Сумма теологии. Том VII

Во-вторых, мы можем печалиться из-за блага другого не потому, что он обладает им, а потому, что мы лишены того блага, которым он обладает Это чувство, как указывает Философ, правильно называть ревностью [447] . Притом если эта ревность связана с добродетельными благами, то она достойна похвалы, согласно сказанному [в Писании]: «Ревнуйте о дарах духовных» (1 Кор. 14:1), тогда как если она связана с преходящими благами, то может быть либо греховной, либо безгрешной.

447

Rhet. II, 11.

В-третьих, можно печалиться из-за блага другого потому, что обладающий этим благом кажется недостойным его. Такого рода печаль не может быть обусловлена добродетельными благами, которые делают человека праведным, но, как говорит Философ, она связана с богатством и со всем тем, что может составлять собственность как достойных, так и недостойных. Он называет эту [печаль] негодованием и связывает ее с добрыми нравами [448] . Но он говорит так потому, что рассматривает преходящие блага сами по себе, то есть как представляющиеся чем-то значительным тем, кто не замечает благ вечных. В то же время согласно учению веры преходящие блага становятся собственностью недостойных по причине праведного божественного изволения либо ради исправления этих людей, либо же ради их проклятия, и такие блага суть ничто по сравнению с теми благами, которые приуготовлены для добрых людей. Поэтому такого рода печаль Священное Писание запрещает, согласно сказанному: «Не ревнуй злодеям, не завидуй делающим беззаконие» (Пс. 36:1); и еще: «Едва не поскользнулись стопы мои. Я позавидовал безумным, видя благоденствие нечестивых» (Пс. 72:2, 3).

448

Rhet. II, 9.

В-четвертых, мы печалимся из-за блага другого потому, что его благо превосходнее нашего. Такая [печаль] действительно является завистью и она греховна всегда, о чем говорит и Философ [449] , поскольку поступать подобным образом – значит испытывать печаль из-за того, из-за чего мы должны радоваться, а именно из-за блага ближнего.

Ответ на возражение 1. В данном случае зависть означает ревность, побуждающую нас стремиться к тем успехам, которые достигли лучшие, чем мы.

449

Rhet. II, 10.

Ответ на возражение 2. Этот аргумент относится к печали из-за чужого блага в первом из приведенных выше значений.

Ответ на возражение 3. Зависть отличается от ревности, о чем уже было сказано. Действительно, некоторые виды ревности могут быть благими, но зависть всегда зла.

Ответ на возражение 4. Ничто не препятствует тому, чтобы акцидентно грех был наказанием за грех, о чем было сказано нами при рассмотрении грехов (II-I, 87, 2).

Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЗАВИСТЬ СМЕРТНЫМ ГРЕХОМ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что зависть не является смертным грехом. В самом деле, коль скоро зависть есть своего рода печаль, то она суть страсть чувственного пожелания. Но, как пишет Августин, смертный грех находится не в чувственности, а в разуме [450] . Следовательно, зависть не является смертным грехом.

Возражение 2. Далее, в младенцах не может быть никакого смертного греха, однако в них подчас обнаруживается зависть. Так, Августин говорит: «Мне довелось видеть, например, завистливого младенца: он ещё не умел говорить, но уже злобно и ревниво поглядывал на молочного брата» [451] . Следовательно, зависть не является смертным грехом.

450

De Trin. XII, 12.

451

Confess. I, 7.

Возражение 3. Далее, любой смертный грех противостоит некоторой добродетели. Но зависть противостоит не добродетели, а негодованию, которое, по утверждению Философа, является страстью [452] . Следовательно, зависть не является смертным грехом.

Этому противоречит сказанное [в Писании] о том, что «несмысленного губит зависть» [453] (Иов. 5:2). Но ничто не губит духовно помимо смертного греха. Следовательно, зависть – это смертный грех.

452

Rhet. II, 9.

