Сумма теологии. Том IX

Ответ на возражение 2. В строгом смысле слова надлежит говорить не о воздержанности в страхе, а, пожалуй, о той стойкости ума, которое подразумевает мужество. Что же касается гнева, то он действительно побуждает к стремлению к чему-то, но это побуждение последует скорее схватыванию души – в той мере, в какой человек схватывает, что кто-то причинил ему вред,– чем природной склонности. Поэтому о воздержанности в гневе говорится не просто, а относительно.

Ответ на возражение 3. Внешние блага, каковы почести, богатство и тому подобные сами по себе, как говорит философ, являются объектами выбора, а не тем, что необходимо для поддержания природы [431] . Поэтому в том, что касается подобных вещей, мы говорим, что человек воздержан или не воздержан, не просто, а относительно, уточняя, что он является воздержанным или невоздержанным в отношении богатства, почестей и так далее. Следовательно, Туллий либо понимает воздержанность в общем смысле, включая в неё относительную воздержанность, либо понимает алчность в ограниченном смысле, а именно как означающую желания осязательных удовольствий.

431

Ibid.

Ответ на возражение 4. Половые удовольствия неистовей вкусовых, и потому мы имеем обыкновение говорить о воздержанности и невоздержанности в отношении сладострастия, а не еды, хотя, по мнению философа, это применимо к обоим.

Ответ на возражение 5. Воздержанность является благом человеческого разума, и потому связана с теми страстями, которые для человека естественны. Поэтому философ говорит, что «если человек, испытывая влечение пожрать ребёнка или насладиться с ним противоестественной страстью, сдержится, то его можно считать воздержанным разве что относительно» [432] .

432

Ibid.

Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ СУБЪЕКТОМ ВОЗДЕРЖАННОСТИ ВОЖДЕЛЕЮЩАЯ СПОСОБНОСТЬ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что субъектом воздержанности является вожделеющая способность. В самом деле, субъект добродетели должен быть адекватным материи добродетели. Но мы уже показали (2), что материей воздержанности являются желания осязательных удовольствий, которые связаны с вожделеющей способностью. Следовательно, воздержанность находится в вожделеющей способности.

Возражение 2. Далее, «противоположности относятся к одному и тому же» [433] . Но невоздержанность находится в вожделении, страсти которого превозмогаются разумом, поскольку, по словам Андроника, «невоздержанность является дурной склонностью вожделения, следуя которой избирают дурные удовольствия наперекор разуму». Следовательно, воздержанность тоже находится в вожделении.

Возражение 3. Далее, субъектом человеческой добродетели является или разум, или желающая способность, которая разделяется на волю, вожделение и раздражительность. Но воздержанность не находится в разуме, поскольку в противном случае она была бы умственной добродетелью; не находится она и в воле, поскольку воздержанность связана с теми страстями, которые не находятся в воле; не находится она и в раздражительности, поскольку, как мы уже показали (2), в строгом смысле слова она не связана со страстями раздражительности. Следовательно, она находится в вожделении.

433

Categ. VIII.

Этому противоречит следующее: всякая пребывающая в той или иной способности добродетель устраняет её дурной акт. Но воздержанность не устраняет дурной акт вожделения, поскольку, согласно философу, «воздержанный имеет дурные влечения» [434] . Следовательно, воздержанность не находится в вожделеющей способности.

Отвечаю: любая добродетель, находясь в субъекте, обусловливает такое расположение этого субъекта, которое отлично от его расположения в случае нахождения в нём противоположного порока. Но в воздержанном и в невоздержанном вожделение расположено одинаково, поскольку в том и другом могут иметь место неистовые дурные влечения. Отсюда очевидно, что воздержанность не находится в вожделении как в своём субъекте. Кроме того, одинаково расположен в обоих и разум, поскольку как воздержанный, так и невоздержанный обладают правым разумом и любой из них, не будучи потревожен страстью, не намерен следовать своим незаконным желаниям. Таким образом, первичное различие между ними должно усматривать в их выборе, поскольку воздержанный человек, став субъектом неистовых влечений, выбирает следование не им, а своему разуму, тогда как невоздержанный выбирает следование им наперекор требованию разума. Следовательно, воздержанность необходимо пребывает в той душевной способности, актом которой является выбор, то есть, согласно сказанному ранее (-, 13, 1), в воле.

434

Ethic. VII, 11.

