Султан Юсуф и его крестоносцы

Обычно убийца тут же сам становился жертвой разъяренной стражи, но для него-то смерть была главной земной наградой и он стремился к такой гибели всей душею.

Когда распространились слухи о том, что слуги Хасана вершат свои злодеяния под влиянием гашиша, их стали называть на Востоке хашишийя, то есть буквально «гашишниками». Франки, придя в Палестину и узнав об «ангелах» Хасана, услышали в их названии знакомое франкское слово и стали именовать «гашишников» по-своему — «ассасинами», то есть «убийцами».

После смерти Хасана царством ассасинов стали править преемники, происходившие из его рода.

Тем временем, тогдашний правитель Халеба стал приверженцем еретического учения. Благодаря его стараниям на востоке Сирии, в ливанских горах, появилось еще одно логово убийц, которые по воле атабека стали устранять его противников.

Для ассасинов христиане были такими же врагами, как и правоверные сунниты, да по сути дела — и мусульмане всех прочих направлений веры Пророка. Поэтому предводителям убийц ничего не стоило заключать выгодные сделки то с одними, то с другими, когда одна из сторон намеревалась нанести урон другой. За минувшее столетие они стали самыми искусными и прилежными исполнителями убийств, совершающихся за деньги. Поэтому нет ничего удивительного в том, что самозванный хозяин Халеба, Гюмуштекин, поспешно обратился к сирийским ассасинам и предложил их нынешнему предводителю Рашиду ад-Дину Синану не менее тридцати тысяч золотых динаров за жизнь Салах ад-Дина.

Этот Синан происходил из предместий Басры и, как говорят, был вначале алхимиком и простым учителем математики. Замечу, что многие «ассасинские мудрецы» некогда начинали свое погружение в еретические глубины, занимаясь астрологией и алхимией, а завершали его полным отрицанием бытия Божьего и преступной верой в то, что мир есть не более, чем механическое коловращение звезд и планет, которое тоже можно подчинить своей воле, если достичь «высших ступеней посвящения». Правда, эти «высшие ступени» несомненно ведут прямо в низшие подвалы преисподней.

Говорят, что Синан обучался еретической «мудрости» и искусству обмана в самом Аламуте, а потом, как самый прилежный ученик, был послан в Сирию. В Аламуте полагали, что он сможет добиться полного подчинения ассасинов Сирии своим персидским «старшим братьям», но не тут-то было. Синан сумел быстро прибрать к рукам власть в Масиафе, главной цитадели сирийских «гашишников», велел последователям называть себя Старцем Горы, то есть — так же, как называли когда-то Хасана ибн-ас-Сабаха, и начал деятельные сношения с франками. Он даже убедил короля Амори, что, если франки поддержат его во всех распрях с Халебом, то он и его приверженцы будут готовы принять христианство. Дело дошло до того, что, когда рыцари-тамплиеры разорили несколько селений на землях ассасинов, иерусалимский король засадил зачинщиков в темницу. Так он дорожил своей «дружбой» с убийцами.

Известно, что среди франков Синан прославился еще и тем, что глубоко смутил и поразил храброго Генриха Шампанского, который прибыл в Палестину во главе большого рыцарского воинства. Генрих побывал в гостях у Старца Горы, и когда они прогуливались по стенам Масиафа, хозяин спросил гостя: «Какое оружие имеет наибольшую силу?» На это франк отвечал: «Не знаю ничего вернее моего доброго меча.» Тогда Синан снисходительно улыбнулся и, покачав головой, изрек: «Воля. Воля есть самое непобедимое оружие». С этими словами он сделал знак рукой одному из своих юношей-телохранителей. Тот совершил короткий поклон и, не колеблясь, в следующий миг спрыгнул с высокой крепостной стены. Его тело ударилось об камни и превратилось в груду мяса и костей. «Разве таких воинов можно победить?» — задал Синан еще один вопрос, на который франк, потеряв дар речи, не смог ответить и только развел руками [106] .

106

По другим источникам, это событие произошло в 1194 году в ассасинской крепости Аль-Кафа, а на месте Синана, к тому времени уже скончавшегося, был его преемник.

Но это событие произошло через несколько лет после того нападения ассасинов на Салах ад-Дина, что случилось ветреным зимним вечером под стенами Халеба.

— Гашишники! Гашишники! — кричали воины, пытаясь защитить своего господина от проникших в стан убийц.

