Сумерки (Размышления о судьбе России)

Небольшие щелочки в «железном занавесе», открытые Хрущевым, положили начало «долларизации страны». Вме­сто делового и здравого отношения к этому факту спецслуж­бы увидели возможность для активизации своей деятельнос­ти. Во что бы то ни стало надо было знать, откуда появился у советского человека доллар. Шпион, поди! Один за другим посыпались законы, инициированные КГБ, — «Об уголовной ответственности за незаконные валютные операции»; «Об ответственности за мелкие валютные операции»; «О повы­шении ответственности за незаконное хранение валюты». Все они сводились к запрещению иметь на руках иностран­ную валюту. При любых обысках обнаруженная валюта воз­водила ее владельца в ранг преступника. Простой обыватель, получивший, скажем, от какого-нибудь родственника 10 дол­ларов в письме и рискнувший сунуться с этими деньгами в спецмагазин для иностранцев «Березка», тут же нарывался на угрожающие вопросы. Деньги отнимались, о «криминаль­ном» факте сообщалось на работу бедолаги, а сам он, если его в итоге отпускали домой, искренне радовался, что деше­во отделался. Работал со мной в ЦК инструктор по фамилии Бабин. Сидели с ним в одной комнате. Поехал лечиться в Карловы Вары. КГБ сообщил, что он пытался провезти за границу то ли 13, то ли 16 долларов. Долго его «мутузили», а потом выгнали из аппарата ЦК, поскольку «скомпрометиро­вал моральные устои партии».

При Брежневе по инициативе Лубянки был принят пре­ступный по своей сути закон «О борьбе с тунеядцами». Этот закон — вершина бесправия. Он давал в руки чекистской номенклатуры «легальные» возможности расправы со всеми неугодными и инакомыслящими. Не согласился человек стать стукачом или, скажем, брякнул что-то невпопад, его выгоняют с работы, потом объявляют тунеядцем, а там и до тюрьмы два лаптя. Достаточно вспомнить, что одним из пер­вых под каток этого закона попал поэт Иосиф Бродский — будущий лауреат Нобелевской премии по литературе. По­добная участь постигла и многих священнослужителей.

Эпоха Брежнева — золотые годы «Номенклатурии». Это был серьезный этап к захвату полной власти военно-про- мышленным комплексом и установлению военно-чекистской диктатуры. Именно застой в экономике и обстановка всеоб­щей безответственности создавали плодородную почву для перехода власти к силовым структурам. Руководители КГБ делали все возможное, чтобы вернуть себе свою половину власти, окончательно избавиться от хрущевского наследия, связанного с XX съездом КПСС. Наиболее эффективный путь к этому — напугать нового «вождя» растущим инако­мыслием. Показательно в этом отношении письмо председа­теля КГБ В. Семичастного от 11 декабря 1965 года № 237-с., когда Брежнев еще только привыкал к верховной власти. Приведу некоторые выдержки из этого письма — практиче­ской инструкции для Брежнева.

«Докладываю, что на протяжении 1964—1965 годов орга­нами государственной безопасности был раскрыт ряд анти­советских групп, в той или иной форме проводивших подрыв­ную работу против советского социалистического строя, политики КПСС, участники некоторых групп пытались даже пропагандировать идеи реставрации капитализма в нашей стране.

...Раскрытая антисоветская группа в Ленинграде, со­стоящая из молодых научных работников, изготовила про­граммный документ, на базе которого ее участники, наряду с антисоветской пропагандой, пытались привлекать себе сообщников. Документ этот получил достаточно широкое распространение: с его содержанием в различных городах страны знакомилось свыше 150 человек.

В сентябре с.г. в Москве были арестованы авторы лите­ратурных антисоветских произведений Синявский и Дани­эль, которые на протяжении ряда лет по нелегальному кана­лу переправляли свои «труды» за границу, где они издавались и активно использовались в антикоммунистической пропа­ганде, в компрометации в глазах общественности советской действительности.

Следует отметить также, что в течение последних ме­сяцев 1965 года зафиксирован целый ряд антисоветских про­явлений в форме распространения листовок, различного рода надписей враждебного содержания, открытых политически вредных выступлений. Дело иногда доходит до того, как это было, например, в Москве, когда некоторые лица из числа мо­лодежи прибегают к распространению так называемых «гражданских обращений» и группами выходят с демагогиче­скими лозунгами на площади.

