Сумма теологии. Том IX

Возражение 2. Далее, блуд назван смертным грехом постольку, поскольку он наносит ущерб благу рождения и воспитания будущего ребёнка. Но поцелуи, прикосновения и вкрадчивые речи не обусловливают ничего подобного. Следовательно, в них нет никакого смертного греха.

Возражение 3. Далее, то, что является смертным грехом как таковое, никогда не может быть добрым делом. Однако поцелуи, прикосновения и тому подобные вещи могут подчас быть и безгрешными. Следовательно, сами по себе они не являются смертными грехами.

Этому противоречит следующее: похотливый взгляд есть нечто меньшее, чем прикосновение, ласка или поцелуй. Но [в Писании] сказано, что «всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём» (Мф. 5:28). Следовательно, похотливые поцелуи и подобные им вещи тем более являются смертными грехами.

Далее, Киприан говорит: «Их вкрадчивые речи, их ласки, их объятья, погружающие общающихся с ними в тот сон, в котором не ведают ни чести, ни стыда, свидетельствуют об их позоре и злодеянии». Следовательно, делая подобное, человек совершает злодеяние, то есть смертный грех.

Отвечаю: о чём-либо можно говорить как о смертном грехе двояко. Во-первых, со стороны его вида, и в этом смысле поцелуи, ласки или прикосновения по своей природе не подразумевают смертного греха, поскольку подобные вещи можно делать без удовольствия похоти – либо потому, что это является народным обычаем, либо в связи с каким-то обязательством или разумной причиной. Во-вторых, что-либо может считаться смертным грехом со стороны его причины; так, творящий милостыню ради распространения ереси совершает смертный грех по причине своего порочного намерения. Но нами уже было сказано (-, 74, 8) о том, что смертным грехом является согласие не только на акт, но и на удовольствие смертного греха. Таким образом, коль скоро блуд является смертным грехом, а другие виды похоти – ещё в большей степени, из этого следует, что в подобных вещах смертным грехом является не только согласие на акт, но и согласие на удовольствие. Поэтому когда целью этих поцелуев и ласк является удовольствие, они суть смертные грехи, и только в таком случае их можно назвать похотливыми. Следовательно, они являются смертными грехами в той мере, в какой они похотливы.

Ответ на возражение 1. Апостол в дальнейшем не упоминает об этих трёх потому, что они не являются греховными, если не определены к тем, о которых он сказал выше.

Ответ на возражение 2. Хотя поцелуи и прикосновения по своей природе и не препятствуют благу человеческого потомства, тем не менее, они проистекают из источника этого препятствия, похоти, и в силу этого являются: смертными грехами.

Ответ на возражение 3. Этот аргумент доказывает только то, что упомянутые вещи не являются смертными грехами по виду.

Раздел 5. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ СМЕРТНЫМ ГРЕХОМ НОЧНОЕ ОСКВЕРНЕНИЕ?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ночное осквернение является грехом. В самом деле, одно и то же является материей, как заслуги, так и осуждения. Но человек во время сна может обрести заслугу, как это случилось с Соломоном, который получил во сне дар мудрости от Господа (3 Цар. 3). Следовательно, спящий человек может быть осуждён, и потому дело представляется так, что ночное осквернение является грехом.

Возражение 2. Далее, использующий разум способен грешить. Но спящий человек может использовать разум, поскольку во сне мы часто что-то обсуждаем, предпочитаем одно другому, с чем-то соглашаемся или что-то отвергаем. Таким образом, во сне можно грешить; следовательно, осквернение, которое по роду является грехом, остаётся грехом и во время сна.

Возражение 3. Далее, нет смысла порицать или наставлять того, кто не может действовать в соответствии или наперекор разуму. Но спящий человек может быть наставлен или осуждён Богом, согласно сказанному [в Писании]: «Во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей… тогда Он открывает у человека ухо и запечатлевает Своё наставление» (Иов. 33:15-16). Выходит, что человек во сне может действовать в соответствии или наперекор своему разуму, то есть совершать благие или греховные поступки; следовательно, похоже, что ночное осквернение является грехом.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что когда «фантазия, действующая и в мышлении говорящего, выступает в сновидении настолько, что исчезает различие между нею и действительным телесным смешением, в таком случае немедленно возбуждается и плоть и следует то, что обыкновенно за этим следует, хотя совершается это без греха настолько же, насколько без греха служит предметом речи бодрствующего то, что, без сомнения, им мыслится, чтобы быть предметом его речи» [410] .

