Суррогатная мать

Потом слово взял Фил.

— Райан Бразертон, — сказал он, — ранее задерживался за нападение и нанесение телесных повреждений. Даже сидел за это в тюрьме Челмсфорд. Все обвинения связаны с жестоким обращением на бытовой почве, направленным против женщин.

Марина опустила голову и начала что-то записывать.

— И он угрожал убить ребенка, если Клэр не сделает аборт? — спросил Фенвик.

— Обещал сделать это собственными руками, — сказала Анни.

Уголки рта Фенвика дрогнули, словно собирались расплыться в улыбке, но он им этого не позволил. Глаза его загорелись.

— Похоже, среди подозреваемых очень быстро появился лидер, — сказал он.

— Еще посмотрим, — сказал Фил. — Мы нанесли ему визит. — Он рассказал о поездке на склад металлолома, о реакции Бразертона и о его новой женщине, покрывающей его. — Совершенно очевидно, что она лжет.

— Вы знаете, почему она это делает? — спросил Фенвик.

Фил покачал головой.

— По привычке? Первая реакция? Я не знаю. Я бы хотел еще раз поговорить с ними, но с каждым в отдельности. И я уверен, что сейчас он будет держать ее на коротком поводке. Еще я получил от Ника Лайнса результаты вскрытия.

Он рассказал о ноже, о наркотике, о физических размерах и телосложении нападавшего.

— Этот Райан Бразертон нравится мне все меньше и меньше, — сказал Фенвик.

Фил ничего на это не ответил.

— Лайнс сказал, что у нас совсем немного времени, чтобы найти ребенка живым. Если за ним соответственно не ухаживают, это всего несколько часов. Максимум день.

После его слов в комнате повисло молчание.

Нарушил его Фил.

— Эдриан, Джейн! Что с системой видеонаблюдения? И с поквартирным обходом?

— С видеонаблюдением пока ничего, — сказала сержант Джейн Гослинг, — но мы ожидаем записи с камер на доме и на улице к завтрашнему утру. Мы просмотрели всех бывших преступников на сексуальной почве в этом районе, всех известных нарушителей с отклонениями поведения, которые могли бы как-то пересекаться с нашим случаем. Ничего. Но один сигнал все-таки был. Пара местных жителей из близлежащих квартир сообщили, что вчера вечером видели крупную фигуру, одетую в длинный плащ и шляпу. После предположительного времени убийства этот человек исчез.

— Бразертон? — спросила Анни.

— Может быть, — ответил Фенвик. Глаза его блеснули охотничьим азартом.

— Хорошо, — сказал Фил. — Думаю, мы можем предположить, что все было сделано ради того, чтобы получить ребенка Клэр Филдинг. Был допрошен муж Джулии Симпсон, и, хотя мы и не можем быть уверены на сто процентов, я все же полагаю, что она просто оказалась не в том месте и не в то время.

— Как и Клэр, — сказала Анни.

— Совершенно верно. Но если дело касается только Клэр, это одно. Однако если это тот же человек, который убил Лизу Кинг и Сюзи Эванс, то он мог охотиться и на ребенка. В любом случае это никоим образом не снимает подозрений с Бразертона.

— А сами вы что думаете, Фил? — спросил Фенвик. — Что говорит ваша интуиция? Это он?

Фил нахмурился.

— Если бы дело касалось только этого случая, этих двух убийств, я сказал бы «да». В подобных ситуациях почти всегда замешан муж или бой-френд. В девяти случаях из десяти. Но у нас ведь есть еще два трупа… — Он пожал плечами. — Не знаю. Он врет, но, полагаю, здесь требуется что-то более определенное. Необходимо найти связь.

— Нам нужно найти ребенка, — сказала Анни.

— Тогда давайте задержим его, — предложил Фенвик, нервно сжимая и разжимая кулаки. — Посадим его в камеру, хорошенько допросим. И посмотрим, что он тогда нам расскажет.

Все согласно закивали.

