеупомянутое трогательное создание. Кроме того, у него была длинная, плохо выбритая шея и маленькая голова. Ему пошли бы круглые очки или, еще лучше, пенсне, почему-то пришло мне в голову.
Я сейчас не принадлежу себе. Упал
Я упал.
Вы видели, как я свалился?
Не поверите, первый раз в жизни.
Впрочем, я упал еще до этого падения. Фигурально.
Упал до падения. Смешно, правда?
В детстве я изумлял окружающих тем, что практически никогда не падал. Обыкновенно ребятишки возвращаются со двора в синяках и ссадинах, выпачканные грязью или песком, я же всегда оставался чистым и невредимым.
Чистюля, говорила обо мне мама. Отец неприятно удивлялся – что это за мальчишка, который никогда не падает и не пачкается? Что же с ним дальше будет? С такими наклонностями он может забрести далеко.
Что имел в виду отец, я долго не понимал. А вот сейчас, кажется, проясняется.
Компенсация.
Все в мире находится в равновесии. Это – закон.
Боюсь, как бы в старости меня не разбила падучая. Что скажете?
При таком развитии событий это возможно.
Вы не врач?
Нет, вы – не врач. У врачей другие пальцы, да и уши другие. Я, конечно, детально не изучал их анатомию, но некоторые наблюдения имею. Итак, вы не врач. Ну, что же, это не так уж и плохо. По крайней мере, о некоторых вещах можно говорить, не оглядываясь. Вы понимаете, что я имею в виду?
Понимаете. Несомненно.
А, знаете, я теперь с радостью испытываю физическую боль. Нет, я не мазохист. Прежде мне казалось, что нет ничего страшнее физической боли, с содроганием читал о средневековых пытках, и все такое…
Оказывается, я не знал, что такое душевная боль. Душевная боль, изволите видеть, заметно меняет мировосприятие.
Хорошо бы сейчас посмотреться в зеркало. Наверняка я и внешне изменился.
Вы не обратили на меня внимания, когда садились в поезд? Хотелось, чтобы вы сравнили, как говорится до и после.
О чем я? Конечно, вы не обратили на меня внимания. Я неприметен. Меня часто с кем-нибудь путают, перевирают или вовсе забывают имя, я уже не говорю о дне рождения и так дальше.
Ничего страшного. Я не переживаю. Для переживаний есть причины посущественнее.
Точнее, были причины, еще недавно. Кажется, еще вчера. Время пролетает со свистом. Ускоряемся, обратили внимание? Да.
Теперь все позади.
И я, кажется, уже позади
Вы любите деревню? Нет, вы не должны любить деревню. Так мне кажется.
Я ошибаюсь? Вообще я редко ошибаюсь.
А хотелось бы вам полюбить деревню?
Поздно. Согласен. Думаю, что и мне не удастся. Хотя, надежда умирает последней.
Продин приблизился и зашептал мне на ухо.
А знаете, таким людям как мы с вами, людям которые еще помнят свет, светлые денечки, жить нужно исключительно в деревне. Только там… только там…
Вернулся на место, помолчал немного и засмеялся, на этот раз как будто от души.