410

Gen. ad Lit. XII, 15.

Отвечаю: ночное осквернение можно рассматривать двояко. Во-первых, как таковое, и в этом смысле у него нет признака греха. В самом деле, любой грех основан на суждении разума, поскольку даже первое движение чувственности является греховным только тогда, когда ему может воспрепятствовать разум; следовательно, если суждения разума нет, то нет и никакого греха. Но во время сна разум не обладает свободным суждением. В самом деле, как мы уже показали (I, 84, 8), никто не способен во время сна полностью отличить формируемые его воображением образы от реальных вещей. Поэтому действия спящего человека, лишённого суждения разума, как и поступки помешанного или слабоумного, не являются грехом.

Во-вторых, ночное осквернение можно рассматривать со стороны его причины, а она бывает троякой. Во-первых, телесной причиной. В самом деле, когда в теле наличествует избыток семенной жидкости или когда эта жидкость разлагается вследствие либо телесного перегрева, либо какого-то иного расстройства, спящему во сне видится то, что способствует выведению этой чрезмерной или разложившейся жидкости (да и вообще во всех случаях, когда природа обременена некоторыми избытками, воображение формирует образы, которые способствуют выведению этих избытков). Поэтому если этот избыток жидкости образовался вследствие какой-то греховной причины (например, чрезмерной трапезы или возлияния), то ночное осквернение получает признак греха от своей причины, а если этот избыток или разложение избытка не является следствием греховной причины, то ночное осквернение не греховно ни само по себе, ни в силу своей причины.

Вторая причина ночного осквернения усматривается со стороны души и внутреннего человека, например, когда это происходит со спящим вследствие какой-то его предшествующей [сну] мысли. Ведь мысль, которая предшествует во время бодрствования, бывает подчас чисто созерцательной, например, когда кто-либо размышляет о грехах плоти, а подчас она может сопровождаться каким-либо возбуждением, связанным с вожделением или отвращением. Но ночное осквернение скорее возникнет из размышлений о чувственных грехах, смешанных с вожделением таких удовольствий, поскольку они оставляют в душе отпечаток и [соответствующую] склонность, вследствие чего воображению спящего нетрудно подвести его к согласию на причиняющие осквернение действия. В связи с этим философ говорит, что «в той мере, в какой некоторые движения могут слегка затрагивать душу» при переходе от бодрствования ко сну, «сновидения у добрых людей бывают лучше, чем у обычных» [411] ; и Августин говорит, что «благодаря доброму расположению души некоторые её заслуги отображаются даже во сне» [412] . Отсюда понятно, что ночное осквернение со стороны своей причины бывает греховным. С другой стороны, иногда ночное осквернение последует вполне созерцательным или сопровождаемым чувством отвращения мыслям о чувственных актах, и тогда оно не является греховным ни само по себе, ни в силу своей причины.

411

Ethic. I, 13.

412

Gen. ad Lit. XII, 15.

Третья причина является духовной и внешней, например, когда дьявол ради этого осквернения тревожит спящего посредством своих козней. Иногда это связано с предшествующим грехом, а именно с небрежением в отношении принятия мер, направленных против коварства дьявола. Поэтому на вечернем славословии мы поем: «Обуздаем врага, дабы нечистота наших тел никогда не коснулась».

С другой стороны, это может происходить и без какой-либо вины со стороны человека, но – только по дьявольской злобе. Так, в «Собеседованиях отцов» читаем о человеке, который обыкновенно претерпевал от ночных осквернений во время церковных празднеств, и что это было следствием козней дьявола, не желавшего допустить его в общество святых. Следовательно, очевидно, что ночное осквернение в одних случаях может не быть грехом, а в других быть следствием предшествующего греха.