Сумасшедшие двадцатые

— Я устала, Надя. Мы просто уснем в тишине. Спи сладко, Надя. Твоя мама любит тебя, и Элайджу тоже. Мама любит вас обоих. – все еще пытается держаться, только чтобы не напугать свою дочь, ведь Кетрин уже давно поняла, что это конец, не пошатнуться, выхватывает фотографии, и словно сходит с ума видя изображения своих жертв.

Это не случайно. Прошлое не могло просто так вернуться. Прошлое преследует и не только ее. Прошлое возвращается, как бы безумно это не звучало. Прошлое вернулось. Прошлое вернулось, чтобы украсть ее у него. Прошлое вернулось, чтобы она сошла с ума и умерла.

Сердце догорает. Последние удары. К горлу подступает кровяной ком. Больно. Черно-белое изображения окрашиваются в красный. Окрашиваются ее кровью.

Сердце кровит. Больно.

Ее сердце догорает, так же как и догорает она. Пошатывается. Теряет сознание падая на пол.

Проиграла. Рухнула на пол сжимая в руках фотографии.

Проиграла. Все рухнуло.

На глазах слезы. Все тело дрожит. Касается побледневшего лица матери, на которое капают ее горячие слезы. Не так все должно было быть. Не таким должен был быть этот лучшей июньский день. Надя услышала, что мама любит ее и для нее это словно прощание. Прозвучала, словно « Прощай. » Рыдает, опускает голову на грудь матери, пачкает волосы кровью. Неужели она больше никогда не увидит мать. Неужели больше мать не обнимет ее, не поцелует, не утешит. Больно. Больно осознавать, что возможно ты осталась без матери. Осталась одна.

Больно, но ведь мать сказала, что любит ее и Элайджу одинаково.

Больно.

Любит.

Встает на ноги, бежит, с трудом открывает деревянную дверь, минут стоявшую у дверей охрану, спускается с лестницы. Видя Надю в слезах и испачканной кровью, крепкие мужчины бегут вслед за малышкой, желают остановить ее. Но она ведь ребенок и гораздо изворотливие.

Позвать того, кого любит ее мать.

Позвать того, без кого Кетрин Пирс замерзает.

Замерзает без него, будто наступила зима.

Жара и зной, но ее морозит и бьёт озноб.

И непонятно, почему судьбой связан их? Почему?

Почему она замерзает? Почему она любит его, а он ее. Любят назло.

Почему людская зависть захотела украсть её? Почему она вновь стала жертвой?

Почему ей больно? Почему она возможно никогда не увидит его?

Больно. Замерзает. Любит.

Сердце остановилось. Но навсегда осталась в его сердце часть её.

Июньский закат. Только он и она. Ребекка была удивлена, что в танце, Марсель старается двигаться в такт музыке. Он ведь не умел танцевать, но ради ее старался не подавать виду. Они танцевали, не обращая внимания на других, ведь слишком были увлечены друг другом. Сейчас в этом мире есть только они и теперь они могут смело заявить, что они любят друг друга. Придерживает шляпу, когда желал наклонить ее в танце. Из этого ничего хорошего не вышло, но кому есть дело до танца, когда они вдвоем и счастливы.

— Можешь поверить, что мы танцуем тут открыто, у всех на виду?

— Нет, чувствую себя как в Раю.

В руках бокал шампанского, сейчас настал ее время. Время говорить. Она просто не может смотреть на то, как он счастлив. Счастлив, наплевав на счастье других. Счастлив рядом с Керолайн. Счастлив и теперь каждое утро будет просыпаться в объятьях возлюбленной, а ведь и Аврора когда-то мечтала о счастливом финале и жизни рядом с любимым. Но, о счастливый финал остался только в мечтах. В реальности финал не всегда может быть счастливым.

Тодд думал, что сможет образумить ее, но у него ничего не выйдет. Она не может смотреть на все происходящее. Аврора Де Мартель просто совершит еще одну глупость.Встает, привлекает внимание стуча ножом по хрустальному бокалу.

— Минуту внимание. Тост. Я желаю говорить, - начинает Аврора отпивая шампанское.

— Наша свадьба не будет свадьбой, без пьяного тоста от Авроры Де Мартель, любовь моя,- шепчет Клаус обнимая Керолайн.

— Я могу говорить только когда пьяная. Но разве это не запрещено? Ох, мне наплевать. Всегда было наплевать.. Здесь столько выпивки. Музыканты, заткните свои скрипки на минуту. Я не поздравляю Мистера и Миссис Майклсон, - закатывает глаза, делая несколько шагов в сторону молодоженов, при этом забирает бутылку шампанского из рук официанта, который наполнял бокалы для пирамиды из шампанского.

Осколки. Бутылка летит в композицию. Разбито. Все разбито, так же, как разбито сердце Авроры.

Взгляд в сторону охранников, по которому становится ясно, чтобы те не вмешивались. Сегодня он позволит ей говорить.