— Ладно, — сказал Фенвик и нетерпеливо встал, порываясь действовать. — Тогда такой план. Первым делом, Фил, завтра утром задержите Бразертона. И заставьте его говорить.

Снова кивки и одобрительный ропот. Команда приободрилась и сфокусировалась на своей мишени. Но их мысли прервал негромкий голос:

— Есть одна вещь, которую вы не учитываете.

Все головы повернулись к Марине. Она держала перед собой открытый блокнот и ждала, пока присутствующие успокоятся.

— Какая? — спросил Фенвик, явно раздраженный тем, что его перебивают.

— Что это точно не он.

Глава 20

— Прекрати, прекрати, прекрати…

Эстер носилась по комнате, зажав уши ладонями и со злостью мотая головой. Ничего не помогало. Писк младенца проникал и сюда. Она зажала уши еще крепче и открыла рот.

— Ла-ла-ла, я ничего не слышу… Нет, нет, нет, я совсем не слышу тебя…

Она перешла на крик и забегала по комнате еще быстрее, крепко зажмурив глаза, бросаясь из стороны в сторону, давая выход бессильной ярости.

— Ла-ла-ла…

Крик ее превратился в вопль. Но и это не помогло. Как бы сильно она ни кричала, ей все равно не удавалось заглушить его плач.

Эстер резко остановилась и повернулась, чтобы еще раз посмотреть на ребенка, который обещал ей столько счастья и удовольствия, а на самом деле принес одни только неприятности. Он лежал в старой ржавой ванночке на довольно грязном одеяле, укрытый другим таким же одеяльцем. Эту ванночку сама Эстер и вся ее семья всегда использовали в качестве детской кроватки. Она должна была быть сентиментально привязана к ней — все-таки это была их семейная реликвия, — но ничего такого не испытывала. Мысли ее работали в другом направлении. Возможно, когда она была совсем маленькой, она чувствовала себя в своей кроватке в полной безопасности. Но она не была в этом уверена. Она не может помнить этого, говорила она себе, память все стерла. Те воспоминания принадлежат другому человеку. И она не хочет снова стать этим человеком. Никогда. Да и не сможет.

Она отняла ладони от ушей. Ребенок по-прежнему издавал какие-то звуки. Но это был уже не тот крик, что раньше, сильный и громкий. Теперь это больше напоминало бесконечный плач от боли. Но если уж на то пошло, он был еще хуже, чем крики. Она подскочила к ребенку, вынула его из кроватки, подхватив под ручки, и посмотрела прямо в хнычущее, сморщенное, глупое маленькое личико.

— Заткнись! — заверещала она. — Заткнись! А то я… А то я…

Она сильно встряхнула его. От этого звук плача стал вибрирующим. Получилось забавно. И Эстер обязательно рассмеялась бы, если бы все это так ее не раздражало.

— Заткнись! Или я швырну тебя об стенку! Вот тогда ты станешь поспокойнее…

Но ребенок, казалось, не понимал ее. Он продолжал хныкать. Взгляд Эстер забегал между стеной и кроваткой, но она, рассерженно фыркнув, все-таки бросила его обратно в ванночку. Ударившись, он подпрыгнул на одеяльцах и на несколько секунд замолчал от страха и удивления. Она пристально посмотрела на него. И почувствовала этот запах.

— Да ты воняешь… фу-у…

Ребенок готовился заплакать снова. Она видела это по нему. Ей нужно было что-то сделать. Может быть, вот это. Возможно, ему надо поменять подгузник. Он до сих пор был завернут в те же пеленки, в которых ее муж принес его домой. И на нем не было даже подходящего подгузника. Пока еще. Это нормальное дело — как их менять, она видела по телевизору. Маленькие детки всегда лежат на спине, дрыгают ножками и смеются, пока красивые молодые мамочки с улыбкой вытирают им попки специальными тряпочками и надевают на них новые подгузники. Что ж, это просто. Она без труда сможет сделать это. А когда она это сделает, ребенок будет улыбаться, а тогда уже начнет улыбаться и она сама. Все просто.