Ответ на возражение 1. Материей воздержанности являются желания осязательных удовольствий не в том смысле, что она их умеряет (что свойственно находящемуся в вожделении благоразумию), а в том, что она им противится. В связи с этим ей надлежит находиться в другой способности – ведь противление предполагает противящееся и то, чему оно противится.

Ответ на возражение 2. Воля посредствует разуму и вожделению и может подвигаться каждым из них: в воздержанном она подвигается разумом, а в невоздержанном – вожделением. Поэтому как своему первому двигателю воздержанность может быть усвоена разуму, а невоздержанность – вожделению, хотя при этом обе они непосредственно находятся в воле как в присущем им субъекте.

Ответ на возражение 3. Хотя страсти не в находятся в воле как в своём субъекте, тем не менее, воля способна противиться им, и таким вот образом воля воздержанного противится желаниям.

Раздел 4. ЧТО ЛУЧШЕ, ВОЗДЕРЖАННОСТЬ ИЛИ БЛАГОРАЗУМИЕ?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что воздержанность лучше, чем благоразумие. Ведь сказано же [в Писании], что «нет достойной меры для воздержанной души» (Сир. 26:19). Следовательно, никакая добродетель не сравнится с воздержанностью.

Возражение 2. Далее, чем большей является добродетель, тем большей награды она заслуживает. Но очевидно, что воздержанность заслуживает великой награды. Так, [в Писании] сказано: «Кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться» (2 Тим. 2:5), а между тем воздержанный, которые подвержен неистовым дурным влечениям, подвизается больше, чем благоразумный, в котором подобные страсти умеренны. Следовательно, воздержанность является большей добродетелью, чем благоразумие.

Возражение 3. Далее, воля является более возвышенной способностью, чем вожделение. Но воздержанность находится в воле, тогда как благоразумие, как было показано выше (3), находится в вожделении. Следовательно, воздержанность является большей добродетелью, чем благоразумие.

Этому противоречит следующее: Туллий [435] и Андроник считают воздержанность присоединённой к благоразумию как к главной добродетели.

Отвечаю: как уже было сказано (1), у воздержанности есть два значения. Во-первых, она может означать отказ от любых половых удовольствий, и если понимать воздержанность именно так, то она в абсолютном смысле возвышенней благоразумия, как это явствует из того, что было сказано нами выше (152, 5) о превосходстве девства над целомудрием в абсолютном смысле. Во-вторых, воздержанность можно понимать как означающую стойкость разума, противящегося дурным влечениям, когда они в человеке наиболее сильны, и в этом смысле благоразумие гораздо возвышенней воздержанности, поскольку благо добродетели заслуживает похвалы в той мере, в какой оно сообразуется с разумом. Но благо разума в благоразумном преуспевает гораздо больше, чем в воздержанном, поскольку в первом чувственное пожелание, если так можно выразиться, покорно смирившему его разуму, тогда как в воздержанном чувственное пожелание упорно противится разуму посредством своих злых устремлений. Поэтому воздержанность можно сопоставить с благоразумием как несовершенное с совершенным.

435

Rhet. II.

Ответ на возражение 1. Приведённые слова можно понимать двояко. Во-первых, в том смысле, в каком воздержанность означает воздержание от всяческого сладострастия, и тогда «нет достойной меры для воздержанной души» в роде целомудрия, в котором брак, целью которого является плодородие плоти, сопоставляется с воздержанием девства или вдовства, о чём уже было сказано (152, 4, 5). Во-вторых, их можно понимать как сказанные в общем смысле, в котором воздержанность означает любое воздержание от беззакония, и тогда «нет достойной меры для воздержанной души» потому, что её нельзя измерить золотом или серебром, которые оцениваются по весу

Ответ на возражение 2. Сила или слабость вожделения может быть обусловлена двумя причинами. Так, подчас она бывает связана с телесной причиной, поскольку одни люди бывают наделены более склонным к вожделению темпераментом, чем другие; кроме того, и возможности для получения удовольствий, которые воспламеняют вожделение, у людей разные. В таких случаях слабость вожделения уменьшает заслугу, а сила – увеличивает. С другой стороны, слабость или сила вожделения может быть связана с заслуживающей похвалы духовной причиной, например пылкостью горней любви или – как это имеет место в случае благоразумного – стойкостью разума. При наличии такой причины слабость вожделения увеличивает заслугу, а сила вожделения уменьшает её.