Супргуа Архангела

— Прекрати дразниться, Архангел.

Он немного помедлил, а затем им завладела чистая мужская нужда. Елена очень, очень хорошо ощущала его твёрдое, гладкое тело под своими руками. Открыв глаза, она посмотрела на Рафаэля… и увидела бесконечную, беспощадную синеву. А затем он стал любить её, используя весь сексуальный опыт, накопленный за многие столетия, и заставил увидеть звёзды. Она вскрикнула, и кончила, клеймя Рафаэля своим телом, унося его за собой.

После всего Елена растянулась на кровати лицом вниз, а Рафаэль лежал на боку рядом, погрузившись в себя.

— Эй, — Елена прикоснулась к его бедру. — Не исчезай снова.

Её голос оказался более хриплым, чем она ожидала, к нему примешались страхи ребёнка, брошенного задолго до того, как её вышвырнули из праздной изящности Большого Дома.

Бедро Рафаэля дёрнулось от её прикосновения.

— Я причинил тебе боль?

Елена вспомнила, как Рафаэль однажды говорил, что её легко сломать. Знала, что у неё достаточно сил, чтобы дать жестокий отпор — но она не такая. Они не такие.

— Нет. Просто немного напугал.

— Прими мои извинения, Елена, — он легко коснулся изгиба её крыла. — Я был не в себе.

Такого признания она не ожидала, ведь, хоть они уже долгое время были вместе, всё ещё изучали друг друга. Только Архангел Нью-Йорка давно научился хранить секреты — свои, своей расы, своих приближенных из Семёрки. А теперь хранил ещё и тайны своей супруги.

— Знаю. — Она опёрлась на локоть и сжала плечо архангела, остро нуждаясь в физической связи. — Что-то не так, Рафаэль. Хоть и казалось, что тот вампир в своём уме, но когда он напал на школу, его действия были лишены здравого смысла. Ты бы это видел. Но нет, тебе не довелось.

— Я очень смутно помню свои действия в тот момент. — Рафаэль как бы спрашивал, не задавая вопроса. Он перевернул Елену на спину и положил свою большую ладонь ей на живот. Охотница знала, что потеря контроля терзает его изнутри словно зверь. Она воспроизвела в памяти прошедшее и спросила:

— Ты помнишь, как казнил Игнатиуса?

— Да. — Рафаэль немного наклонил голову, и Елена приняла приглашение, начав перебирать пальцами его волосы. — Я помню, что происходило, но все события как будто покрыты красной пеленой.

Густые, блестящие черные пряди его волос прохладным поцелуем касались её кожи.

— Если бы меня спросили, что читалось тогда на твоём лице, я бы назвала эти эмоции яростью.

— Да. — Рафаэль провёл рукой по животу Елены и положил ей на бедро. — Но я прожил достаточно долго и умею справляться с яростью. Это было… что-то иное.

Елена застыла, взволнованная его выбором слов.

— Неподконтрольное тебе?
– Под слегка опущенными ресницами глаза архангела блестели, как синий адамантий [4] . Елена не собиралась отступаться.
– Поговори со мной. — Она понимала, кем он был, знала, что в его теле сконцентрировано больше мощи, чем можно вообразить и встретить, даже прожив десять тысячелетий. Елена и Рафаэль не были равными по силе. Но если говорить об эмоциях, способных заставить сердце обливаться кровью… — Рафаэль.

4

адамантий — старинное название алмаза, в комиксах вымышленный металл.

«Надиэль проявлял непомерную ярость», — сказал Рафаэль ей мысленно.

В результате его отцом завладело неумолимое безумие.

— Нет, — сказала Елена, даже на мгновение не мешкая, чтобы обдумать его предположение, — ты не сходишь с ума.

— Настолько уверенна, Охотница Гильдии, — произнёс Рафаэль официальным тоном, который говорил Елене, что её утверждение он принял не за что иное, как за простую банальность.

Подняв голову, она укусила его за нижнюю губу.

— Твой аромат запечатлён в каждой клеточке моего тела. Он как дождь и ветер, и временами чистое, бурное дыхание моря. Если бы что-то изменилось, я бы узнала в тот же миг.

Рафаэль поднялся, позволив Елене принять сидячее положение, и присел на край кровати, расправив величественные крылья. Каждая пушинка его перьев имела золотистый кончик, и блестели даже в приглушенном свете, тайком заглядывающем через окна. Смертельный соблазн для любого человека и бессмертного. Поддавшись желанию, Елена потянулась, чтобы прикоснуться к Рафаэлю, и как раз в тот миг он заговорил:

— Ты лжёшь нам обоим.

Нахмурившись, Елена обмотала вокруг себя простыню, позволив той свободно свисать внизу спины, чтобы крыльям было удобно, слезла с кровати и встала напротив Рафаэля, спросив:

— О чём ты?

Архангел поднял голову. На его лице отсутствовали эмоции, и такая нетронутая красота могла взбесить любого своей резкостью и чистотой.

— Запах Урама изменился?

От него несло кислотой и кровью… а ещё пахло солнечным светом. Елена вздрогнула при упоминании архангела, охваченного жаждой крови, и её лодыжка сразу же заныла в том месте, где её сломал Урам просто потому, что хотел послушать крики.

— Когда я встретилась с ним, он уже пересёк границу и погрузился в безумие, — ответила она, прекрасно осознавая важность этого разговора. — И мне не известно, каким для меня казался бы его запах, повстречайся мы раньше. Возможно, отголоски крови и кислоты появились вследствие того, кем он стал, а не того, кем был когда-то.

Казалось, её слова не убедили Рафаэля. Правда, он не стал спорить, а просто встал и натянул штаны.

— Нельзя больше игнорировать этот вопрос. Я должен поговорить с Ли Дзюань.

Жуткий холод наполнил комнату, от страха у Елены начало покалывать вдоль шеи.

— Такое ощущение, что она может слышать, когда ты произносишь её имя.

Рафаэль не стал говорить, что она ведёт себя как суеверная дурочка, вместо этого ответил:

«Да, мы не знаем, что Ли Дзюань нашёптывают ветра».

— Я не могу проигнорировать тот факт, что… приступы ярости меня стали одолевать в то самое время, как Древний архангел начал пробуждение. И так как Ли Дзюань самая старшая из нас, она единственная должна иметь хоть какие-то ответы.

— Я пойду с тобой.

Не так давно, когда Пекин сотрясался вокруг Елены, она лицом к лицу столкнулась с еле передвигающими ноги пустыми оболочками с безжизненным взглядом, которые стали неопровержимым доказательством того, что сила Ли Дзюань — тёмная. Архангел Китая возвращала мёртвых к жизни — хотели они того или нет. Это были монстры, пожирающие плоть неугодных Ли Дзюань, дабы улучшить свои истощённые тела. Но и они были жертвами, немыми, не имеющими возможности закричать. Всё же Елена слышала их, и внутри у неё всё переворачивалось при мысли о том, что Рафаэль останется наедине существом, создавшим «возрождённых».