Сумерки в полдень

— Я-то готов, — смущенно начал Тихон. — Я всей душой, но… от меня это не зависит. Нужно согласие немцев.

— А кто приглашал в Нюрнберг иностранных корреспондентов?

— Министерство иностранных дел.

— Лично кто?

— Как всегда, Баумер, из отдела иностранной прессы.

— У тебя с Баумером, кажется, хорошие отношения? — сказал Двинский, обратившись к Пятову. — Если с ним поговорить как следует, он, наверное, согласится пригласить также и помощника нашего корреспондента. Они же, как ты говоришь, заинтересованы в самом широком представительстве прессы.

Пятов выслушал его с понимающей улыбкой.

— Ну, если «как следует» поговорить с Баумером, — сказал он, делая ударение на словах «как следует», — то, наверное, приглашение Карзанову будет обеспечено. Могу я сказать завхозу, чтобы мне выдали для подарка Баумеру водки и икры?

— Да, да, конечно, — торопливо, с досадой произнес Двинский. — Без подарка не обойтись.

— Не подмажешь — не поедешь, как сказал один философ.

Советник хмуро взглянул на Зубова: его шутка показалась ему неуместной. Он тут же перевел глаза на Антона, давая знать, что пришел его черед выслушать наставления.

— Я думаю, что для вас эта поездка будет тоже очень интересной и полезной, — проговорил он. — Посмотрите этот нюрнбергский балаган: зрелище, конечно, тяжелое, но поучительное. Поближе познакомьтесь с англичанами — ведь вам придется с ними работать — и обязательно найдите возможность встречаться с вашим знакомым. Как можно чаще!

— Я-то не возражаю, — проговорил Антон, пораженный неожиданным предложением. — Наверно, все это будет интересно и полезно. Но мне же в Лондон надо, я не могу самовольно задержаться.

— Об этом можете не беспокоиться, я договорюсь с Москвой. В Лондоне пока обойдутся без вас, а тут вы можете весьма пригодиться.

— А как быть с ней… с моей спутницей? Ведь мы ехали вместе.

— Не забивайте себе голову чужими заботами, — недовольно посоветовал Двинский и повернулся к Пятову. — Скажи консулу от моего имени, чтобы отправил женщину в Лондон.

С медлительностью грузного человека он поднялся с кресла, заставив молодых людей вскочить с дивана, и оглядел по очереди всех, точно прощался с ними, потом вдруг уставил свой толстый палец в грудь Пятова:

— А ты побеседуй со своим приятелем. Объясни, как лучше вести разговор, чтобы он дал то, что нам нужно. В нашем деле слово — главное оружие, и им надо владеть умеючи.

Глава одиннадцатая

Во второй половине того же дня Пятов позвонил в «Наследный принц» и, вызвав Антона к телефону, пригласил заехать к нему. Уже зная, что по телефону лучше не расспрашивать о деталях, Антон тут же отправился в полпредство. Володя встретил его в приемной и сказал, что им надо «поехать к друзьям». Помимо самого Володи Пятова и Зубовых, друзей в Берлине у Антона не было, и он сказал об этом.

— Ты ошибаешься, — с усмешкой заметил Володя, — у тебя есть друзья в Берлине, и я дал им слово привести тебя к ним, когда ты окажешься здесь.

Антон недоумевал: кто бы это мог быть? Жан-Иван Капустин, случайно оказавшийся в Берлине? Но Володя покачал своей светловолосой, идеально причесанной головой.

— Нет, нет… Это твои немецкие друзья.

— Мои немецкие друзья? — изумленно воскликнул Антон, сразу вспомнив Юргена Риттер-Куртица и Бухмайстера, которых действительно можно было назвать друзьями. Но Юрген был арестован и брошен в концентрационный лагерь вскоре после возвращения из Москвы, и с тех пор о нем ничего не было известно. Гейнц Бухмайстер, сообщивший о судьбе Юргена, сам уехал в Германию года полтора-два спустя и исчез так же бесследно. Работавший в Коминтерне видный немецкий коммунист, которого Бухмайстер ласково звал «Наш Франц», — он часто приезжал в «Немецкий дом», как звали дом, где жили его соотечественники, — сообщил Антону, случайно встретив его на московской улице, что Бухмайстера тоже арестовали и заточили в концентрационный лагерь. Антон был убежден, что из этих лагерей, как с того света, никто не возвращается, и он стал называть имена других немцев, с которыми встречался в «Немецком доме» в Москве.

