Сумерки

Эдвард, разумеется, оказался прав. Когда я вошла в класс на тригонометрии, Джессика сидела на последней парте и только что не подпрыгивала на месте от нетерпения. Я неохотно прошла на свое место рядом с ней, убеждая себя, что надо покончить с этим, и чем скорее, тем лучше.

— Рассказывай все! — приказала она, едва я села на стул.

— Что ты хочешь знать? — задала я наводящий вопрос.

— Что случилось прошлым вечером?

— Он угостил меня ужином, а затем мы поехали домой.

Она смотрела на меня горящими глазами, лицо застыло от удивления.

— Как вы успели так быстро?

— Он водит, как маньяк. Мне было очень страшно, — надеюсь, он это слышал.

— Это было свидание — вы договаривались встретиться там?

Об этом я не подумала.

— Нет, я сама очень удивилась, увидев его.

Она сморщила губы в гримаске разочарования, уловив полную откровенность моего ответа.

— Но он подвез тебя сегодня до школы? — спросила Джессика, решив зайти с другой стороны.

— Да, и это тоже оказалось для меня полной неожиданностью. Он вспомнил, что вчера я была без куртки, — объяснила я.

— А вы еще будете встречаться?

— Он предложил подвезти меня до Сиэтла в субботу, потому что думает, что мой антикварный пикап не выдержит дороги. Это считается?

— Разумеется, — она кивнула.

— Ну, тогда да.

— Ва-а-у, — она умудрилась разбить это на три слога. — Эдвард Каллен.

— Да, знаю, — согласилась я. «Вау» для этого было маловато.

— Стой! — она подняла руки ладонями вверх, словно пытаясь остановить машину. — Он тебя поцеловал?

— Нет, — пробормотала я. — Ничего такого даже близко не было.

На ее лице проступило разочарование. На моем, думаю, тоже.

— И ты думаешь, в субботу?.. — она подняла брови.

— Очень сомневаюсь.

Я даже не старалась скрыть досаду.

— О чем вы говорили? — она продолжала допрос шепотом.

Урок начался, но мистер Варнер не призывал еще к тишине, и болтали многие в классе.

— Не помню, Джесс, обсудили кучу тем, — зашептала я в ответ. — Например, сочинение по английскому.

Совсем мельком. Кажется, он что-то упомянул на ходу.

— Пожалуйста, Белла, — взмолилась она. — Расскажи подробнее!

— Ладно, вот одна деталь. Надо было видеть, как официантка строила ему глазки — это было просто нечто! Но он вообще не обращал на нее внимания, — пусть думает, что я хотела ему этим сказать.

— Это хороший знак, — она кивнула. — Она была красивая?

— Очень, к тому же лет девятнадцати или двадцати.

— Еще лучше. Тогда ты действительно ему нравишься.

— Думаю, да, но трудно сказать определенно. Он такой загадочный, — добавила я, чтобы польстить, и вздохнула.

— Не понимаю, как тебе хватает смелости оставаться с ним наедине? — выдохнула она.

— Ты о чем? — я вздрогнула, но она этого не заметила.

— Он какой-то… неприступный. Я всегда перед ним теряюсь и не знаю, что сказать.

Она скорчила рожицу, возможно, припомнив сегодняшнее утро или вчерашний вечер, когда Эдвард демонстрировал ей магическую силу своего взгляда.

— Мне тоже бывает трудно собраться с мыслями в его присутствии, — призналась я.

— Зато он просто невероятный красавец, — Джессика пожала плечами, как будто последнее качество извиняло любые недостатки. Возможно, в ее системе ценностей так оно и было.

— Но главное в нем — не это.

— Правда? А что?

Ой, лучше бы я этого не говорила. И лучше бы он просто пошутил насчет подслушивания.

— Не могу как следует объяснить… но внутри он еще невероятнее, что снаружи.

Вампир, который хочет творить добро — носится по округе и спасает человеческие жизни, чтобы не быть чудовищем… Я неподвижно уставилась в стену напротив.

— Разве это возможно? — хихикнула Джессика.

Я промолчала, стараясь сделать вид, что слушаю мистера Варнера.

— Так он тебе нравится? — не сдавалась она.

— Да, — коротко ответила я.

— Я имею в виду, нравится по-настоящему? — настаивала Джессика.

— Да, — ответила я и покраснела. Надеюсь, эта деталь не найдет отражения в ее мыслях.

Но Джессику перестали устраивать односложные ответы.

— А насколько сильно?

— Слишком сильно, — зашептала я в ответ. — Гораздо сильнее, чем я нравлюсь ему. Но не знаю, что с этим можно поделать.

И я вздохнула, краснея уже волнами.

Тут, на мое счастье, мистер Варнер вызвал Джессику к доске.

Во время урока ей больше не представилось возможности вернуться к теме, а затем прозвенел звонок, и я применила обходной маневр.

— На английском Майк спрашивал, что ты мне сказала по поводу вечера понедельника, — сообщила я.

— Ты шутишь! И что ты ответила? — выдохнула она, совершенно забыв об Эдварде.

— Я сказала, что тебе было очень приятно, а он прямо просиял.

— Так, теперь точно скажи мне, что он сказал, и повтори свой ответ слово в слово!

Остаток перемены ушел на детальный разбор структуры высказываний Майка, а большая часть урока — на подробнейшее описание движений его лицевых мускулов. Я не смогла бы выдержать это так долго, если бы не нужно было отвлекать ее внимание от себя.

А затем прозвенел звонок на большую перемену. Поскольку я резко дернулась со своего места, беспорядочно упихивая книги в сумку, мое сияющее лицо натолкнуло Джессику на мысль:

— Ты ведь не с нами будешь сидеть за обедом, да?

— Думаю, нет.

Я не была уверена, что он снова не исчезнет куда-нибудь.

Но он стоял прямо за дверью класса, прислонившись к стене — ни один человек на земле, кроме него, не имел права быть так похож на античного бога. Джессика глянула на него, закатила глаза и покинула нас.

— Пока, Белла, — сказала она с намеком. Наверное, придется вечером отключить звонок на телефоне.

— Привет, — в его голосе слышались и смех, и раздражение одновременно. Он подслушивал, это было ясно как день.