Сумасшедшие двадцатые
Шрифт:
Немощная. Беспомощная. Уставшая. Морщится от боли, поднимает голову, протягивает руки. Ей нужно прижать к себе ребенка, вдохнуть аромат. Ей нужно и важно сейчас прижать к груди своего ребенка.
— Матушка, вы здесь. Но, как? Что с моим ребенком? Дайте мне подержать моего ребенка, - тихо говорит, смотрит на них.
— Тебе нельзя вставать, - грозно грозит своей дочери Лейси. — Мелика послала за мной и я приехала, плюнула на запреты Дейва, а Кристофер с Ариэль на кухне.
— У нас дочь, Розамунд Лейси Де Мартель, - аккуратно берет дочь из рук матери Ирмы.
Упал. Упал на колени перед женой. Упал видя, как Ирма прижимает к себе новорожденную дочь, улыбается, целует в лобик, поправляет пеленку. Упал, стирает слезы на своем лице ведь понимания того, что он разрушил
— Розамунда – роза мира, красивое имя, - покрывает глаза, целуя дочь в лобик. — Она принесет нам мир, Тристан. Добро пожаловать в этом мир Розамунд Де Мартель.
— Прости, меня, сегодня я потерял все по своей глупости, - сложил руки одна на одну, склонил голову, зажмурил глаза не желая видеть лицо жены, ведь он словно предатель,. — Прости меня, потому что теперь у нас ничего нет. Компания в руках Руди…
— Руди, но как такое возможно, ты ведь подарил Деннису только часть принадлежавшую его отцу, и поступил правильно, - не понимает, ведь как возможно, что ее муж сам погубил все. — Руди… Это же не возможно, Тристан. Ты, верно, сошел с ума.
— Я не сошел с ума, Ирма, это правда, он убил Билли и Отавио, теперь он управляет один, отправил Генри Форду письмо от моего имени, это конец, Клаус не пощадит меня, считай, что я живой труп, - не поднимает голову, ведь если бы он решился на это, то увидел бы слезы на ее глазах.
— Нет, - сумела проговорить, прежде, Тристан решился взять ее руку в свою.
— Прости, - крепко сжимает ее руку в своей. — Слышишь, мы что-нибудь придумаем. Должен же выход быть… Обязательно должен. Верь мне главное… Просто верь…
Целует ее руку. На глазах обоих слезы. Верить. Как? Во что верить? Верить в то, что счастье возможно? Поверить в то, что счастье рухнуло. Все рухнуло. Все рухнуло по его вине. Счастье, которое казалось таким возможным рухнуло. Всякое счастье омрачается несчастьем. Растерянность. Детский плач. На глазах слезы. Ирма смотрит на мужа, который сжимает ее руку, на плачущую дочь, которая шевелится на ее руках. Ирма растеряна и совершенно не знает, как быть. Не знает, а в мыслях только то. Что если это плата за их счастье, то они расплатились. Это конец? Ирма понимает, что это конец одно и начала нового. Начала новая война. Ее дочь только родилась, а у нее уже появились враги. Ребенок – тоже битва. Ирма прижимает к своей груди маленький плачущей комочек и с этой минуты для нее началась война. Новая война. Война за ее ребенка.
Счастье рухнуло.
Все рухнуло.
Это конец.
Это начала новой войны.
========== Глава 54. Не отворачивайся от меня. ==========
Новый Орлеан.*
Можно ли скрыться от урагана, который приближаясь уничтожает все на своем пути?
Зрачки реагируют на свет.
Судьба или случайность? Кетрин Пирс живучая? Кетрин Пирс всегда выживает.
Свет. Кетрин Пирс видит свет, а ведь она всегда считала себя недостойной света.
Свет ослепляет. Свет солнце светит ей прямо в глаза и ослепляет. Она видит свет, а значит Кетрин Пирс жива. Она вновь выжила. Выжила и желает засмеяться, ведь Кетрин Пирс вновь выжила. Кетрин Пирс уже в какой раз обманула смерть.
Улыбается, смеется, приподнимает голову с подушки.
Неровное и тихое дыхание. Она все еще слаба, но Элайджа рядом. Его голова лежит на соседней подушке.
Холодная постель.
Желает обнять его, прикоснуться к его губам. Желает, чтобы он знал, что она рядом и теперь будет тепло. Теперь будет тепло ведь они есть друг у друга.
Желает плакать, кричать.
Улыбается, набрасывает на плечи его пиджак,который до этого укрывал ее тело, нависает над ним. Ее ладонь касается его лица и Кетрин кажется, что черты его лица грустные. Грустный, потому что она ушла, без нее ему не было смысла жить и Элайджа бы отправился вслед за ней. Вслед за умершей, покинувшей его любовью.
