Сухие бессмертники. Боевик

А если перед мужиком молодая, красивая женщина – "завал", да и только. Ну не могут особи сильного пола относиться к женщине бескорыстно, как к прекрасному явлению природы, созданному Всевышним для украшения жизни. Им не понять, что это слишком редкое явление. Где там! Им все нужно полапать… Попробуй, объясни им, что женщина символ, светоч Земной Красоты! Да, да! Светоч! И дарован он Небесами для созерцания гармонии выпуклостей и впадин изящной женской фигуры, для платонического любования Земной Красотой.

Увы, если уж не дано свыше, то не дано. Мужчина Даже Светочу Красоты придает эротический смысл. Ему бы только переспать с красивой женщиной, только бы сделать ее своей наложницей. Ах, какие они эгоисты! Какая эстетическая убогость! Словно, женщина не человек, а бесчувственная машина сладострастия.

Как ни печально, но Секс, оказывается, действительно является главной краской на палитре мужчины, а уж он постарался, чтобы и на палитре бытия чувственность человека была самой расхожей краской.

О! Половой интерес – это Демон всех человеческих страстей. И нужно быть упорливым дальтоником, чтобы так долго не видеть, что главный цвет жизни не зеленый, как утверждает Гринпис, а – ярко красный. Пунцовый! Цвета любовной страсти, цвета крови. И если тебя угнетает красный цвет страсти, – то это объясняет, по какой причине с тобой, девушка, не все в порядке.

Заскулил под дверью спальни Тотька. Как часы этот паршивец. Шесть пятнадцать. Тотьке пора на прогулку.

– Сегодня ты гуляешь без меня. – Проворчала устало Полина.

Не надевая халат, она выпустила пса на лестничную площадку. Кот уже сидел возле нержавеющей патентованной миски, вылизанной до блеска. Чего греха таить, Полина любила в институте прихвастнуть гурманскими замашками своих домочадцев. Они у нее не ели ничего заграничного, даже Вискас и Педигри, ничего мороженого. Все с рынка. Парное мясцо, живую рыбку. А все остальное у домочадцев было патентованным и заграничным. От ошейника Тотьки до шерстяной попонки для кота. Правда, он эту попонку презирал.

Судачили на эту тему в основном семейные дамы-собашницы. Дамы-кошатницы, вот пример печальной закономерности, были, как одна, разведенками и молчуньями. Собашниц они сторонились. Почему? И клубы у них разные и характеры. Не понятно.

Если заходила речь о домашних собаках, тут эмоции выплескивали через край. Если другие дамы хватались чистотой кровей своих питомцев, числом заработанных на выставках медалей, ценой случки, то Полина похвалялась прожорливостью своих метисов. А как же! Аппетит признак отменного здоровья. Ни кот, ни пес никогда не поносили, не хандрили, всегда были прожорливы и лоснились, как будто их покрыли лаком для волос. Понятно, не знали ограничения в прогулках. А этим не многие собашницы могли похвалиться. Их больше заботил контролируемый собачий секс, основа доходов сообщниц.

Поводив Тотьку, Полина снова нырнула в постель. Простыня успела остыть, по животу, по внутренней стороне сухощавых бедер проскочил озноб. Ни с того, ни с сего пришло желание прогулять денек. К черту этот институт. Все равно башка ни черта не варит. А там, глядишь, и вовсе отпадет нужда вставать по будильнику. Придется покидать тюремную койку по звонку. Если ублюдок все-таки подвернется под горячую руку. Повременил бы он пока с охотой на женщин… Вот опять грублю. Господи, не думала, что во мне столько грязных слов…

"А ведь этот с… субъект – тоже мужчина. – Спокойно подумала Полина. – Что в нем такого? Странно. Обыкновенный. Ничего примечательного. Отличается лишь тем, что мозгами его управляет Демон сладострастия, а нормальный мужик своим умом живет. Ничем, Казалось бы, думаю о мужчинах "вообще", а, выходит, думаю только о нем. Не Он растворился в толпе мужиков, а все они растворились в Нем. Вот это новость! Сильный пол я начинаю постигать не с лучшей стороны, не на лучших примерах. Подонка я знаю лучше всех других мужчин вместе взятых".

Каравайникова сознавала, что Мир мужского сообщества знала лишь с внешней, казальной стороны. И это ее вполне устраивало. До поры, до времени. Мир этот не отличается эстетической глубиной. Скорее он плоский, в культурном смысле примитивный, одноцветный, мир насилия.

Боже мой, не слишком ли часто я стала думать о мужиках. Зачем прибавлять своей жизни разочарования и скорби от лишнего знания.

Да, в неглубоких недрах мужского сообщества происходят вулканические процессы. Дурной силы – хоть отбавляй. Это могло бы гораздо раньше вызвать у меня прилив чисто интеллектуальной любознательности, если бы эти "мужские" процессы имели творческое направление. Никак нет, бурлят в том вулкане любовные страсти. Женщины и только женщины подогревают кровь меньшей половины человечества. Обладать как можно большим числом особ прекрасного пола – вот все чем озабочен мир мужчин, этих пожирателей красоты. Что в этом поучительного для неглупой женщины? Нет, кое-какие их повадки нам знакомы по рассказам обабившихся женщин-сослуживцев, но внутренний механизм мужских побуждений такой незатейливый, что просто не интересен.

Теперь Полина меньше опасалась вдумываться в смрадную половину быта мужиков. Жизнь заставляла получше узнать мужскую натуру. Она была просто безграмотна в обращении с мужиками более глубокими, чем служебные. Уже первый опыт преследования врага показал: без этих знаний добраться до Негодяя и прикончить его будет проблематично. Внутренние движущие силы мужчины потому кажутся примитивными, что она не удостоила достаточного внимания тайные пружинки этих живых механизмов. Но если почувствовать чем дышит мужик, понять ход его мыслей, логику поступков, тогда появится шанс вычислить зону охоты мерзавца, ах, ты, боже мой, врага, врага, в самое ближайшее время.

Боже ж ты мой! Что ж это будет!? Неужели поиски могут затянуться на недели, а может быть, и на месяцы? Выдержит ли сердце такую длительную гонку? Не окажется ли мера ненависти чрезмерной?

Во дворе зарычал первый мотор. Как ни странно, автомобилисты уезжали на работу раньше, чем остальной трудящийся люд, хотя были в транспортном смысле не обременены расписанием и передвигались быстрее общественного транспорта. Полина натянула одеяло на голову. Никто не заставит ее сегодня пойти на работу. Разве что после обеда.

Зашаркал метлой дворник, молодой парень. Он напрочь смел с ресниц остатки благословенной утренней дремоты. В позапрошлом году такой вот молодой парнишка повесился в дворницкой. Милиция обнаружила у него в чемодане под кроватью кипу исписанных пачек амбарных бланков. Исписаны листы были с обеих сторон мелким убористым почерком от корки до корки. Никто не подумал, что это были романы… И этот новичок тоже, поди, в тайне кропает нечто завиральное.

Полина выбралась из теплой постели, чтобы взглянуть, нет ли чего общего в облике юного дворника, с обликом прошлогоднего самоубийцы. Она почувствовала, что теперь будет внимательно наблюдать за дворником, не повторит ли он судьбу прежнего непризнанного гения из дворницкой.