Суровая Проза, Трилогия(CИ)
Шрифт:
Обойдя по дуге "Колесо обозрения", они осторожно шагали по ночной парковой аллее.
– Знаешь, не так уж и темно, - сообщила Нинель Алексеевна.
– Это, конечно, благодаря огромной янтарно-жёлтой Луне.
– Действительно, полнолуние, - согласился Кравченко.
– Повезло нам.... Ну, куда дальше?
– Огибаем кусты боярышника и барбариса, а после этого забираем правее. Следуй за мной.
– Веди, опытная следопытка...
Через пару минут Чернова остановилась и, вытянув правую руку, попросила:
– Посвети-ка, друг сердечный, фонариком вон в ту сторону....
– Как скажешь, родная, - Пётр Петрович убрал фонарик в карман дворницкой куртки и снял с плеча лопату.
– Сейчас, только на ладошки поплюю...
Они, сменяя друг друга, усердно копали. Яма постепенно углублялась и расширялась.
– Тяжёлая землица попалась, ничего не скажешь, - тихонько ворчала под нос Нинель Алексеевна.
– Сплошные камни, осколки бетона и корни деревьев. Я уже вся насквозь пропотела.... Эй, Петруша.
– Чего тебе?
– поинтересовался - сквозь глухие хрипы - бесконечно-усталый мужской голос.
– Вылезай, милый, отдохни. Чай, не юноша уже. Ну, пожалуйста. Не упрямься.... Давай руку. Давай. Помогу выбраться.... Вот, молодец. Послушный мальчик. За такого - грех замуж не выйти.... Отряхивайся. Держи "Спрайт", попей.... А теперь помоги мне в яму спуститься. Покопаю немного.
– Надо ли, Нинок?
– засомневался Пётр Петрович.
– Нет тут ничего. Пустышку, наверняка, тянем. Сплошные булыжники и корни. А сейчас, вообще, глина пошла: очень вязкая и плотная.
– Глина?
– заинтересовалась Чернова.
– Это очень хорошо. В том плане, что весьма перспективно.... Помоги-ка спуститься. И не спорь. Так надо. Прорвёмся...
Глина, действительно, оказалась на редкость плотной и твёрдой: лезвие лопаты - под воздействием каблука ботинка - никак не хотело вдавливаться в неё.
– Ладно, попробую использовать лопату в качестве кирки, - решила Нинель Алексеевна.
Взмах, удар, глухой "чмок".
Взмах, удар, глухой "чмок".
Взмах, удар, звонкий "бряк"...
– Что это такое, Нинок?
– заволновался наверху Кравченко.
– Похоже, что какая-то твёрдая горизонтальная поверхность.
– Может, фонариком посветить?
– Подожди, пока не надо. Я постараюсь небольшую площадку расчистить.... Ага, готово. Свети, мой лысый Прометей...
– Ух, ты!
– Не шуми, Петюня. Что ещё за оглушительные вопли?
– Извини, Нинок, больше не буду.... Но это же она? Та самая заветная плита?
– Вполне вероятно, - в голосе Черновой послышались радостно-восторженные нотки.
– В воспоминаниях дворянина Федосея Иноземцева неоднократно упоминается "прямоугольная плита молочно-белого кварца, покрытая странными руническими значками...", которая размещалась практически посередине алхимической лаборатории князя Василия Чернова.... Вот, пожалуйста, кварц. А вот - древние руны, вырезанные в этом самом кварце. Шик, блеск и красота, короче говоря. Нашли-таки. Полная и однозначная победа. Поздравляю, полковник.
– Взаимно, княгиня.... Наши дальнейшие действия?
– Закапываем плиту.
– Э-э-э.... Нашли и тут же закопали?
– А что, Петя, у тебя имеются другие предложения, подкупающие своей оригинальностью? Неужели,
прямо сейчас готов войти в Портал? В замызганных дворницких одеждах и без фамильного княжеского перстня, который хранится у Северины?– Нет, не готов, - засмущался Пётр Петрович.
– Я, конечно, человек достаточно легкомысленный и авантюрный, но не настолько же.... Значит, закапываем?
– Ага. Причём, старательно и аккуратно. Так, чтобы никаких следов от наших раскопок не осталось. Ни малейших. Даже куст чертополоха посадим на прежнее место...
Вернувшись в парковый офис, они тщательно умылись и по-быстрому переоделись.
– Позвони Северине, - предложил Пётр Петрович.
– Обрадуй нашу упёртую мечтательницу.
– Позвоню, конечно. Расскажу и обрадую...
Но разговор получился очень коротким: начался, а уже через семь-восемь секунд завершился.
– Осторожная очень, - пояснила Нинель Алексеевна.
– Сразу же шипеть в трубку начала, мол: - "Нельзя о таком - рассказывать по телефону. Тем более, открытым текстом...". Может, племяшка и права. Бережёного, как известно, Бог бережёт. Ладно, подъеду к ней и всё лично обрисую. Не переломлюсь.... Кстати, она, как мне показалось, слегка выпивши. Впрочем, ничего странного: все нервы "менты" бедной девочке истрепали. Морды назойливые и приставучие. Им бы, сволочам ленивым, "дело" побыстрей закрыть. А до того, кто на самом деле Миню Михельсона убил - и дела нет.... Куда девать грязную рабочую одежду?
– Действительно, куда?
– задумался Кравченко.
– Сложи вон в тот полиэтиленовый пакет, потом отнесу в прачечную.
– А ботинки?
– Во второй пакет запихай.
– Тоже в прачечную отнесёшь?
– Сам помою, юмористка доморощенная. Может, сегодня. Может, на днях.... Как по поводу бокала красного испанского вина? С далеко идущими последствиями, понятное дело?
– Отстань, маньяк сексуальный, - засмущалась Чернова.
– Извини, Петюня, но притомилась я что-то сегодня. Так в сон и клонит. Да и к Северине надо бы заскочить-пообщаться, чтобы девочка не кисла.... Что у нас со временем?
– Час пятьдесят пять. Ночи, понятное дело.
– Вызови мне такси к северному боковому входу.
– Хорошо, сейчас...
– А я пока дневник Михельсона пополню результатами наших сегодняшних изысканий. Чисто для порядка и цельности общей картинки ради...
Через двадцать пять минут тёмно-коричневый телефон известил, что такси подъезжает.
– Проводишь?
– Конечно.... Может, парковые фонари включить?
– предложил Пётр Петрович.
– Сейчас-то опасаться и скрывать нечего.
– Не надо, пожалуй. Зачем господам полицейским наблюдать - посредством записей видеокамер - за этой нашей ночной прогулкой? Пусть и насквозь романтической? Мол, престарелый влюблённый кавалер провожает "до кареты" такую же престарелую и влюблённую даму.... Правильно, незачем. Ну, их, эти дополнительные и въедливые вопросы...
Потушив в кабинете свет и заперев дверь, они вышли из офиса.
Вокруг безраздельно властвовала безветренная августовская ночь. Всё небо было усеяно яркими звёздами. На юго-востоке горделиво сияла янтарно-жёлтая круглая Луна. В подстриженной траве задумчиво стрекотали мечтательные сверчки.