453

См. примечание 8

Отвечаю: по роду зависть является смертным грехом. В самом деле, свой род грех получает от объекта, а зависть согласно аспекту ее объекта противоположна любви к горнему, из которой душа черпает свою духовную жизнь, согласно сказанному [в Писании]: «Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев» (1 Ин. 3:14). Затем, объектом как любви к горнему так и зависти является благо нашего ближнего, но движения их противоположны, поскольку, как было показано выше (1), любовь к горнему радуется благу ближнего, а зависть – печалится. Отсюда понятно, что по роду зависть является смертным грехом.

Однако нами уже было сказано (35, 3), что в каждом виде смертного греха могут быть обнаружены некоторые несовершенные движения в чувственности, которые сами по себе являются простительными грехами. Таковы первичное движение вожделения в роде прелюбодеяния и первичное движение гнева в роде убийства, и точно так же в роде зависти подчас даже в совершенных людях мы можем видеть некоторые первичные движения, которые являются простительными грехами.

Ответ на возражение 1. Движение зависти в той мере, в какой оно является страстью чувственности, суть несовершенная вещь в роде человеческих актов, началом которых является разум, и потому зависть такого типа не есть смертный грех. То же самое можно сказать и о зависти малышей, которые ещё не умеют пользоваться разумом, откуда понятен ответ на возражение 2.

Ответ на возражение 3. Как указывает Философ, зависть противоположна и негодованию, и состраданию, но по разным причинам [454] . Непосредственно она противоположна состраданию, поскольку их главные объекты противоположны друг другу – ведь завистник испытывает печаль из-за блага ближнего, тогда как сострадающий испытывает печаль из-за его зла, и потому, как говорится в том же месте, завидующий не сострадает, а сострадающий не завидует. С другой стороны, зависть противоположна негодованию со стороны человека, благо которого печалит завистника, поскольку негодование – это печаль по причине незаслуженного блага, согласно сказанному [в Писании]: «Я позавидовал безумным, видя благоденствие нечестивых» (Пс. 72:3), в то время как завистника огорчает благоденствие того, кто его заслуживает. Отсюда очевидно, что первое противоположение непосредственнее последнего. Но сострадание является добродетелью и надлежащим следствием любви к горнему, и потому зависть противостоит состраданию и любви к горнему.

454

Rhet. II, 9.

Раздел 4. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЗАВИСТЬ ГЛАВНЫМ ПОРОКОМ?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что зависть не является главным пороком. В самом деле, главные пороки отличны от своих дочерей. Но зависть приходится дочерью тщеславия, поскольку, по словам Философа, «любящие почет и славу бывают завистливее всех» [455] . Следовательно, зависть не является главным пороком.

Возражение 2. Далее, главные пороки, похоже, не столь пагубны, как те пороки, которые являются их следствиями. Ведь сказал же Григорий, что «ведущие пороки ищут какой-либо [благовидный] предлог, чтобы им проложить себе путь в обманутый ум, в то время как те, которые следуют за ними, побуждают душу ко всем видам беззакония, своими исступленными воплями приводя ум в полнейшее замешательство» [456] . Но зависть, пожалуй, является крайне пагубным грехом, поскольку Григорий говорит, что «хотя при любом злодеянии в сердце человека вливается яд нашего древнего врага, однако в этом пороке змей приводит в действие самое свое нутро и впрыскивает в нас всю отраву своей приготовленной для глубокого проникновения в ум злобы» [457] . Следовательно, зависть не является главным пороком.

455

Rhet. II, 10.

456

Moral. XXXI.

457

Moral. V.

Возражение 3. Далее, похоже на то, что Григорий неправильно определил дочерей, когда сказал, что из зависти возникают «отвратительная сплетня, клевета, радость из-за несчастья ближнего и печаль из-за его благоденствия» [458] . В самом деле, как явствует из вышесказанного (3), радость из-за несчастья ближнего и печаль из-за его благоденствия суть то же, что и зависть. Следовательно, их неправильно назначать в качестве дочерей зависти.

Этому противоречит авторитетное мнение Григория, назвавшего зависть главным грехом и назначившего ей вышеупомянутых дочерей [459] .

458

Moral. XXXI.

459

Ibid.