Сумерки грядущего

— Вот так и бей врагов, сынок, как меня сейчас терзал! — сурово произнёс отец, и его глаза сверкнули полированной сталью. — Люби хозяина и служи ему верно! Стереги добро княжеское аки пёс. На то вас и держат, легионеров славных.

Через час расписанный под гжель экспресс «Дажьбог» мчал Дубыню в город. Юный воин сидел у окошка в полупустом вагоне и любовался родными просторами. Заливные луга с тучными стадами перемежались тенистыми дубравами, где плутоватые лешие водят хороводы с молодящимися болотницами. На полянах весёлые девушки в ярких сарафанах задорно плясали под тягучие звуки жалеек, извлекаемых юными пастухами. Как же широка и привольна земля русская! Сколько мук ей пришлось вынести, прежде чем зажили русичи счастливой и изобильной жизнью.

Когда-то славянские предки были сильны. Их не могла сломить ни одна вражья сила. Поняв, что не одолеть гордых славян-ариев в открытом бою, враги решили одолеть Русь коварством. Сначала неруси сбили с толку рабочих иудейскими идеями интернационализма и солидарности трудящихся. Рабочие прогнали русских хозяев, насадив на свои шеи масонских бесов. Но по-прежнему был силён дух воинственных русичей. И тогда враги наслали на Русь орды чёрных дикарей из Средней Азии и Кавказа якобы для работы. Те заполонили все рынки, отняли у местных рабочие места, научили русичей пьянству, матерщине и прелюбодеянию, разбили дороги, нагадили в лифтах и на детских площадках. Вступая в браки с местными девушками, нерусь разбавляла алую русскую кровь своей бурой зловонной жижей.

Но терпение русских дошло до предела. Вскипели как-то раз русичи и прогнали смрадных гадов назад в их аулы и кишлаки. Отродье со смешанной кровью уничтожили, дабы очистить русский Род от ублюдков. А прочую местную смуглую погань загнали в резервации, и строго-настрого запретили даже смотреть в сторону русских людей. И не узнали поначалу русичи своей истерзанной земли, настолько она стала чистой и привольной! Как только сгинул последний недочеловек, русские перестали пить, курить, грязно ругаться и изменять супругам. На рынках прекратили обманывать покупателей, ибо исчезли нечистоплотные торговцы липким приторным урюком, а вместо них теперь торговали ароматной репой приветливые русские бабушки. Зарплаты тут же повысились, поскольку хозяева предприятий стали русскими, а русич-хозяин, в отличие от еврея или азиата, не станет обманывать рабочего своей же нации. Улицы городов стали спокойными и безопасными, и теперь по ним можно было гулять всю ночь, любуясь русской луной и не боясь нерусских хулиганов. На обложках журналов вместо похотливых чернявых уродин замелькали фотографии стыдливых русских красавиц с русыми косами и платьями до пят. И даже на стройках теперь работали не криворукие безобразные азиаты, а светлоголовые мастеровитые красавцы с чистым русским выговором.

Только теперь русские не будут такими наивными и доверчивыми, какими были до сих пор. Жизнь закалила русичей и превратила их в бойцов, не знающих страха и милости к нерусям. Русский Легион, название которого исходило не от римских легионов, а от старорусского легиона-неведия, что означало огромное число — воинское братство, призванное защищать матерей и детей от иноземных горбоносых и узкоглазых орд. Воины Легиона, куда брали далеко не каждого юношу, были всегда начеку, надёжно охраняя русскую землю от разных инородцев.

Дубыня был счастлив, когда попал на службу в Русский Легион, едва встретив свою шестнадцатую весну. Теперь он был в строю самых отборных бойцов, и любая девушка трепещет как ласточка, ежели на неё обратит взор юный защитник Русской земли и Рода. Сегодня у него патрульная служба. Дубыня шагал в строю со своими сослуживцами по улицам русского города и подставлял лицо весёлым лучам Хорса. Десять крепких парней, вооружённых резиновыми дубинками, бодро шагали по траве-мураве, заменяющей старинный асфальт, который давно не применялся. В крепких руках знаменосца Густояра трепетал стяг с коловратом.

