Сумасшедший дом

Я не думаю, что в моей жизни осталось хоть что-то, что помогло бы мне собрать воедино осколки моего разбитого сердца.

Глава 22

«Творческий ум забавляется с любимыми игрушками.» 

– Карл Юнг.

Дверь в комнату для терапии захлопнулась за нами, и я подпрыгнула от этого громкого звука, зная, что он отразил настроение Джереми. Нормальный человек наоборот сделал бы так, чтобы не испугать меня, а он, в свою очередь, хлопнул дверью, что я подпрыгнула на месте.

– Что с тобой происходит, Алекс?
– его мрачный и глубокий голос выражал разочарование; дрожь в его голосе выдавала потерю контроля над эмоциями, которых он придерживался с того самого момента, как я оттолкнула его в комнате для посетителей.

– Я не хочу здесь находиться.

– На терапии?
– он взглянул на меня, подняв брови.

– Здесь. В этой комнате... с тобой.

Подойдя ближе, он потянулся ко мне, но я резко дёрнулась и потеряла равновесие, упав и ударившись задницей о пол. Он посмотрел на меня сверху одновременно с беспокойством и гневом на лице.

Джереми встал передо мной на колени и больше не предпринимал попыток прикоснуться ко мне.

– Что не так? Ты на что-то злишься? Ты... бл*ть, ты злишься за вчерашнее? Я думал...
– он встал и немного прошёлся рядом со мной.
– Я говорил тебе, что не хочу делать этого. Я знал, что это чертовски неправильно...

– Да не имею я ничего против вчерашнего дня!
– мой голос перешёл на крик.

Раздражение просочилось в мои мысли, позволяя боли и ярости, которые я сдерживала в себе, хлынуть потоком и овладеть моими действиями.

– Я проснулась этим утром счастливой от того, что на этот раз хоть кто-то на моей стороне. Я была счастлива, что ТЫ на моей стороне, но потом я узнала, что ты трахаешь новую пациентку, и теперь не хочу иметь с тобой ничего общего!

Округлив глаза, Джереми поражённо замолчал на моё обвинение. Несколько раз попытавшись связать мысль, он, наконец, выпалил:

– Какого чёрта ты несёшь?
– он был в бешенстве, в результате своего неверия и гнева он окончательно потерял контроль над своей профессиональной и невозмутимой манерой общения, которую всегда использовал.

Схватившись за смирительную рубашку, Джереми поднял меня с пола и потащил к круглому столу, стоящему посреди комнаты. Подняв, он усадил меня на деревянную поверхность, удерживая в таком положении, чтобы установить зрительный контакт.

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне всё с самого начала. Почему ты считаешь, что я занимаюсь сексом с другой пациенткой? Ты действительно такого невысокого мнения обо мне, что считаешь, будто я пользуюсь не только тобой, но и другими пациентками? Прошлая ночь кое-что значила для меня. Ты кое-что значишь для меня.

Его слова сбили меня с толку, покачнув тот фундамент, который я выстроила на обвинениях других пациентов и персонала.

– Чёрт побери, Алекс. Я знал, что не должен был позволять этому случиться. Знал, что мне следовало подождать до того дня, как ты покинешь это место. Я не желаю тебе плохого. Тебе не место с этими людьми. Ты слишком красива, слишком особенна для этого места.

У меня задрожали губы, а глаза зажгли непролитые слёзы. Я хотела поверить ему, хотела поверить в то, что каждое его слово было правдой. Я была так счастлива, когда проснулась, была так рада найти кого-то такого прекрасного, как он, в таком мрачном, как полночь, месте.

Ночной кошмар был неумолим, он тянул меня всё глубже и глубже в ловушку из удушающей паутины, построенной на лжи, обмане... но, правда? Возможно ли, что правда всё-таки существовала в этом месте, и она не угасла и не разрушилась под влиянием неистового потока коллективного маразма?

– Прошу, Алекс, я не прикоснусь к тебе снова, если только ты не захочешь этого. Я буду ждать твоего выздоровления. Я починю тебя. Но, пожалуйста, не думай, что у меня есть кто-то, кроме тебя.

