Сундук с проклятием. Чаша из склепа (сборник)

– Ну да, странный какой-то, – согласилась Алина, чтобы не волновать ее лишний раз. – Даже не крестик, а просто… украшение.

– Украшение? – не успокаивалась старушка. – Где ты его взяла?

– Нашла… – девочка чуть было не начала рассказывать, откуда у нее появился этот необычный крест, но потом решила, что не обязана отчитываться перед каждым встречным. Тем более что ее собеседница, похоже, была малость не в себе. – Да какая разница где!

– Значит, в этом доме! – старушка как-то сникла и только дрожащими руками крестила то себя, то Алину.

– Ну да, в доме! Так что из этого?

– Она-то, Акулина, его не снимала! Видать, тебе ее сила перешла. И ее проклятие. Ой, дурно мне! – бабулька ухватилась за сердце.

– Вам помочь? Что-нибудь принести? Вызвать «Скорую»? – засуетилась растерявшаяся Алина.

– Ой, ничего не надо! Лучше уйди! – махнула рукой старушка. – Теперь ведьма – ты! И не гляди на меня так! Еще сглазишь!

Девочка, не уверенная, что бабульке не требуется помощь, отошла в сторону и, только убедившись, что ее недавняя собеседница постепенно приходит в себя, медленно пошла прочь. Такая неадекватная реакция на ее украшение со стороны пожилых жителей села вызывала у нее смесь недоумения и тревоги. Еще не хватает, чтобы и с этой женщиной случилось то же, что и с Егоровной! И что они к украшению так привязались! Ну необычный крестик, так что же теперь – в панику от его вида впадать?

Сначала Алина подумала, а не отказаться ли ей от этого украшения от греха подальше. Ведь она никогда не была поклонницей всяких побрякушек, а эту носила просто так, исключительно ради ее необычности. Но потом упрямство взяло верх. Она решила, что будет носить ключ-крестик, пусть даже всем назло. А если кому-то он не нравится, то это его проблемы! В конце концов, прежде чем хвататься за сердце, могли бы и объяснить, что к чему.

Узнать Алине удалось не так много, но услышанное невольно наводило на разные суеверные мысли. Конечно, сейчас все это казалось смешным, но девочка понимала, что поздним вечером, вероятно, будет воспринимать слова старушки гораздо серьезнее. Особенно ей не понравились упоминания о взятых предметах и обряде. Уж больно необычной была история с открытием сундука и уколотым пальцем: это вполне могло сойти за обряд.

Девочка прекрасно понимала, что речь шла, скорее всего, о какой-нибудь эпидемии, вызвавшей волну болезней и несколько смертей, причиной которых суеверные люди объявили «ведьму». Она даже жалела прежнюю хозяйку дома. Конечно, времена тогда были уже не те, чтобы сжигать ведьм на кострах, но можно себе представить, каково жить в небольшом селе, когда никто не желает с тобой общаться, а только бросают косые взгляды.

Алина понимала, что, наверное, следовало бы продолжить расспросы, но делать этого совсем не хотелось. Ну что с того, что она в очередной раз услышит о какой-то ведьме Акулине и напугает какого-нибудь старичка своим крестиком? Едва ли они расскажут что-нибудь стоящее! Так зачем лишний раз портить настроение и себе и другим?

На всякий случай девочка решила все же пройти по деревне. Вдруг повезет встретить человека, который действительно что-то знает? Но расспрашивать кого-нибудь станет только в том случае, если человек покажется ей достаточно разумным и уравновешенным.

Глава 9 Больной

– Привет! – раздался из-за одного из заборов знакомый голос, сопровождаемый длительным кашлем. Тут же отворилась калитка, и из нее вышел Пашка. Мальчик радостно улыбался Алине, но выглядел сегодня неважно. Он был очень бледен, что резко контрастировало с нездоровым румянцем на щеках, а на лбу у него блестели мелкие капельки пота.