Десятник Милодар, увидев, что прохожие любуются русскими богатырями, приосанился и весело подмигнул подчинённым:

— Давай-ка, братцы, нашу «Походную».

И на тихой улочке раздался громовой речитатив:

— Мы землю сотрясаем чеканными шагами,

И грозно раздаётся доспехов наших звон.

Не побоимся встретиться лицом к лицу с врагами.

С победой возвратится Русский Легион!

У Дубыни от «Походной» всегда бежали мурашки по коже: рубленые строки боевой русской песни звали к ратным подвигам.

— Берёзок хороводы под русыми лучами,

И ветер синеглазый едва коснулся крон…

Эй, мрази чернозадые, сгиньте лучше сами –

Идёт по ваши души Русский Легион!

Рука Дубыни стиснула рукоять боевой дубинки.

— На нас с небес взирают великих предков боги.

Для нечисти поганой мы — броневой заслон.

Эй, нерусь черномазая, ну-ка прочь с дороги,

Когда по ней шагает Русский Легион!

Глаза соратников по оружию горели огнём: песня никого не оставляла равнодушным. Но тут случилось нечто странное, из ряда вон выходящее. Бойцы Легиона оторопели, и патруль без команды остановился.

В уютном русском городе посреди русской улицы под лучами русского бога Хорса стояли два омерзительных существа. Они были настолько отвратительны, что у Дубыни подкатил рвотный комок к горлу, и кожа покрылась мурашками. Десятник Милодар, обомлев, машинально перекрестился, вспомнив вдруг иудейского бога. Длинные чёрные бороды пришельцев, копны разноцветных волос, скатанных в тонкие косички, розовые рубашки с кружевами на груди, многослойные юбки, из-под которых выглядывали блестящие сапоги на каблуках, бросали вызов всему Пантеону и вызывали волны негодования и ярости. До тонкого гиперборейского носа Дубыни донёсся тошнотворный запах мужской помады и немытых волос. Где-то в небесных чертогах заплакала Мокошь…

Едва проморгавшись после перемещения, Виктор услышал смех Кудрявцева. И сам расхохотался, глядя на него. Ну и видок! Длинные дреды, раскрашенные в разные цвета, бородища до половины груди, женская блузка, юбка и блестящие хромированные ботфорты — модельер Юшечкин постарался и вырядил их в ультралиберальные наряды. Правда, как всегда, с большим опозданием.

— Видел бы ты себя в зеркало! — заливался смехом оперативник. — Помесь растамана с трансвеститом!

— Думаешь, ты лучше выглядишь? — давился от хохота меморист.

Смех друзей был несколько истеричен: сказались последние приключения. Вволю повеселившись, напарники огляделись и поняли, что их одеяния в этом пропосе были более чем неуместны. Они стояли по щиколотку в мелкой траве посереди переулка какого-то городка, стилизованного под древнерусский. Их окружали каменные палаты и деревянные терема, срубленные без единого гвоздя. Молодуха в платочке, заметив неожиданно возникшее препятствие на дороге, взвизгнула и, подобрав подол, бросилась бежать, вопя непонятно: «Банники пожаловали в город, банники!»

— Какой-то заповедник махрового неоязычества, — прокомментировал Холодов, осмотрев переулок и поглядев вслед убегающей молодке. — Тут наш неуловимый майор прячется, как думаешь?

— Вряд ли, — сморщился оперативник. — Не наблюдал я за ним склонности к разным язычникам, родноверам и националистам.

— Как знать, может, он тайно поклонялся Перуну, — улыбнулся Виктор.

Путешественникам скоро стало не до веселья. Из-за ближайшего терема в проулок свернула группа из десятка крепких короткостриженых парней арийской внешности в камуфлированной форме и берцах. Они были вооружены полицейскими дубинками, а один из них тащил знамя со стилизованной свастикой.