Элайджа думал, что больше никогда не увидит ее, но открыв свои глаза он видить ее. Видит ее лицо в лучах солнца. Спрашивает
самого себя « Реальность это или он умер и отправился вслед за ней. Отправился туда, где покой?»Смеется, обвивает руками его шею, прижимается к его телу, слышит его сердцебиение и ей достаточно этого, а тот отчаянно желает прижаться к ее губам, чтобы этот поцелуй даровал ему тепло и стал доказательством того,что она жива и рядом с ним. Жива и она его. По телу словно прошел разряд электрического тока. Пульсы бьются в унисон и тихие дыхание друг друга. Сейчас они как будто не на земле, а на небесах.
Ее губы манят и ему нужно знать, что это реальность.
Она сломалась из-за этой любви.
Он поранился из-за этой любви. Но они так долго ждали этой любви.
Ждали и вот теперь судьба вновь воссоединила их.
Он узнает, вдыхает ее запах.
Она улыбается разрывая поцелуй, зная, что коснувшись его лица ладонью дарует ему большее тепло, нежели самый страстный поцелуй.
Они думали, что больше никогда не увидятся, но они вместе. Вместе и нет смысла скрывать свое счастье. Вместе и она принадлежит только ему. Только его. Только его боль и яд. Только его любовь.
— Ты жива, Катерина, я спас тебя, это такое счастье, - говорит после краткого молчания. — Ты жива и я даю тебе свое слова, что сегодня все будет по другому. Сегодня мы начинаем новую жизнь. Ты окрепни и мы сразу уедем. Никлаус останется в одиночку против его врагов.Где ты желаешь жить? Я прикажу подыскать достойный дом.
— Воду из графина не вздумай пить, - шепчет на ухо. — Она отравлена.
— Ты знала? – хватает за горло, сбрасывает с себя. — Что ты сделала, Катерина?
— Ну, конечно же я знала и спасала тебя. Этот яд ведь предназначался мне, но сперва меня желали напугать и бросили вызов из прошлого, - отвечает она.
— Ты могла умереть? Ты хотя бы понимаешь? – повышает тон, теперь уже он нависает над ней, ударяет кулаком об подушку, что та даже вздрагивает, боится. — Я думал,что сойду с ума! Что ты делаешь, Катерина? Рушишь наши жизни? У тебя это вышло. Поздравляю.
— Ты все равно простишь меня,и мы должны помочь сейчас твоему брату, - говорит, желает коснуться его, но тот отворачивается от нее.
— Печально осознавать, что ты такая же, как и прежде- закрывает глаза.
— Не отворачивайся от меня, Элайджа. Нет, я сломалась пополам из-за любви к тебе, - на лице появляется ухмылка, вновь касается его лица, заставляет посмотреть на нее. — Посмотри в мои глаза и увидишь в них простые ответы. Увидишь, что я отчаянно влюбилась в тебя. Увидишь, что я буду выбирать тебя, так же, как ты будешь выбирать меня.
— Я всегда выберу тебя, Катерина, - смотрит в глаза. — Теперь я выбираю тебя.
— Наше время обязательно настанет Элайджа, - с теплотой в голосе. — Но сейчас выбери семью, Элайджа, а я буду рядом с тобой.
Заглушить боль можно разными средствами, но пришедшая в себя Аврора проигнорировала средства своей подруги Ребекки и Фреи, которая предлагала вколоть обезболивающее. попросила принести выпивку. Итальянский вермут, то что поможет ей вынести боль. Любую боль. Любую.
Поджимает под себя колени. Больно, но Аврора обнимает себя за колени. Смотрит в окно. Наблюдает за тем, как люди Майклсона убирают свадебные украшения из сада. Суетятся, а Жерар не только отдает приказы, но и лично помогает убирать столы, да и одет Марсель не лучше любого из окружающих его мужчин. Хлопковая рубашка, брюка на высокой талии, которые удерживались с помощью подтяжек. Гангстеры сделали подтяжки обязательной частью своего костюма, предпочитая темные модели в светлую полоску. Марселя отличала от Майклсона только то, что он всегда придерживался на ровне с людьми, а не считал себя выше других, как обычно поступал Майклсон. Аврора видит всех этих людей и ей кажется, что работать и подчиняться Никлаусу Майклсону – это худшее, что могло произойти с ними. Но ведь она вчера спасла жизнь его возлюбленной, если просто могла наблюдать за тем, как ему больно и эта боль поглощает его изнутри. Аврора Де Мертель подчиняется только своему сердцу и пожалуй за это она может себя ненавидеть. Ненавидеть за то, что вчера позволила сердцу управлять собой.