Супергерой для Золушки

— Вроде нет. — Даже растерялась, силясь припомнить. — Нет.

— Не веселилась до упаду?

Ну, не знаю…

— Танцы на выпускном считаются?

— Ясно. — Ника глянула меня как на пропащую и совершенно безнадежную. — Курила, пила, принимала наркотики? Пробовала хоть что-то?

— Нет! — Выкрикнула резко.

Как, вообще, можно подумать про меня такое. Чтобы я… Да никогда!

— Ну, не знаю, — она задумчиво почесала затылок, — мужика хоть одного совратила за свою жизнь? Соблазнила, в смысле.

Стыд овладел мной полностью.

— Это еще зачем?

— Во-о-от! — Воскликнула Вера, поднимая рюмку. — Тебе точно нужна помощь Ники!

Блондинка согласно кивнула и прищурилась:

— Варя, ты сейчас находишься в танке.

— В каком еще танке?! — Мне срочно требовалось прийти в себя. Вместо этого замахнула новую рюмку и, почувствовав жжение, уткнулась носом в рукав пиджака.

— Просто послушай. — Ника, размахивая возле моих глаз пальцем, теперь походила на гипнотизера. — Ты живешь, будто в танке, смотришь на жизнь через узкое окошечко и не хочешь выходить наружу. Потому что тебе там уютно, комфортно, совершенно не страшно. А еще оттуда видно, как мимо ходят другие люди, живут, радуются, расслабляются, ленятся, веселятся. — Резко выкинула вперед руку. — Но тебе лучше. Ты в своем убежище ничего не боишься: ни атаки противника, ни винтовки снайпера. Правда? Тесновато, жарко, но зато как привычно.

Вера благоговейно выдохнула:

— Это точно про нее!

— А я о чем? — Кивнула Ника. — Так вот. Сейчас, Варя, самый подходящий момент вылезти оттуда. Сделать то, на что никогда не решилась бы в здравом уме. Я называю это техникой по выведению из зоны комфорта. Да, мера сейчас кажется тебе радикальной, но разумный выход за пределы твоего кокона в зону риска — необходимое условие развития личности.

Внутри меня будто рос ядерный гриб. Такую чушь слушать точно не собиралась. Какого, вообще, черта?

— Это бред. Пф. — Сказала, самонадеянно цыкнув. — Ни в чем я не нуждаюсь!

— Твое поведение шаблонно и потому предсказуемо. — Тоном Кашпировского продолжала она. — Так твой Альбертик говорил? Вот. Ты поступаешь, как привыкла, так, чтобы чувствовать себя всегда «в своей тарелке». Все стабильно, но освоение чего-то нового невозможно. А ведь скоро ты постареешь, и все!

— Капут! — Поддержала Вера.

— Если тебя интересует собственное развитие, нужно срочно что-то менять. Страшно? Во-о-от! Прекрасно, это нормальная реакция. — Ее пасы руками меня начали раздражать. — Значит, мы на верном пути. Ты прячешься внутрь себя, сопротивляешься, а нужно просто адаптироваться. Самое главное сейчас, осознать — ты зависла в зоне комфорта, а, значит, сдвиг с мертвой точки возможен!

— Какой сдвиг? — Силы, кажется, оставили меня совсем. — К чему ты клонишь?

— Если хочешь, возьмусь за тебя. — С довольным видом сообщила Ника. — Начнем с малого: прическа, имидж, очки выбросим к чертовой матери, сделаем у тебя перестановку, изменим кое-какие привычки и кое-что еще по мелочи. Если ты согласна, расскажу подробнее. У меня на тебя планов громадье!

Вскочила, глядя на нее возмущенно:

— Я тебе что, подопытный кролик?!

— Ну… не так грубо. — Совсем не смутилась она. — Объект исследования.

