Суперзвезда

— Теперь это то, что нам надо. — Обе женщины работали, как хорошо отлаженная машина. Линда помогала актерам настроиться, в то время как Мэгги следила за каждым их жестом и изменением в лице. Мэгги наклонила голову, делая какие-то пометки об игре актера, и Кэсс тихонько вышла из трейлера.

* * *

Следующей остановкой Кэсс стал отдел маркетинга. Она должна была встретиться там с Эдом Бернбаумом, доверенным лицом Кавелли по маркетингу.

— Кавелли дает двадцать миллионов долларов на рекламу и раскрутку. Кроме того, фильм будет идти в лучших кинотеатрах по всему миру.

Бернбаум сидел ссутулившись в кресле в облаке сигарного дыма. Это был полноватый лысый мужчина средних лет с жирной кожей и черными глазами.

— Вот готовые контракты всех актеров. Только что прислали из адвокатской конторы. Надеюсь, вы не возражаете, я просмотрел их, чтобы знать, нет ли у кого-то пожеланий по рекламе и маркетингу. За небольшим исключением, все, кажется, в порядке. Надеюсь, мисс Хаттон единственная, кто еще не определился?

Кэсс выгнула бровь:

— Чего она хочет?

Бернбаум зачитал с листа: «Проживание в гостинице первого класса по месту съемок, использование самолета, принадлежащего “Колоссал”. В распоряжении Челси Хаттон должен быть трейлер, персональный гардероб, собственный гример, парикмахер и костюмер, а также личный ассистент».

— Все это надо обсудить с господином Кавелли, — раздраженно сказала Кэсс.

Бернбаум кивнул.

— Делайте что хотите, но я хочу видеть у себя на столе подписанный контракт. — Она посмотрела на часы. — Через час, не позже. Ничто не должно задержать съемки.

Кэсс внимательно посмотрела на Бернбаума. Интуитивно она не доверяла ему. Ходили слухи, что он сделал карьеру в «Колоссал» после того, как его подружка, двадцатипятилетняя наркоманка, умерла от передозировки сразу после завершения малобюджетного фильма, который снимался на студии. Он нашел тело в ее квартире, ближе к полуночи. Вместо того чтобы вызвать полицию, он позвонил на студию. Жадные до денег менеджеры успели провернуть миллионное дело с наследством до того, как информация о ее смерти была обнародована. Впоследствии фильм принес доход в три раза больше запланированного, а карьера Бернбаума пошла резко вверх.

— Кстати, репортеры оставили вам три сообщения на моем столе сегодня утром. Они знали, что я с вами сегодня увижусь. Возможно, после того как ваш отец сделал сообщение, они жаждут взять у вас интервью, теперь все газеты, журналы и программы новостей стремятся к этому. — Его черты стали более оживленными. — Какой переворот! Нам никогда не удавалось вызвать такой интерес у средств массовой информации. Постараюсь договориться о нескольких интервью.

— Не делайте этого, — сказала Кэсс, и тень раздражения мелькнула на ее лице. — Меня не интересуют интервью. — Она спросила себя, зачем этот человек принимал сообщения, адресованные ей, и почему подписанные контракты поступали к нему раньше, чем к ней, он ведь не был продюсером, только занимался маркетингом.

— Но это хорошо для фильма. Кавелли будет…

— Этот фильм не обо мне. И я не собираюсь давать никаких интервью. Скажите об этом Кавелли. — Кэсс не интересовали огни рампы, и она предпочитала не выставлять напоказ свою личную жизнь.

Пробежав глазами контракты, она осталась довольна — никаких причуд со стороны агентов актеров. Она повернулась к Бернбауму и произнесла:

— Запомните, контракт Челси Хаттон, уже подписанный, через час должен лежать у меня на столе.

* * *

Перед ленчем Кэсс заехала на одну из студий. Декорации уже устанавливались, и это обрадовало ее. Плотники, сварщики, сборщики, художники работали, стучали, строгали, сваривали, приколачивали и строили. Прямо у нее на глазах возникала Венеция восемнадцатого века — город с величественными лабиринтами аллей и каналов, с церквями, колокольнями и площадями. Скоро по рукотворным каналам поплывут гондолы, вдоль улиц запестрят красивые торговые лавки и роскошные балконы с потемневшими перилами, придающие картине оттенок таинственности.

Кэсс, отыскав Брайана Вилльямса, главного дизайнера, высказала ему свое восхищение. Он подошел к ней с карандашом и рисунками в руках, чтобы показать наброски. Кэсс не могла поверить своим глазам. Перед ней мелькали рисунки небольших вилл, особняков, церковь с витражными окнами, которая должна была стать семейным храмом Офелии, скотный двор и живая ограда в замке суженого Офелии.

На последней странице Кэсс увидела изображение спальни, в которой Офелия наконец решится воспротивиться воле своего властного, жадного до денег отца. Кровать будет из полированного красного дерева, с роскошным балдахином и простынями, украшенными венецианским кружевом. Рядом — резной комод с тяжелыми медными украшениями. Витражные стрельчатые окна завершали образ — здесь была продумана и проработана каждая деталь.

В последней сцене, все еще одетая в платье, в котором она должна венчаться с жестоким дожем, Офелия убегает в потаенную комнату, где встречалась с Кармело. Она находит его убитым, в его груди — усыпанный драгоценными камнями кинжал, вероятно, принадлежащий одному из приближенных ее отца.

— Я потрясена. Как же вам удается делать все это так быстро? — удивилась Кэсс.

— У меня всегда много идей. К тому же я работал всю ночь, — сказал он, артистично пожав мускулистыми плечами.

Кэсс отступила на шаг и внимательно посмотрела на молодого человека. Его можно было бы принять за коррумпированного адвоката из телесериала или, может быть, за ведущего консервативной политической телепередачи.

— Какое счастье, что вы у меня есть, Брайан. Вы просто дар Божий! — улыбнулась она.

* * *

Дальше путь Кэсс вел в костюмерную. Шум швейных машинок сливался с шипением отпаривающих утюгов. Пройдя вдоль рядов примерочных кабин и портних, которых было около пятидесяти, она увидела, что повсюду кипит работа.

Главный дизайнер по костюмам, брюнетка средних лет с теплой, приветливой улыбкой, встретила Кэсс в конце зала:

— О, мисс Инглиш, как приятно наконец-то увидеть вас. Я Хилари Суэйзи. — Они пожали друг другу руку. — Так много слышала о вас хорошего.

Она повела Кэсс в гардеробную, заполненную историческими и современными костюмами.

Люди, собравшиеся для встречи с Кэсс, напомнили ей фотографии с изображением талантливых портних и закройщиков, работавших в модных ателье послевоенного Парижа. Это были двенадцать женщин и двое мужчин, одетых по старой моде в белые накрахмаленные сорочки с длинными рукавами. На мужчинах были галстуки, а один седовласый джентльмен надел подтяжки в тонкую полосочку. Все женщины были латиноамериканки, кроме маленькой старенькой леди с гладко зачесанными волосами, выкрашенными в белый цвет. На ней был черный, мужского покроя костюм и белая хлопчатобумажная кофточка. Остальные женщины были одеты более свободно — в джинсы и футболки.