– Привет! Ты чего, заболел? – спросила Алина. Она уже начала было удивляться, что Пашка, к которому так привыкла, долго не появляется. Теперь причина стала ясна.

– Вроде того! – ответил мальчик, борясь с новым приступом кашля.

– Весной многие болеют, – заметила Алина.

– У меня такое в первый раз. Я здоровый! Вот… – ответил Пашка и, словно в опровержение своих слов, снова сильно закашлялся, согнувшись почти пополам. От этого он стал похож на колодезный журавль, почти такой же высокий и худой.

– Вижу, какой ты здоровый, – ответила девочка, слегка подосадовав на себя за иронию, прокравшуюся в ее слова. Она не знала, что еще сказать. Больному, по идее, полагалось посочувствовать, но Пашка в этом вряд ли нуждался. Пожелать здоровья и пойти дальше – как-то глупо. Словом, ситуация показалась ей довольно неловкой.

– Паша, иди чай с малиной пить! – раздался из дома женский голос.

– Заходи, вместе чаю попьем! – оживился Пашка.

Чаю Алине не хотелось, но она решила, что больного все-таки нужно навестить (не уходить же так сразу!), поэтому направилась следом за мальчиком. Тот явно расхворался не на шутку; даже шел, едва передвигая ноги, как очень сильно уставший человек.

– Заходи, Алина! Паша про тебя рассказывал. – Мама мальчика совсем не удивилась ее визиту. Она оказалась невысокой полной женщиной лет сорока. Ее рост и фигура были абсолютной противоположностью длинному и худому сыну. И только черты лица, и в особенности глаза, не давали усомниться в том, что это мать и сын.

Угощение оказалось не слишком разнообразным, зато очень обильным. От выпитого чая и съеденного варенья девочку пробивал пот не меньше, чем больного. Но отказаться было очень сложно. Во-первых, хозяйка действительно умела угощать, а во-вторых, все оказалось очень вкусным.

За столом Алина с Пашкой все больше молчали. Говорила в основном его мама. Она то и дело начинала расхваливать сына, отчего тот очень смущался. Конечно, время от времени она о чем-то расспрашивала девочку, но не слишком настырно. К Алининому удовлетворению, Пашина мама не стала охать при упоминании о доме на краю деревни и ни разу не заикнулась про ведьму и связанные с ней легенды.

Чаепитие прошло бы замечательно, если бы не самочувствие Пашки, похоже, ему действительно было нехорошо, а малиновое варенье отнюдь не оказывало чудодейственного эффекта. Разумеется, периодически болеют все, особенно весной, когда погода неустойчива, но его состояние почему-то вызывало у Алины не просто сочувствие, а настоящую тревогу. Возможно, ей передалось беспокойство Пашиной мамы, нет-нет да и проглядывавшее за гостеприимной болтовней.

Чтобы развлечь гостью, женщина достала старый альбом с фотографиями. Их было совсем немного, и все сплошь парадные. Люди на них выглядели неестественно напряженными и торжественными. Очевидно, фотографии делались не в домашних условиях, а во время визитов в город, у профессиональных фотографов. Один из самых старых кадров показался Алине знакомым. На нем был запечатлен молодой парень.

– Это Пашин прадедушка, – пояснила женщина, заметив ее взгляд. – Правда, на Пашу похож?

– Да, есть немного, – подтвердила Алина.

– Это ведь тот, который рано умер? – неожиданно спросил мальчик, до этого момента не проявлявший интереса к рассматриванию альбома.

– Да, – неохотно ответила его мать.

– Я забыл, что с ним случилось-то? – Пашка не желал так быстро уходить от мрачной темы.

– Захворал ни с того ни с сего и помер, – вздохнула женщина. – Мне-то откуда знать, меня тогда и на свете не было. – Она помолчала и вдруг добавила: – Мне бабка рассказывала, что вскоре после свадьбы и помер. Она говорила, что от дурного глаза, только чепуха все это!