Хотя все нападавшие ассасины погибли в короткой и жестокой схватке, но еще нескоро в стане вновь воцарилось спокойствие. Оказалось, ассасины подошли к стану под видом торговцев кожами, но им не повезло. Впрочем, им не повезло точно так же, как и тому человеку, который усомнился в их добрых намерениях. То был эмир Нази ад-Дин. Он жил на западе, по соседству с землями ассасинов, и видел раньше этих людей, но — совсем в другом обличии, а именно в дервишских одеяниях одного из суфийских братств. Эмир захотел удостоверится, что память не обманывает его, и произнес название братства. В тот же миг кинжал убийцы нанес ему смертельную рану. Гашишники поняли, что разоблачены и стремглав кинулись исполнять приказание своего Старца. Однако, сразив эмира, они тут же наткнулись на целый отряд курдов. В стане завязалась битва, унесшая жизни не только шестерых ассасинов, но и семи курдских воинов.

— Проклятый еретик! — то и дело восклицал Салах ад-Дин, не находя себе места в своем шатре. — Я доберусь до тебя!

Даже эмиры сторонились от него, впервые видя своего господина таким разъяренным… и таким бледным.

Но не прошло и половины часа, как Салах ад-Дин принялся посылать проклятья уже не ассасинам, а франкам и Гюмуштекину. Ему донесли, что Раймонд Триполийский, ставший незадолго до того регентом при больном короле Бальдуэне, привел свое войско под Хомс и напал на египетский отряд, оставленный осаждать эту крепость.

— Продажный шакал! — клеймил он халебского самозванца. — Твоей головой я сыграю в поло на базарной площади Халеба!

Эмиры и воины снова подивились: еще ни разу их повелитель не давал таких кровавых обещаний.

Перед взорами защитников Халеба поднялась туча пыли, и, когда ветер сдул ее прочь, они замерли на стенах от удивления: вражеский стан пропал, как мираж в пустыне, а его войска след простыл.

Везирь — да, до сих пор всего лишь египетский везирь! — Салах ад-Дин устремился на помощь своим воинам, оставшимся у Хомса. Спасти их от неверных было делом куда более важным, чем взять город атабека и «добраться до проклятого еретика».

Раймонд Триполийский поступил точно так же, как поступал раньше в Египте король Амори. Едва заслышав отдаленный гул горного обвала, он поспешил убраться, чтобы камни не рухнули ему на голову. По всей видимости, он намеревался прибрать к рукам мощную крепость Хомс, воспользовавшись случаем и приняв личину союзника осажденных. Но платить за Хомс слишком дорогую цену он вовсе не желал.

По дороге к той цитадели Салах ад-Дин принял новую тактику. Он решил во что бы то ни стало захватить сначала все важнейшие крепости Сирии вокруг Халеба, прервать все пути между Халебом и Мосулом, а уж потом взяться за Гюмуштекина и настаивать на своем регентстве при ас-Салихе. Кроме того, он послал гонца в Египет с тем, чтобы аль-Фадиль поспешил в Сирию с большим подкреплением.

Едва достигнув Хомса, Салах ад-Дин с удесятеренной силой навалился на его стены. Защитники держались храбро, и целых две недели длилась жестокая осада. Все дни напролет, покуда солнце не уходило с небес, ни на миг не прерывались боевые крики, стоны, свист стрел и грохот падающих на стены камней.

Наконец крепость сдалась.

Салах ад-Дин выстроил всех пленников перед воротами Хомса и своей речью, обращенной к ним, удивил их не меньше, чем своих собственных воинов.

— Вы были очень храбры, — похвалил он побежденных. — Все воины утомились, и все честно заслужили отдых. Но наша победа придает нам новые силы, а ваше поражение отнимает у вас последние. Поэтому и в отдыхе вы нуждаетесь больше нас. Расходитесь по домам, к вашим женам и детям. Я отпускаю вас в награду за вашу доблесть.

Эта речь вернула силы побежденным. Многие из них вскоре сели вокруг котлов вместе с воинами Салах ад-Дина и вдосталь наелись вареного мяса. Бывшие враги поступили на службу к новому господину.

Победа очень воодушевила Юсуфа, и он даже поленился послать проклятья Сайф ад-Дину, когда узнал, что властитель Мосула двинул свое войско на помощь своему двоюродному братцу и Гюмуштекину. Разумеется, у Сайф ад-Дина были виды и на большее, чем союз с родственником против «египетской коровы» — Всемогущий Аллах позаботился о том, чтобы мои враги не налетели на меня со всех сторон разом, как шакалы, — сказал Салах ад-Дин на военном совете своей семьи. — Вот чего больше всего опасался покойный атабек… — Он замер вдруг на несколько мгновений, и по его лицу пронеслась тень. — Да, именно этоговсегда опасался великий атабек Нур ад-Дин. Но теперь нельзя сомневаться, что Всемогущий Аллах на нашей стороне. Медлительность разгневает Всевышнего. Надо смело двигаться на Халеб, пока враги не успели соединиться и не выработали общую тактику против нас. Я уверен, что аль-Фадиль успеет подойти вовремя.