Сумеречный судья

— О, нет, — повторил я. — Пойдем отсюда, Френки. Муж переспал с чужой женой, и теперь они не могут поделить ребенка. История старая, как сифилис. Пошли.

— Дай мне руку, — потребовала она. — И замолчи.

Я снова решительно замотал головой.

— Не пойдешь сама — я подхвачу тебя и унесу отсюда, Френки. Оставь в покое бедную женщину. Мэд уже поиграла в самоубийство, теперь на очереди раскаяние. Все это ерунда. Дай ей пострадать, раз она так хочет.

Мэделайн Ти'Айлинэль встает с кровати, босые ноги ступают по холодному полу. Дверь ванной висит, выбитая на петлях. Женщина подходит к шкафчику и смотрит на свое отражение в зеркале. Пальцы с прозрачной кожей быстро перебирают пузырьки. Одна за другой пластиковые баночки падают в раковину, пока она не находит нужной.

Сердце Уолдо Каннинга начинает биться.

Маленькие желтые таблетки сыплются ей на ладонь. Она хватает их, глотает горстью, давится. Широко открывает кран, чтобы наполнить чашку.

— Леди Ти'Айлинэль?

Горничная.

— Доктор сказал, чтобы я не оставляла вас одну…

— Все в порядке, Анита.

Служанка идет через спальню, заглядывает в ванную. В ее голосе звучит подозрение.

— Что вы там делаете, леди Ти'Айлинэль?

Она поворачивается к горничной, жалко и виновато улыбается.

— Ничего, Анита. Мне просто захотелось воды.

— Вы бы позвали меня, я принесла бы вам…

Горничная делает несколько шагов вперед, и Мэделайн вспоминает про открытый шкафчик. Быстро закрывает его.

— Кто это высыпал пузырьки в раковину, леди Ти'Айлинэль? О боже!

Она бросается вперед, Мэделайн вытягивает руку с расставленной ладонью.

— Не надо, Анита.

Горничная испуганно останавливается, ее черные глаза смотрят на помертвевшее лицо хозяйки.

— Вы выпили весь пузырек…

— Не приближайся ко мне, Анита. Пожалуйста…

Снова все хорошо. Уолдо Каннинг тяжело поднимается — ему больно, и он счастлив, что может чувствовать боль. Он опускается на поверхность скамейки, давая отдых ногам. Протертый платок упал на землю, но старику не хочется наклоняться.

— Не подходи, Анита.

В руке Мэделайн оказывается бритва. Она не помнит, как вытащила ее из станочка мужа.

— Леди Ти'Айлинэль…

Горничная отступает назад, язык не слушается.

— Что вы хотите сделать? Не надо.

Острое тонкое лезвие касается горла Мэделайн. Женщина проводит по коже острием, неглубокий надрез начинает кровоточить. Потом отводит руку и смотрит на маленькие темные брызги, усеявшие ее.

Подносит к животу. Бритва разрезает ткань ночной сорочки, вскрывая кожу.

— Мой малыш… — бормочет Мэделайн. — Мамочка хочет, чтобы тебе было лучше…

Горничная кричит.

9

Я поднял голову. Тонкие длинные пальцы Франсуаз лежали в моей ладони, сжимая кисть. Девушка вздрогнула и чутко повернулась.

— Только не говори мне, — пробормотал я.

Крик повторился.

— Нет, леди Ти'Айлинэль, не надо. Нет!

— Это горничная, — сказал я.

Франсуаз обдала меня волной пушистых каштановых волос и бросилась к подножию лестницы.

Я остался стоять, засовывая руку в карман.

Горничная заходилась истеричным криком, тяжелые каблуки Френки стучали по деревянной лестнице.

Я раскрыл мобильный телефон, прислушиваясь к тому, что происходит над моей головой.

— Попытка самоубийства. Пришлите «скорую».

Что еще успела натворить эта сумасшедшая?

Хуже нет порядочных мещанских семей — в них рано или поздно кто-нибудь сходит с катушек.

Бритва была маленькая.

Мэделайн поняла это сразу же, как взяла в руки — маленькая и гнущаяся. Она попыталась вонзить острие глубоко в свой живот, но полотно искривилось, скользя по телу. Острие вскрывало бледный слой кожи, как очищается шкурка апельсина.

Женщина смотрела, как под темным лезвием обнажается кровоточащее пульсирующее мясо.

— Боже, леди Ти'Айлинэль, что вы делаете…

Мэделайн подняла голову и со спокойной, тихой уверенностью ответила, мягко глядя на горничную:

— Так надо, Анита. Неужели ты не понимаешь, что так будет лучше для всех?

Она надавила на лезвие сильнее, и увидела, как расходятся под ее пальцами разрезанные полоски тела.

Франсуаз находилась уже на вершине лестницы, когда я встал на первую ступеньку.

— Мэделайн, остановись! — закричала Френки.

Уолдо Каннинг закрыл глаза. Теплый солнечный свет придавал ему силы.

Он что-то пробормотал.

Франсуаз замерла на одно мгновение, затем ее сильное тело покачнулось.

— Френки? — спросил я.

Девушка взмахнула руками и начала падать.

Вскрывать себе живот оказалось сложно.

Бритва никак не хотела проникать глубже, и Мэделайн подумала, что должна была спуститься на кухню и взять большой столовый нож.

У нее на кухне всегда очень острые ножи. Она хорошая хозяйка и следит за своей посудой.

Фил должен радоваться, когда приходит домой. Видеть, что все прибрано, чисто, и еда готова. Он так устает на работе.

Да, надо было пойти и взять столовый нож.

Но Мэделайн знала, что не может этого сделать. Плохие люди— те, что хотели заставить Фила страдать — находились внизу. И не позволили бы ей дойти.

Мэд чудилось, что она слышит чьи-то слова. Сухой, старческий голос казался странно знакомым и таким родным.

Мэделайн усилила нажим.

— Френки, — крикнул я.

Франсуаз летела спиной вперед, расставив руки и громко крича. Я бросился к ней, пытаясь удержать. Достигнув середины лестницы, упер обе ноги в ступеньку и ухватился правой рукой за перила.

Девушка упала на меня, сильно ударив головой по губам, я подхватил ее за плечи.

Френки очень тяжелая. Я пошатнулся и почувствовал, как мои туфли скользят по краю ступеньки. Я крепко сжимал пальцы правой руки, пытаясь удержаться и не обрушиться к подножию.