Сумма теологии. Том IX

Однако они отличаются со стороны аспекта. В самом деле, о чём-либо говорят как о благообразном в связи с воздаянием ему некоторых особых почестей за его духовную красоту. Тогда как приятным называют то, на чём успокаивается желание. А полезным – то, что относится к чему-то ещё. При этом приятное простирается на большее количество вещей, чем полезное и благообразное, поскольку всё полезное и благообразное в том или ином отношении приятно, но не наоборот [311] .

311

Ethic. II, 2.

Ответ на возражение 1. То, что называют благообразным, желается ради него самого посредством разумного пожелания, которое склоняет к тому, что сообразовано с разумом, тогда как то, что называют приятным, желается ради него самого посредством чувственного хотения.

Ответ на возражение 2. Богатство называется благообразием [или благосостоянием] согласно мнению множества тех, которые почитают богатство, а ещё потому, что оно, как уже было сказано (1), может служить орудием добродетельных дел.

Ответ на возражение 3. Туллий и Амвросий имеют в виду, что несовместимое с благообразием не может быть просто и поистине полезным, поскольку оно противно конечной цели человека, каковая суть сообразованное с разумом благо, хотя при этом оно вполне может быть полезным в некотором отношении в связи с той или иной частной целью. Однако они вовсе не утверждают, что всякая полезная вещь может также считаться благообразной.

Раздел 4. ДОЛЖНО ЛИ СЧИТАТЬ БЛАГООБРАЗИЕ ЧАСТЬЮ БЛАГОРАЗУМИЯ?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что благообразие не должно считать частью благоразумия. В самом деле, ничто не может одновременно быть частью и целым одного и того же. Но Туллий говорит, что «благоразумие есть часть благообразия». Следовательно, благообразие не является частью благоразумия.

Возражение 2. Далее, [в Писании] сказано, что вино «все сердца делает… благополучными» [312] (2Езд. 3:21). Но употребление вина, особенно если оно чрезмерно, в каковом смысле можно понимать сказанное в этом месте, должно, похоже, усваивать не благоразумию, а невоздержанности. Следовательно, благообразие не является частью благоразумия.

312

В каноническом переводе: «Все сердца делает оно богатыми».

Возражение 3. Далее, благообразное заслуживает почитания. Однако, по мнению философа, «наибольшего почёта заслуживают люди правосудные и мужественные» [313] . Следовательно, благообразие является частью не благоразумия, а правосудности и мужества, по каковой причине [в Писании] читаем о том, что Елеазар призвал [юношей следовать его примеру и] «охотно и благородно принимать смерть за досточтимые и святые законы» [314] (2 Мак. 6:28).

313

Rhet. I, 9.

314

В каноническом переводе: «… охотно и доблестно принимать смерть за досточтимые и святые законы».

Этому противоречит следующее: Макробий считает благообразие частью благоразумия, и Амвросий усваивает благообразие в первую очередь благоразумию.

Отвечаю: как уже было сказано (2), благообразие является своего рода духовной красотой. Затем, более всего красоте противна безобразность, а между тем ничто так явственно не выявляет друг друга, как противоположности. Поэтому благообразие в первую очередь относится к благоразумию, которое противостоит всему, что в наибольшей степени безобразно и не приличествует человеку, а именно животным похотям. В самом деле, самое имя благоразумия, которому свойственно умерять и сдерживать злые пожелания, указывает на благо разума. Поэтому особым образом усваиваемое благоразумию благообразие считается не субъектной его частью и не присоединённой к нему добродетелью, а неотделимой частью или сопутствующим условием.

Ответ на возражение 1. Благоразумие считают субъектной частью благообразия, понимаемого в широком смысле этого слова, а не в том, в каком оно считается частью благоразумия.

Ответ на возражение 2. Вино делает помыслы пьяного о самом себе благополучными потому, что он кажется себе великим и заслуживающим почестей.

Ответ на возражение 3. Правосудность и мужество заслуживают большего почитания, чем благоразумие, потому, что они превосходят [последнее] с точки зрения большего блага. Благоразумие же, как уже было сказано, заслуживает большего почитания потому, что сдерживаемые им пороки заслуживают наибольшего осуждения. Поэтому благообразие должно в первую очередь усваивать благоразумию, следуя апостольскому правилу: «Неблагообразные наши» части «более благовидно покрывать» (1 Кор. 12:23), то есть всячески устранять то, что неблаговидно.

Вопрос 146. О ВОЗДЕРЖАНИИ

Далее нам надлежит исследовать субъектные части благоразумия: во-первых, те, которые связаны с удовольствиями от питания; во-вторых, те, которые связаны с удовольствиями от соития. Первое содержит в себе рассмотрение воздержания, которое имеет дело с едой и питьём, и трезвости, которая особым образом связана с питьём.

В отношении воздержания будут рассмотрены: во-первых, воздержание как таковое; во-вторых, его акт, а именно соблюдение поста; в-третьих, противный ему порок, а именно чревоугодие.

Под первым заглавием наличествует два пункта:

1) является ли воздержание добродетелью;

2) является ли оно особой добродетелью.

Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ВОЗДЕРЖАНИЕ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что воздержание не является добродетелью. Ведь сказал же апостол, что «царство Божие – не в слове, а в добродетели» [315] (1 Кор. 4:20). Но царство Божие – не в воздержании, поскольку, как говорит апостол, «царство Божие – не пища и питие» (Рим. 14:17), а глосса на эти слова замечает, что «правда – это не воздержание и не еда». Следовательно, воздержание не является добродетелью.

315

В каноническом переводе: «Царство Божие – не в слове, а в силе».

Возражение 2. Далее, Августин, обращаясь к Богу, говорит: «Ты научил меня относиться к еде, как к лекарству» [316] . Но приём лекарства упорядочивает не добродетель, а врачебное искусство. Следовательно, и свойственный воздержанию упорядоченный приём пищи является актом не добродетели, а искусства.

Возражение 3. Далее, как сказано во второй [книге] «Этики», всякой добродетели надлежит блюсти середину [317] . Но воздержание, похоже, склоняет не к середине, а к недостаточности, поскольку оно означает удержание себя [от пищи]. Следовательно, воздержание не является добродетелью.

316

Confess. X, 31.

317

Ethic. II, 6.

Возражение 4. Кроме того, одна добродетель не исключает другую. Но воздержание исключает терпение, поскольку, по словам Григория, «нетерпение нередко отвлекает ум постящегося от мирного уединения». А ещё он говорит, что «подчас в помыслы постящегося проникает грех гордыни», и потому воздержание исключает смирение. Следовательно, воздержание не является добродетелью.

Этому противоречат следующие слова [Писания]: «Покажите в вере вашей добродетель, в добродетели – рассудительность, в рассудительности – воздержание» (2 Петр. 1:5-6), в которых о воздержании сказано как об одной из добродетелей. Следовательно, воздержание является добродетелью.