Осколки и разлитый алкоголь. Де Мартель спокойно переступает через них. Все разрушено, так же, как и разрушена ее жизнь. Клаус Майклсон разрушил ее жизнь. Любовь разрушила ее жизнь и обратила в безумную.

— Нет, конечно же, счастье и любовь это так прекрасно, и я тоже когда-то мечтала об этом, но у меня отняли эту возможность, как ты, блондиночка, отняла это украшение у моей лучшей подруги, тебе повезло, что Китти-Кет не разорвала тебя на мелкие кусочки,- ухмыляется, касаясь украшения на шеи Керолайн, смотрит в глаза и понимает, что та ее боится и ей не по себе от такого поведения Авроры. — Я тоже хотела быть счастливой, мечтала безумно влюбиться в того, кто полюбит меня. Мечтала о безумной любви, а в реальности, все оказалось не так. Я обожглась и сгорела, так же будет и с тобой. Ты сгоришь до тла. Любовь к этому мужчине принесет тебе только горечь выплаканных тобой слез и боль. Любовь сжигает все. Я не поздравляю вас. Реальность жестока и когда-нибудь вы сполна заплатите по счетам. Реальность жестока, но сегодня все будет иначе. Мне стыдно это признавать, но я больше не хочу быть одинокой. Теперь я не одна. Сегодня я буду жить по новому. Сегодня я буду жить и двигаться с болью в сердце. Жить дальше, а мое сердце будет кровоточить. Я буду жить тебе назло Ник. Гори в Аду.

Керолайн даже не сразу понимает, что происходит. Не понимает, когда Аврора хватает ее, срывает ожирелые с ее шеи, отталкивает и та оказывается на земле. Платье испачкано грязью и землей.

Клаус даже не сразу понимает, что Аврора истекает кровью. Не понимает, что она увидела нож в руках официанта стоявшего рядом с Керолайн и точно знала, каким концом это может обернуться. Знала, сколько у Никлауса Майклсона врагов желавших ему смерти, сколько желает, чтобы он испытал всю ту боль, что он причинил однажды. Знала и поэтому нанесла удар первой. Нанесла удар в сердце и убила. Кровь и окровавленное лезвие на земле. Кровь. Упала и сама не знала, отчего у неё так внезапно полились сл"eзы.

Подхватывает на руки Керолайн. Смотрит на тело официанта в сердце которого вонзили нож. Истекает кровью, так же как и Аврора. Теперь Клаус понимает о том, что любовь ранила Аврору в самое сердце. Ранила, как ранит самый острый нож.

— Уходим, не выпускайте никого! Займитесь этим! Хоуп! Хоуп! Спасайте мою дочь! - кричит охранникам, пытается отыскать взглядом свою дочь.

Прижимает к себе напуганную девочку. Джексон крепко прижимает к себе Хоуп спешит последовать за женой, которую желают увести Марсель и Ребекка. Но даже будучи беременной она находит в себе силы сопротивляться и заявляет, что никуда не уйдет без своей матери. Не уйдет. Упрямая и Марсель просто следует за ней, после того, как вслед за Клаусом исчезают Ребекка и Хоуп на руках Кеннера. Теперь они в безопасности. Пробирается через напуганную толпу. Хейли не уйдет без матери и находит ее. Находит ее тело. Побледневшая, на губах кровь, лежит на земле.

Теряет контроль. Желает кричать от боли. Кричать и только ее крик сумеет передать всю ту боль, что она испытывает сейчас. Боль которую испытываешь утратив близкого и родного человека. Боль от потери матери не сравнится ни с какой другой болью. Хейли кажется, что это сон. Нет. Реальность. Из уст вырывается крик. Крик, который не сравнится не с чем другим. Не успела. Слезы. Жерар вовсе не знает, как быть, как сдержать обезумевшую от утраты Хейли, которая к тому же беременна и если с ребенком что-то случится он до конца своих дней не простит себе этого. Не простит, а она сейчас испытывает ту самую боль, от которой можно свихнуться. Ее боль не утихнет и все, что может : схватить ее за руки и потащить, против ее воли к особняку, ведь там сейчас безопасно и если Хейли потеряла мать, то Хоуп не лишится матери.

Слезы на глазах. Устала. Утонула в своей боли.

Больно. Боится не успеть. Тодд прикрывает ее рану своим пиджаком. Руки в ее крови. Аврора думала, что в этой суматохе оставят умирать в одиночестве. Умереть, то что она заслужила? Заслужила уйти в пустоту и обрести покой? Тодд бы никогда не оставил ее. Никогда бы предал любовь, ведь Аврора часть его жизни, часть его сердца.

— Ты и вправду безумна, Аврора, - шепчет, а она видит слезы на его глазах.

— Не то чтобы я не знаю разницу между тем, что правильно, а что – нет, - пытается произнести. — Просто иногда неправильные вещи совершать проще. — Мне больно… я умру и обрету покой или отправлюсь в Ад? Ты веришь в покой?