Сумерки над Джексонвиллем. Лесной мрак

Чудовищами. Джем вздрогнул, вспомнив Томми Уэйтса с метлой. Такой длинный язык. Заметив, что Дак наблюдает за ним, попытался улыбнуться пересохшими губами. Потом в голове мелькнула еще более жуткая мысль: вдруг все жители города стали странными – и Дак тоже… он быстро глянул вниз: ноги Дака в некогда белых кроссовках прочно стояли на иссохшей земле. Но ведь симптомом не обязательно может быть именно левитация. Вполне возможно, они летают, только когда захотят. На плечо ему опустилась чья–то рука, и он подавился содовой.

– Прости, малыш, не хотела тебя испугать!

Френки – взлохмаченная белокурая Френки, затянутая в джинсовый жилет и такие же шорты, Френки с упругими загорелыми бедрами, – смеясь, ткнула его в бок.

– Ну что, ребятки, порядок? Да, местечко тут у вас не слишком веселое: стоит вечером выйти погулять – тут же схлопочешь выговор от фараонов; это вам не Лас–Вегас…

– Значит, ты, выходит, из Лас–Вегаса? – перебил ее Джем, протягивая ей банку содовой.

Френки отпила глоток:

– Спасибо, зайчик, ты очень мил. Ну да – из Лас–Вегаса. Выступала в «Сиркусе», а потом начались все эти неприятности с Эдди.

В иных обстоятельствах он вопил бы от восторга, узнав подобные новости. Девушка из «Сиркуса»! Самого обалденного казино Лас–Вегаса! Труппу «Сиркуса» показывали по телевизору: девушки висят в воздухе над игровыми автоматами, парни на мотоциклах вертятся в какой–то огромной центрифуге. А теперь, дамы и господа, сенсационный, не виданный доселе номер: великий Томми Уэйтс со своей волшебной метлой! Френки взъерошила ему волосы:

– У тебя странный вид, ты как будто не в себе.

На секунду Джем позволил себе роскошь удариться в фантазии – вообразил, что ему года два от роду, а Френки берет его на руки – как резиновую куклу – и прижимает к своей роскошной, благоухающей молоком и маслом для загара груди. Но ничего такого не произошло – он, бедняга, так и остался стоять столбом, по–дурацки перекатываясь на подошвах ног – точно больной медведь.

Френки уже потеряла к нему всякий интерес и повернулась к Даку, сражавшемуся с мотором «рэйнджровера»:

– Известно ли тебе, Дак, что вид у тебя сейчас совершенно зверский?

Дак покраснел до корней волос, ничего не сказал и молча продолжал терзать мотор. Френки положила руку ему на плечо, и Джем увидел, как у парня напряглись мускулы под серой футболкой.

Внезапно он вспомнил о Лори. Лори – единственный человек, которому можно рассказать о том, что случилось. Лишь он способен понять. И может быть, если Лори согласится пойти с ним – может быть, он наберется храбрости поговорить с фараонами из ФБР. Может быть. И он бросился к другу, успев услышать, как Френки сказала Даку:

– Чудной какой–то мальчуган; ты не знаешь – может, у него что–то не в порядке?

Ответа Дака Джем не услышал.

Если бы только «что–то».

Джем благополучно добрался до дома Лори. Никаких изголодавшихся зомби, никто из мирных граждан не парит над раскаленным от жары тротуаром, втыкая в глаза шариковые ручки и распевая при этом «Май Уэй». Джем нажал кнопку звонка. Немного подождал. Нажал еще раз. Внутри послышались тяжелые шаги, и мистер Робсон резко отворил дверь. Вид у него был запыхавшийся, будто ему пришлось долго бежать, волосы всклокочены, лицо в поту, белая рубашка порвана и выпачкана… губной помадой?

– А, это ты, Джем, – выдохнул Робсон, – извини: жена больна, я как раз укладывал ее в постель; Лори у себя…

Голос его звучал фальшиво, как у бесталанного актера. Джем представил себе, как миссис Робсон рвет когтями мужа, раздирая на части рубашку. Наверняка какой–нибудь жуткий приступ. Он уже собирался войти, как вдруг замер на месте, представив себе, как мистер Робсон хватает его своими эбенового цвета лапами и раздирает на кусочки.

Но Тоби Робсон улыбнулся – своей обычной дружеской улыбкой, так что Джем мысленно поставил ему «отлично».

Он бегом взлетел по лестнице, спиной ощущая взгляд отца Лори. Сам Лори явно прирос к стулу перед своим дурацким компьютером – чуть ли не в трансе.

– Лори, нам нужно поговорить.

– Прямо сейчас? Я, как видишь, немного занят, – не отрывая глаз от экрана, заметил Лори.

– На кладбище кое–что случилось.

Лори вскинул голову.

– С Полом? – прошептал он.

– Сейчас все объясню. Идем, – нервно сказал Джем.

– Черт возьми, старик, в твоих интересах, чтобы оказалось, что ради этого стоило отрывать меня от дела.

Лори выключил компьютер, и они двинулись вниз по лестнице. Внизу стоял мистер Робсон, массивным телом заслоняя дверь в погреб, откуда доносились едва различимые звуки – нечто похожее на стоны. Он натянуто улыбнулся:

– Желаю хорошо повеселиться!

– Папа, на что похожа твоя рубашка! – воскликнул Лори, увидев растерзанную, выпачканную рубашку отца.

– Я порезался, когда брился, ничего серьезного, – с сердечностью автоответчика молвил мистер Робсон.

Джем потянул Лори за руку. Что толку здесь торчать.

– Пока, мистер Робсон!

Они устремились по засаженной олеандрами аллее, и Джем замедлил шаги, лишь когда они добрались до шоссе.

– Что стряслось, в конце–то концов?

Лори, похоже, разозлился. Джем взял его за плечи:

– Слушай внимательно, Лори; как ты думаешь – я совсем дурак?

– Не просто дурак, а в квадрате, – вырываясь, заявил Лори.

– Да нет же, я серьезно; скажи, пожалуйста, я что – дурак?

– Что–то не врубаюсь, старик; вид у тебя не слишком глупый, а шутки, похоже, – дурацкие…

Джем схватил Лори за плечи и тряхнул:

– Слушай, Лори: я видел, как старый Уэйтс, знаешь – кладбищенский сторож, – так вот, он, он…

– Что он? И ради чего ты выволок меня из дому на полной скорости именно в тот момент, когда Джимми начал выдавать чертовски интересные штуки?

– Потому что этот самый Томми Уэйтс всунул себе в мозги метлу, проткнув башку от уха до уха – вот так, видишь: к–р–р–ак, и при этом летал по воздуху и разговаривал со мной – это с метлой–то в башке, – и… Лори, я думаю, что на город бесы напали… – понизив голос, закончил наконец Джем.