...Нельзя сказать, что конкретные антисоветские и по­литически вредные проявления свидетельствуют о росте в стране недовольства существующим строем или о серьез­ных намерениях создания организованного антисоветского подполья. Об этом не может быть и речи. Однако анализ этих проявлений и причин некоторого оживления антисо­ветской деятельности отдельных лиц указывает на то, что, наряду с влиянием буржуазной идеологии на политиче­ски неустойчивых лиц, систематическим подогреванием на­ционалистических настроений со стороны китайских рас­кольников, мы нередко сталкиваемся с потерей политиче­ской бдительности, революционной боевитости, классового чутья, а то и просто политической распущенности среди некоторой части интеллигенции, и прежде всего творче­ской.

Представляется, что это последнее обстоятельство за­служивает самого пристального внимания, так как принима­ет достаточно распространенный характер и вовлекает, сбивая с правильного пути, в нигилизм, фрондерство, атмос­феру аполитичности, значительную часть интеллигенции и вузовской молодежи, особенно в крупных городах страны. У некоторой части молодежи появилось равнодушие, безраз­личное отношение к социальным и политическим проблемам, к революционному прошлому нашего народа.

Критиканство под флагом борьбы с культом личности, опорочивание основ социалистического строя, огульное вы­смеивание наших недостатков является по существу основ­ной тематикой многих произведений литературы и искусст­ва. Складывается впечатление, что для публикации или пос­тановки произведений в некоторых издательствах, театрах и студиях в настоящее время обязательным условием явля­ется наличие в них выпадов против нашей действительнос­ти. Не случайно поэтому в репертуарах театров и киносту­дий часто стали появляться пьесы и картины, которые вы­зывают ажиотаж обывателей, всегда спешащих увидеть «скандальный» спектакль или фильм, в которых представи­тели государственного аппарата, да и сам аппарат изобра­жаются как мрачная стена, стоящая на пути всего нового, передового. Такие спектакли и кинокартины серьезно влия­ют на подрыв авторитета власти.

В московском Театре драмы и комедии на Таганке, где ху­дожественным руководителем является член КПСС Люби­мов, накануне 48-й годовщины Октября вышла премьера «Павшие и живые», посвященная творчеству советских поэ­тов, павших на фронтах Великой Отечественной войны, и в известной мере советской фронтовой поэзии вообще. Спек­такль этот готовился около года, имел несколько просмот­ров, после которых его постановщики вносили бесконечные поправки. Они сводились вначале к тому, что, наряду с ев­рейскими поэтами-фронтовиками, были показаны и русские участники войны, затем возникал вопрос о смягчении неко­торых сцен в политическом плане, в частности сцены, рас­сказывающей о поэте Багрицком — сыне Эдуарда Багрицко­го. Этот эпизод, с одной стороны, показывал Багрицкого на фронте, с другой — его мать в лагерях. Подтекст сцены не­вольно ставил вопрос, что защищает Багрицкий на фронте?

Подобными изъянами грешат и некоторые другие сцены спектакля. Вызывает удивление появление в этом спектакле имени поэта Пастернака. Как известно, он не пал на фрон­те и не относится к числу оставшихся в живых поэтов- фронтовиков. Однако в спектакле долго старались сохра­нить сцену, сделанную весьма помпезно, и уход его со сцены пытались сопроводить символикой вечного огня.

Следует заметить, что в течение года, пока этот спек­такль был выпущен, с ним в ходе так называемых «предвари­тельных просмотров» ознакомилось большое количество зри­телей.

В Театре имени Ленинского комсомола идет спектакль драматурга Радзинского «Снимается кино». Это двусмыслен­ная вещь, полная намеков и иносказаний о том, с какими трудностями сталкивается творческий работник в наших условиях и по существу смыкается с идеями, охотно пропа­гандируемыми на Западе, об отсутствии творческих свобод в Советском Союзе, о необходимости борьбы за них. При этом отсутствие якобы «свободы» увязывается с требова­нием партийности в искусстве.

В некоторых современных произведениях протаскивается мысль о том, что партийность является оковами для совет­ских творческих работников, что тезис о социалистическом реализме должен быть снят с повестки дня. Об этом по су­ществу говорится открыто. Достаточно вспомнить хотя бы выступление поэта Евтушенко в Колонном зале на вече­ре, посвященном памяти Есенина.