Сухой закон
Шрифт:
Глава 28
В западне…
Виктор Павлович Горский был высоким худощавым мужчиной средних лет. Его аккуратные усы были уложены так, словно он и не скрывался весь день где-то от полиции Бронкса, а прибыл только что из цирюльни, проведя там прилично времени. Дорогой костюм, шикарное пальто, отданное в руки своему охраннику.
Он сидел в кресле по-хозяйски, щурясь, как сытый кот, когда потягивал кофе из небольшой искусно выделанной чашечки. Мои напарники и охранники
— Признаться, я удивлён, что Вы сами меня позвали, — произнёс он, цепко глядя на меня.
— Почему же? Нужно ли мне говорить о том, что наши «интересы» в Бронксе столкнулись? — ответил я.
— Значит, ирландцы всё-таки Ваших рук дело? — понизил он голос, — Так я и думал.
— Они очень многого захотели. И угрожали моей семье, — развёл я руками.
— Это явно опрометчиво с их стороны, — Горский был похож на Шер-Хана, внимательно наблюдающего за добычей, — Но мне импонирует, как Вы быстро разобрались с ними. Позвольте узнать, с чьей помощью?
— Удача улыбается молодым! — оскалился я на все тридцать два.
Меня не обманывали манеры Виктора Павловича. Имея неплохо подвешенный язык и, как говорится, «людей повидав», большинство образованных людей смогут вести подобную беседу. За шиком и лоском внешности, он скрывал тот факт, что ему так и не удалось влезть в криминальную элиту Нью-Йорка, окончательно забрав эту часть Бронкса под себя.
Всё дело в том, что самостоятельно ведущих «бизнес» эмигрантов тут недолюбливали. Они не могли поодиночке соперничать с мастодонтами, но и у крупных акул не было ресурсов и времени давить всех букашек и середняков, которые путаются под ногами.
Русская мафия проявит себя здесь только с новой волной эмиграции в 70–80 годы. До этого ни единства, ни крупных банд у неё не будет. Горский — это средней руки главарь, который имеет людей, налаженную структуру внутри одного района, но его не пускают на олимп. А ему очень хочется туда. И сейчас я — новая вероятная проблема для него на пути к этому. На том и надо играть.
Я вальяжно покачивал ногой, сидя в кресле и с удовольствием наблюдая, как становится тяжелее взгляд Виктора Павловича. Он отпил кофе. Затем медленно проговорил:
— Как Вы смотрите на то, Алексей, чтобы я помог с…
— Как «помогли» с моим отцом? — тут же задал я вопрос.
Он бросил на меня пристальный взгляд. Выдержка выдержкой, но в глазах его мелькнула злоба. Горский помолчал, но, видно, оценил мой настрой и спокойно заговорил:
— Мои люди не трогали его…
— Но Вы сдали его ирландцам Томпсона. И Гэрри теперь… — я сделал жест пальцем, словно стреляю из пистолета, — Пшшш…. Мёртв…
Виктор развалился в кресле и посмотрел пристально на меня:
— Зачем Вы меня позвали, Алексей?
— Чтобы переделить Бронкс, — развёл я руками и широко улыбнулся как радушный хозяин.
Горский от такой наглости даже поднял бровь:
— Переделить?
— Именно так, — кивнул я.
— Мистер Соколов, — мой собеседник язвительно перешёл на американский манер обращения, — Мне кажется, вы забылись по молодости и по неопытности — с кем вы говорите, и где вы живете.
Мне ничего не стоит послать десяток бойцов с оружием на вашу мебельную фабрику и в гараж, и разнести там всё к чёртовой матери! И у вас не останется ничего!— Ошибаетесь! — ухмыльнулся я, играя беззаботного оборзевшего денди и выводя этим Горского из себя, — Пошлёте туда своих людей, и их встретят вооружённые мужики, которые там работают. И мои люди. Посмотрим тогда, кто кого. Тем более, насколько мне известно, у вас сейчас проблемы с полицией? Не рискованно ли устраивать налёт, когда по району рыщут копы?
— С этим я разберусь быстро, уж поверьте! — осклабился Горский.
— Не сомневаюсь. Многих там прикормили уже, да? Только вот шериф у нас новый. И судя по тому, что говорят люди, принципиальный. С ним тоже договорились? Или нет?
Похоже, я попал в точку. Горский сузил глаза и сжал зубы.
— Я предлагаю вам честно переделить клубы и бары в районе. Ломбарды, так и быть, останутся за вами, — пожал я плечами и откинулся в кресле.
Виктор Павлович даже на секунду опешил от такой наглости, но тут же взял себя в руки и подался вперёд, ухватившись за подлокотники:
— Давай-ка я ТЕБЕ расскажу, как всё будет на самом деле, щенок ты малолетний? Ты отдашь мне свою фабрику и деньги. Тридцать тысяч баксов, которые ты нашёл после смерти своего папаши. Уверен, раз у тебя так хорошо идут дела, то ты уже отбил их… И тогда я подумаю — стоит ли оставлять тебя в живых…
— Побойтесь Бога, мистер Горский! С чего бы мне отдавать эти деньги вам? Нет, я, пожалуй, оставлю их при себе. И даже если вы каким-то чудом меня достанете, то я унесу с собою в могилу место, где они спрятаны, — усмехнулся я.
— Что ж… Я не даю второго шанса, — взгляд Горского стал колючим и жёстким.
— Я тоже, — парировал я, — Смотрите, к нам идёт официант. Хотите, я предскажу будущее? Вас, скорее всего, сейчас позовут к телефону, а затем я советую ещё раз хорошенько обдумать моё предложение. Пожалуй, начнём с того, что я возьму «Парадиз».
Горский посмотрел на меня как волк на ягнёнка, который забыл про то, что такое пищевая цепочка.
— Мистер Горский, я полагаю? — вырос рядом официант, которого я заприметил ранее идущим в нашу сторону.
Виктор Павлович не выказал удивления, уже вернув себе самообладание. Он смотрел мне прямо в глаза, словно не обращая внимания на официанта:
— Слушаю…
— Вас просят к телефону, сэр. Говорят, это очень срочно.
Виктор Павлович сверлил меня взглядом, будто хотел прожечь дыру.
— Я советую вам ответить. Много интересного узнаёте, — улыбнулся я и пригубил кофе из своей чашки.
Горский степенно поднялся на ноги и неторопливо подошёл к стойке, на которую вынесли телефонный аппарат, вытянув толстый шнур из-за бара. Виктор поднёс слуховую трубку к уху и тихо сказал что-то в «приёмник». Затем его брови поползли вверх, и он резко обернулся ко мне. А следом буквально вонзил трубку в держатель, с грохотом поставив аппарат на барную стойку, под недоумённые взгляды персонала и своих подручных. Он энергично пересёк зал и склонился над нашим столиком, тыча в него пальцем. И зашипел: