Сумеречные Врата

Он даже не подивился удаче, позволившей встретиться с ней в такой обстановке, просто смотрел, как зачарованный. Она, должно быть, почувствовала его взгляд, вскинула голову, вскочила и тихонько выдохнула.

Другая женщина на ее месте завопила бы во все горло. Молодец гочанна.

Она уже стояла на ногах и сжимала в руке нож - тонкий кинжальчик, который легко скрыть в складках материи. Оружие впору кукле, но с отточенным, как игла, обоюдоострым клинком. И девушка явно готова была воспользоваться им.

Если отобрать кинжал, она наверняка закричит. Да и вряд ли ему, в нынешнем состоянии, удалось бы ее обезоружить. Как бы не потерять глаз, а то и оба, при попытке с ней справиться!

Ренилл так и не успел принять решение, потому что Джатонди на удивление спокойно заговорила:

– Ты вторгся в мои личные владения, - произнесла она с холодной вежливостью, как бы предполагающей, что он нарушил ее уединение непреднамеренно.
– Покинь их, и забудем об этом недоразумении.

– Гочанна, я сожалею, что явился без приглашения, - ответил Ренилл на вонарском, и девушка вздрогнула, заслышав звук западной речи.
– Простите, и окажите мне честь, предоставив аудиенцию. Мое дело не терпит промедления.

Гочанна смотрела на него без выражения, но Ренилл понимал, что она поражена. Жалкий оборванец не мог говорить так!

– Мы с вами знакомы, гочанна, - продолжал Ренилл, - я - заместитель второго секретаря Ренилл во Чаумелль, мы встречались в кабинете протектора во Трунира. Помните?

Она молчала. Глаза девушки бегали по его лицу, словно пытаясь проникнуть под маску пота, грязи и многодневной щетины. Когда он спрыгнул со стены в сад, гочанна не отступила, но крепче сжала рукоять кинжала. Ренилл приземлился неудачно, однако сумел устоять на ногах. Взгляд гочанны на мгновенье метнулся в сторону и снова обратился на лицо пришельца. В нескольких шагах виднелась дверца - вход во дворец. Ренилл подозревал, что девушка готова броситься к ней.

– На той встрече присутствовала гочалла Ксандунисса, - еще раз попытался уговорить ее Ренилл.
– Сиятельная говорила о том, что дворец УудПрай ветшает, и я предложил ей помощь, какая была в моих силах. Гочанна, вы помните?

– Вонарец в одежде авескийца, - медленно ответила она на своем безупречном столичном вонарском.
– Вонарец, который говорил на кандерулезском, как уроженец этой страны. Припоминаю. Как забыть столь редкое зрелище? Ваша любезность доставила матушке удовольствие, да и мне тоже. Да, я помню.
– Она оглядела его с головы до ног, заметив и грязь, и лохмотья, и осунувшееся, давно не бритое лицо.
– Но я бы не узнала вас, мастер во Чаумелль.

– Я долго болел и не мог вернуться к своим соотечественникам, - ответил Ренилл на невысказанный вопрос.

– Почему не могли?

– Какое-то время я не мог ни передвигаться, ни передать им записку. А прошлой ночью вопарская резиденция оказалась окружена, и проникнуть в нее не удалось.

– Окружена? Что вы хотите сказать?

– Толпа горожан, возмущенных недавней гибелью паломников в озере РешДур, бушует на улицах перед воротами резиденции. Второй Кандерулезский охраняет стены. Пока все не кончится, туда ни войти, ни выйти.

– Понимаю. Это и есть то срочное дело, о котором вы говорили? Вы явились просить помощи гочаллы? Хотите, чтобы она убедила толпу разойтись?

– Интересная мысль. До сих пор она не приходила Мне в голову.

– И правильно. Едва ли вы найдете в гочалле сочувствие к бедам своих соотечественников.

– А в ее дочери?

– Объясните, с чем пришли, и тогда я подумаю. Заодно можете попытаться объяснить, почему избрали такой необычный путь.

– Охотно объясню, если гочанна не откажет мне в маленькой милости.

– А именно?

– Уберите свой нож. Уверяю вас, я вполне безобиден.

– В самом деле, заместитель второго секретаря?
– Узенький клинок исчез в складках зуфура.
– Вам дозволяется приблизиться.

Непринужденная формальность приглашения напомнила Рениллу, что он имеет дело с царственной особой. Невзирая на бедность, она оставалась принцессой по крови и духу, и это проявлялось в каждом слове, в каждом движении. Он поклонился, отлично понимая, что напоминает огородное пугало, подошел к ней, снова поклонился и выпрямился. Джатонди чуть склонила голову. Она хранила на лице любезное выражение, но ноздри вздрагивали, и Ренилл вспомнил, что не мылся много дней, и от него воняет, как из пасти йахдини. Ее, должно быть, тошнит. Ренилл попятился назад.

– Гочанна, примите мои извинения. Поймите, я не хотел проявить непочтительность.

– Извиняться следует только мне - за недостаток гостеприимства. Несомненно, вы утомлены путешествием. Может быть, вы хотите отдохнуть, прежде чем начать разговор? Поспать, если угодно, освежиться и поесть?

Поесть! С прошлого утра у него не было ни крошки во рту. Желудок застонал при одном звуке этого слова. Какой у нее приятный, мелодичный голос, - впервые отметил Ренилл. Или, может быть, любой голос, заговоривший о еде, показался бы ему сейчас необыкновенно приятным?

– Вы голодны, мастер во Чаумелль?

– Очень.
– Больше он не решился сказать, не доверяя своему голосу.

– И ваш возница так же измучен и голоден?

– Возница?

– Вы оставили его у ворот?

– Со мной нет возницы. Я пришел один, пешком из ЗуЛайсы.

– Пешком? Всю дорогу? И это сделал вонарец?

–Да.

– Высокочтимый, пришедший пешком из ЗуЛайсы. Какая новость! Редкий подвиг! Позвольте мне подивиться минуту-другую.
– Ее улыбка выражала невинное удовольствие.

– Я счастлив развлечь гочанну.

– О, быть может, я немного жестока, но вы должны понять. Не часто авескийцам доводиться стать свидетелями малейшего неудобства, претерпеваемого нашими западными… соседями. Таким редким угощением надо насладиться как следует.

– Значит, вы разделяете взгляды вашей матери.

– Будь это так, вы бы проникли через стену в пустой сад.
– Ее улыбка потухла.

– Как так?

– В настоящий момент мы с матушкой… но сейчас не время говорить об этом. Не хотите ли войти? Честно говоря, - она взглянула ему через плечо, - вам лучше бы войти поскорее. Сейчас же!

Ренилл проследил ее взгляд. На стену за его спиной упала черная блестящая ящерка, сложила на спине крылья.

– Это вивура, - хладнокровно заметила Джатонди.
– Никогда прежде не видела их здесь, в холмах. Они здесь не водятся, и я не понимаю, что она тут делает. Они очень ядовиты, знаете ли.

– Знаю.

– Войдем внутрь.

Они ушли без видимой спешки. Вивура проводила их горящими красным глазами, но не шевельнулась.

– Я скажу Паро, чтоб убил ее, - про себя заметила Джатонди.- Хотя… Нет, он меня не услышит. Я же не существую.