— Ни за что!!! — Обошла столик, прошла мимо испуганной Веры и обернулась уже в дверях. — У меня нет никаких проблем! Я прекрасно выгляжу, прекрасно себя чувствую и не нуждаюсь в советах такой… малолетки, как ты!

— Отрицание — это шаг назад, Варвара. — Все тем же тоном сообщила блондинка, медленно откидываясь на спинку дивана.

— Идите, знаете куда?! — Наградила каждую из них негодующим взглядом.

— Ладно, все-все, мир. — Сдалась Ника, поднимая руки. — Садись, вон Жентосик пришел. — В дверях показался тщедушный хилый парнишка с дредами. — Сейчас хату твою вскроет, и пойдешь домой.

Испепелила взглядом вошедшего, повернулась к девушкам, чтобы высказаться на прощание и замерла, заметив немалый испуг на их лицах.

— Варь, ты… плачешь. — Дрогнувшим голосом отозвалась Вера. Подошла ко мне ближе. — Смотри.

Развернула к маленькому зеркалу на стене.

— Не может быть. — Прикоснулась пальцами к щеке и ощутила вдруг горячую влагу.

— Говорили же, получится. — Выдохнула, словно не веря самой себе, блондиночка.

— Ника, ты гений. Тебе надо было сразу на мозгоправа идти учиться. — Вера уже гладила меня по плечу. — А ты пореви, пореви, Варенька, пожалей себя, не бойся. И мы пожалеем. Тебя, вообще, кто-нибудь когда-нибудь жалел?

На удивление я еще могла говорить:

— Папа. Давно.

Дрожащей рукой сняла очки, изображение размывалось все сильнее. И теперь не от зрения — от хлынувших ручьем слез.

— Ты реви-реви, не сдерживайся. — Вера прижалась ко мне, обнимая. — Людям не обязательно думать, что ты железный дровосек. Здесь все свои. — Ее руки похлопывали мою спину. — Вот, видишь, нормальная девчонка оказалась.

— А я чо? — Усмехнулась Ника откуда-то с размытого дивана. — Я ничо.

— Надменная! Надменная! Дубина ты, а не психологиня!

Глава 6

Выбиралась из-под одеяла, словно из-под тяжелой бетонной плиты, расплющившей голову, но для каких-то целей пощадившей и не прибившей меня сразу и на смерть. Думала, жизнь окончена, когда проснулась под утро в туалете с гранулами кошачьего наполнителя в волосах и наощупь поползла к постели. Но настоящее мучение — вот оно. В привкусе кислых помоев во рту, в разрывающей горло сухости, в гудящей паровозным гудком головной боли, сваливающей с ног. Вот оно — испытание почище любых терзаний совести. Просто видеть свое отражение в зеркале и даже не узнавать его…

Черные круги под глазами незнакомого мне чукотского оленевода, паучье гнездо вместо прически, потрескавшиеся сухие губы и предательски дрожащие руки. Неужели, все это я? Ужас!

Но ничего. Будем считать, что все случившееся мне только приснилось. Не знаю, как жить дальше и что теперь делать, знаю лишь одно — работа отвлекает. Быстро приняла ванную, оделась, скатала в калачик еще влажные, тщательно прочесанные щеткой волосы, закрепила невидимкой, схватила сумку и выбежала на свежий воздух.

Борясь с накатывающей волнами тошнотой, направилась вдоль набережной. Пыталась отвлечься, слушая море, разглядывая прохожих и подставляя лицо под по-летнему ласковые лучи солнца. А еще раз за разом прокручивала в голове детали расследуемого дела — все лучше, чем вспоминать, как пришлось вчера возвращать кольцо тому, кто меня предал. Тому, кто обрек на одинокие ночи в холодной постели.

— Варвара Николаевна, — воскликнул дежурный, — вы опять ни свет, ни заря. Суббота же!

— Добро утро, — вздрогнув, ответила я. Слова мужчины ударили в голову, словно колокол. — Работа…