Слёзы, жалившие покрасневшую и опухшую кожу глаз, вырвались на свободу. Я попыталась сморгнуть их, чтобы сфокусироваться на его красивом, мужественном лице. Джереми обхватил своими тёплыми ладонями мои щёки, стирая непрекращающиеся слёзы. Из меня вырвались всхлипы, такие яростные и мучительные, несоответствующие такому слабому человеку, как я. Они поднялись, словно гром, из глубокой пропасти внутри меня, сотрясая каждую кость в моём теле, отчаянно пытаясь вырваться наружу.

Мне было так горько и больно. Как я ещё могла продолжать дышать, а моё сердце биться после стольких издевательств и лжи?

Всё ещё вытирая мои слёзы, Джереми заговорил.

– Я руковожу этим местом, Алекс. Моя работа заключается в том, чтобы оценить ситуацию и назначить план лечения для каждого пациента, кто проходит через эти двери. Я должен проводить с ними время, чтобы убедиться, что поставленный мною диагноз совпадает с тем, что забит в базе. Я ненавижу ярлыки. Ненавижу врачей, которые на скорую руку приписывают пациентам какие-то дерьмовые диагнозы, только чтобы побыстрее выпихнуть их со своих заведений в государственное учреждение. Я забочусь о каждом, кто находится здесь. Я бы не смог качественно выполнять свою работу, если бы не тратил время на своих пациентов, чтобы проверить их медицинские записи и назначить соответствующее лечение. Я не тот человек, который просто накачает кого-то лекарствами и посадит его перед окном, наплевав на его же интересы.

Я отстранилась от него, всё ещё не веря в то, что его слова были правдой. Сколько уже моих друзей подверглись этому «правильному» типу лечения? Эрин, Доун, а сейчас и Элейн. Все они испытали на себе шоковую терапию, были накачаны лекарствами, оказались беспомощными, и в итоге их затолкали в угол, где о них все забудут, а они, в свою очередь, будут просто пылиться.

– Нет. Ты лжёшь, Джереми. Я видела, что именно так всё и происходит. Это произошло с моими друзьями, а этим утром и с Элейн. Почему ты не можешь им помочь?

– Потому что я слишком занят, защищая тебя!

Я вздрогнула при звуке его раскатистого голоса. Он всегда был таким спокойным, таким терпеливым со мной. Гнев в его голосе заставил меня прислушаться к тому, что он пытался мне сказать.

– Мне пришлось нарушить очень много правил. Я не позволял оставаться тебе на ночь в палате, следил за тем, чтобы Терри всегда была рядом, когда ты не со мной. Это противоречит всяким принципам этого места, но я поступил так ради тебя. Я, блин, работал в стольких направлениях: администратором, главным психиатром, твоим психотерапевтом и, вдобавок ко всему, я занимался расследованием каждого довода, сделанного тобой об этом месте. Персонал до смерти напуган смертью Эмерсона. Они хотят, чтобы на тебя надели смирительную рубашку, накачали лекарствами, отгородили ото всех и поместили в изолятор, но я отказался от этого. Вот почему ты спишь со мной ночью в комнате для терапии, и даже это я должен держать в секрете. Слава богу, у меня есть Терри, или ничего бы не получилось.

Меня так достали эти никчёмные слёзы. Его слова помогли рассеять туман в моей голове, и я, наконец, поняла, сколько он сделал для меня.

«Вот глупый, всегда спешит сюда, чтобы присматривать за этим местом. Клянусь, мне кажется, будто он и вовсе не уходит домой. Он так предан своим пациентам. Нам с ним очень повезло».
– Мои мысли вернулись к тому, что Терри сказала этим утром. Она пыталась рассказать мне, а я не слушала. Вместо этого я отмахнулась от её слов, как от других непонятных комментариев. Она была в курсе ситуации всё это время и действовала сообща с Джереми, чтобы обеспечить мою безопасность.