— Ладно, не гадай, — сказал Володя Пятов. — Встретишь — узнаешь…

Они вышли из полпредства, прошли мимо полицейских в форме, мимо гестаповцев в длинных просторных плащах и двинулись в сторону Фридрихштрассе.

— Поедем в подземке? — предложил Антон.

— Нет, возьмем такси, — отозвался Володя, занятый своими мыслями.

Дойдя до угла улицы, пересекавшей Унтер-ден-Линден, он быстро оглянулся, завернул за угол и, тронув Антона, торопливо пошел вперед. Миновав два дома, он еще раз оглянулся и, увидев идущее навстречу им такси, поднял руку. Назвав шоферу какую-то площадь, он распахнул перед Антоном дверцу машины и, пропустив его вперед, сел рядом. Проехав, однако, минут пять, Володя наклонился к шоферу и сказал, чтобы тот остановил такси перед магазином: ему нужно было кое-что купить. Выбравшись из машины, он, к удивлению Антона, не пошел в магазин, а, перейдя на другую сторону улицы, остановил только что освободившееся такси. И снова, пропустив Антона вперед, сел рядом, сказав шоферу какой-то адрес.

Минут пятнадцать-двадцать такси неслось по серым каменным коридорам, лишь изредка останавливаясь перед светофорами. Удаляясь от центра, они пересекли мост через реку или канал, миновали большое кладбище — сквозь витую металлическую ограду были видны мраморные склепы и памятники — и, наконец, остановились перед кирпичным зданием вокзала городской железной дороги. Выйдя из машины, они поднялись по отлогой лестнице с чугунными ступеньками на высокую платформу, к которой вскоре подошел электропоезд. Увлекая за собой Антона, Володя поспешил в вагон. Они проехали в тамбуре минут десять-двенадцать, вышли и спустились с еще более высокой платформы на улицу.

— Похоже, что мы петляем по городу, будто убегаем от погони, — сказал Антон. Он знал, конечно, что дипломатам не всегда приходится разъезжать в больших машинах с развевающимся на радиаторе государственным флажком, но все же не представлял себе, что «поездка к друзьям» может оказаться столь сложной.

— Нет, мы ни от кого не убегаем, — ответил Володя. — Просто меры предосторожности. Гестапо следит даже за союзниками вроде итальянцев и японцев, а уж за нами и подавно, и облегчать ищейкам Гиммлера их задачу, садиться, например, в такси, которые специально подсылают к полпредству, и ехать прямо туда, куда тебе нужно, нет никакого резона.

— А они всегда следят за нами?

— Не всегда, — сказал после короткого раздумья Володя. — Но кто знает, когда им вздумается следить за тобой. Поэтому надо убедиться сначала, что за тобой нет «хвоста».

Залитая асфальтом улица, по которой они шли, ничем не отличалась от других улиц рабочих окраин Берлина. По обе стороны тянулись кирпично-красные дома, как близнецы, похожие друг на друга. Их отличали лишь номера.

По приметам, известным только ему, Пятов нашел нужный дом, они вошли в подъезд и поднялись по лестнице на последний этаж. Там Володя остановился и позвонил в дверь.

Когда дверь распахнулась, Антон невольно отпрянул: перед ними предстал широкоплечий, большерукий парень в коричневой рубахе с нацистской повязкой на рукаве. Настороженно-внимательные глаза штурмовика, сердито оглядев Антона, вдруг потеплели и заулыбались, остановившись на Пятове.

— Добрый день, Вольдемар, — произнес он негромко, но четко.

— Добрый день, Ганс, — весело отозвался Пятов. — Отец приехал?

— Да, приехал. Входите, пожалуйста.

Вслед за Пятовым Антон вошел в темный коридор, свет проникал лишь через стеклянную дверь слабо освещенной комнаты. Штурмовик, тщательно закрыв дверь, взял у них плащи, повесил на вешалку, встроенную в глубокую нишу, и, обращаясь к Пятову, сказал: