Сумеречная роза

Элис решила пока молчать, не желая лгать ему снова. Их отношения едва наладились, но присутствие Ловелла в Вулвестоне может только ослабить эту хрупкую связь.

Он размышлял, лениво вертя кинжал в руках.

– Я рада, что вы благополучно вернулись домой, – попыталась она отвлечь мужа. – Вы должны скоро отправиться к королю или можете задержаться подольше? – Она чувствовала себя совсем растерянной. Ей хотелось, чтобы он оставался здесь, рядом с ней, спал в ее постели. Но в таком случае опасность для Ловелла невероятно возрастет – виконту будет трудно выбраться из замка.

Николас оторвался от кинжала и ответил:

– Король вступает в Йорк через два дня, а мы получили сообщение о волнениях в Бирмингеме. По слухам, мутят воду Стаффорды. Я со своим отрядом должен присоединиться к королевским войскам. Король останется в Йорке до Дня святого Георга. Он скептически относится к лояльности города, но хочет оказать его жителям все почести. Я бы хотел присутствовать там, но сомневаюсь, что смогу вернуться достаточно скоро. Гарри останется в Йорке всего на несколько дней, а потом повернет обратно на юг. Я обещал встретить его в замке Ноттингем в конце месяца.

– Но вы сначала вернетесь сюда! – воскликнула она. – Вы же не собираетесь бросить нас здесь!

Он посмотрел на нее.

– Я не знаю, как мне поступить, мадам. Первоначально я собирался забрать вас в Лондон, но теперь я не уверен. В королевстве неспокойно, и я не знаю, смогу ли находиться в столице, чтобы приглядывать за вами. Бог свидетель, вы проявляете огорчительный талант попадать в неприятности, когда оказываетесь предоставленной самой себе. Вы не дали мне ни одного повода поверить, что я могу спокойно оставить вас при дворе.

– Но я…

– Мы не будем обсуждать все сейчас, – взглянул он на дверь.

На галерее раздались шаги, и вошли два солдата, чтобы унести тело сэра Лайонела. Элис успокоилась.

– Надо отслужить по нему панихиду, как положено, – заявила она мрачно, – хотя я сомневаюсь, что его душа отправилась прямо на небеса.

– Просто ужасно, милая, что он напал на вас, – сочувственно покачал головой сэр Николас. – Как вам удалось добраться до его кинжала?

Элис хотела уже рассказать, как она выхватила его во время борьбы, но вдруг вспомнила, что у сэра Лайонела не было ножен. Сказать, что кинжал его и не найти ножен – по меньшей мере странно. Элис молчала. Сэр Николас бросил на нее недоуменный взгляд исподлобья. Он терпеливо ждал, но она не могла придумать никакого другого приемлемого варианта ответа.

– Вы нашли кинжал здесь, в спальне?

– Н-нет, сэр. – Она облизала вдруг пересохшие губы.

– И слуги не выгоняли его вооруженных солдат, так ведь? – спросил он ласковым голосом, который ничуть не успокоил ее.

– Я не знаю, что случилось с ними, – пролепетала она, злясь, что ее голос прозвучал так слабо, хотя она говорила правду.

– Сегодня в окрестностях видели и других солдат, – размышлял сэр Николас.

– Да, сэр?

– Думаю, вы знаете, мадам. Может быть, вы закончите задавать мне шарады и расскажете, что произошло на самом деле? Я устал от ваших игр. Честно говоря, я вообще смертельно устал.

– Конечно, вы устали! – воскликнула она. – Бедняжка Николас! Вы проехали в седле несколько дней, и вам просто необходимо отдохнуть.

– Да, – ответил он, пристально глядя на нее. – Утомительное дело – присматривать за нашим Гарри, но я выполнял свой долг, не более того.

– Но вы спасли его! Вы герой, сэр. Да он, должно быть, перепугался до смерти, когда увидел воинов, скачущих прямо на него как… – Она резко замолчала, поняв, что сказала лишнее, и торопливо добавила: – Король должен знать, что вы бы отдали за него жизнь, сэр. Он, без сомнения, очень благодарен вам.

– Правда?

– Да. – Она отступила на шаг и опять, как в прошлый раз, наткнулась на матрас, брошенный на полу. Она подняла голову и увидела оказавшегося рядом с ней мужа.

– Я собирался спросить вас, как матрас попал сюда.

– Его сбросили с кровати, когда искали Йена, – ответила Элис.

Ответ заставил его улыбнуться.

– Они думали найти его в вашей постели? Эверингем, должно быть, спятил.

– Так и было, сэр, – побледнела она от воспоминания о его ярости. Ее снова охватил ужас, когда она подумала, что он хотел с ней сделать. – Он пришел в бешенство.

– Не сомневаюсь, – мрачно заметил Николас. – У вас просто талант разъярять мужчин. – Он протянул к ней руку. – Идите сюда.

– Что вы собираетесь делать?

Он вздохнул.

– Полагаю, сам вопрос доказывает, что вы заслуживаете почувствовать мою руку на ваших ягодицах, если не больше, но у меня нет такого намерения, милая. Все, что я хочу сейчас, – это обнять вас и не слышать больше вашей лжи. Вы не смогли бы одурачить и младенца.

Он поманил ее указательным пальцем, и она приблизилась.

– Я не хотела лгать, – призналась она, когда его руки крепко обняли ее, – но не могу сказать вам и правду.

– Знаю. Я подозревал, что разношерстная компания, которая напала на нашего Гарри и ускакала прочь, приехала сюда в надежде спрятаться и атаковала маленькую армию Эверингема. Может быть, я должен благодарить ее.

– Не было никакой армии, сэр. Он солгал.

– Может быть, и так, а может, поумнев на примере самого сэра Лайонела, его армия решила перейти на другую сторону и присоединиться к королю. Не важно. Кто их главарь? – спросил он все тем же обманчиво-небрежным тоном.

Но она ждала его вопроса и знала, что просто заявить о своем неведении не получится.

– Я не сказала бы вам, даже если бы знала его, из благодарности за свое спасение.

Он кивнул:

– Я тоже, милая, благодарен вашим спасителям и рад, что их не захватили в плен до того, как они добрались до вас.

Она вздрогнула от мысли, что могло бы произойти с ней. Николас обнял ее крепче, успокаивая. Не говоря ни слова, он подхватил ее на руки и прижал к себе, потом повернулся и запер дверь.

– Мне нравится ваше платье, мадам, – похвалил он, глядя вниз на вырез ее корсажа, через шнуровку которого виднелась грудь. – Оно почти не мешает мужским прикосновениям. Вы предпочитаете матрас там, где он есть, или мы положим его обратно на кровать?

Улыбаясь, она положила голову на его плечо и ответила, что ей все равно. Она радовалась его возвращению и наслаждалась его открытым проявлением мужского желания. Отдаваясь своей собственной страсти, она набросилась на его одежду даже с большим рвением, чем он на ее платье.