Сущность зла

–  Конечно, – вздохнул мистербоб. – Мы должны. Я никогда не забуду.

–  И никто из нас, – подтвердил Мэй. – Никто из нас не забудет этого.

Некоторое время они постояли в полном молчании, затем мистербоб, не знакомый с обычаями, первым начал двигаться к трапу. Как только он исчез из виду, за ним последовал Вонн, а затем Чиба и Роз.

–  Время, – произнес Мэй. Он оперся на плечо Герцога, и они тоже двинулись следом.

–  У меня есть кое-что для вас, – сказал Герцог и вынул последний фиал из кармана.

Мэй смотрел и не верил собственным глазам:

–  Как это тебе удалось? Сцапал в тот день, когда мы сидели в кабинете у Барриса?

Герцог кивнул:

–  Я подумал, что нам может понадобиться доказательство на случай каких-нибудь осложнений.

–  Да, – вздохнул Мэй, – осложнений... Он взял фиал и повертел в руке.

–  Если на меня опять наедут так называемые представители закона, я сдамся. Я устал от этой гонки.

Он бросил бутыль в траву. И когда она хрустнула под каблуком, на душе стало удивительно легко и свободно.

Эпилог

Шесть месяцев спустя Мэй и Герцог стояли на палубе спасательного корабля, висевшего на самой удаленной орбите над Пятым Консулом. Герцог выглядывал из иллюминатора операторской и хохотал.

–  Знаешь, – сказал он, – не могу поверить. Вонн в самом деле, больной. Мэй, он просто безумец.

–  Я им восхищаюсь, – сказал Мэй. – Он преодолел свой страх и встретил его лицом к лицу.

–  Ну, по большей части ему приходилось при этом расслабляться. И надо сказать, было чем – аптека, как показал последний осмотр, лишилась своих барбитуратов. Ни транквилизаторов, ни амфетамининки – ничего. Он, наверное, и сейчас, того...

–  Может быть. Не стану спорить.

–  Как думаешь – смогут эти арколианские «обменщики» регенерировать ему руку?

–  Если они это сделают, – сказал Мэй, – тогда он, считай, первый вышел на перекресток новой индустрии.

–  Или на большую дорогу, как сказал бы на нашем месте Баррис.

Герцог поежился:

–  Надеюсь, что у него все будет в порядке. Я видел, что случалось с людьми, у которых не ладилось с этим делом.

–  Фиалы? – спросил Мэй.

–  Эрик Диксон, – ответил Герцог. – Пусть биографы пишут себе, что хотят. Жизнь его была печальной и достойной сострадания.

–  Ты уже избавился от... то есть, я имею в виду – потерял его?

Герцог повернулся и посмотрел Мэю прямо в глаза:

–  Не совсем, мистербоб – единственный, кого мне предстоит потерять. Вообще-то я хотел, чтобы он слетал со мной на Тетрос. Я бы показал ему хоть раз, что такое нормальное человеческое мясо... то есть нормальная человеческая жизнь.

–  Это у дядюшки-то на скотобойне?

–  Вроде того...

–  Тут у него вчера был сеанс связи по лазеру, – сказал Мэй. – Телемост. Разговаривал с какими-то голограммами. Он справился на удивление удачно. Его спросили, что такое, по его мнению, человек, но он сказал, что никаким запахом этого не выразить, но пахнет, в общем-то, приятно... Особенно женщина, – тут, видимо, коммерсант снова проснулся в капитане, и Мэй заерзал на сиденье. – Послушай, Герцог, я бы хотел обсудить с тобой вот какую проблему...

–  Я возвращаюсь на Тетрос, – отрезал Герцог. – У меня там и так масса проблем. А теперь, когда появились деньги, самое время их решить. Двое детей растут без отца...

–  Ну, и свадьбы, само собой...

–  Разумеется.

–  Пойми – теперь тебе все будут завидовать. Парню, который проболтался год в космосе и вернулся мультимиллионером.

–  Если кто-то начнет завидовать, – заявил Герцог, – я расскажу им о тех, кто из космоса не вернулся.

Мэй вздохнул:

–  Герцог, я прекрасно понимаю, что ты связан обязательствами и твердо вознамерился вернуться и наладить свои дела. Но думаю, после всего, что ты узнал от пилота, ты уже не сможешь успокоиться и сидеть на месте. Ты стал другим человеком, и Диксон, пусть даже только своими знаниями, будет тянуть в космос. В таком случае, если что...

–  Ты будешь первым, с кем я свяжусь, – пообещал Герцог.

Дверь распахнулась, и из коридора заглянула Роз.

–  Мэй, мы на подходе. Ты сказал предупредить... Мэй жестом поблагодарил ее. Подождав, пока дверь закроется, он продолжил:

–  Знаешь, это такой геморрой – покупать корабль, влезая в долги... признался капитан.

–  Думаю, у них все получится, – сказал Герцог. – Они же не коммерсанты...

–  Верно! – рассмеялся Мэй.

Герцог встал и направился к своим чемоданам:.

–  Похоже, пора складываться, – пробормотал он.

–  Еще рано, Герцог.

–  Но ведь Роз сказала, что мы на подходе....

–  Не к платформе, – Мэй подошел к иллюминатору на противоположной стороне капитанского мостика. – Я договорился, чтобы нас подвели поближе к докам.

–  Ты докторов называешь доками? – скаламбурил Герцог на прощанье. Сколько они еще собираются возиться с кораблем?

–  Я подумал, ты захочешь взглянуть на прощанье...

–  Еще бы, – Герцог почти подбежал к большому иллюминатору. Там уже показался исполинский корпус корабля, болтавшийся в космосе на длинной стреле, исчезавшей в доках. В области реакторов сверкнули огоньки сварки. Казалось, корабль подмигнул ему на прощание. – Реактор уже установили?

–  На следующей неделе, – ответил Мэй. – Сейчас занимаются трюмом. Пробный запуск реактора через полтора месяца, так что, если пожелаешь задержаться...

–  Никак не могу, – Герцог, как завороженный, не мог оторвать от корабля взора. На боку он увидел свежую полосу голубой краски. – Беру слова насчет «док» обратно, – покачал головой Герцог. – С обшивкой им, конечно, пришлось повозиться. Зато выглядит как новая.

–  Так оно и было замыслено, – подтвердил Мэй. – Это совершенно новый и, если уж начистоту, совершенно другой корабль.

–  Хорошее начало, – кивнул Герцог. – Если кто-то и есть на свете, кто заслуживает нового шанса, то это, безусловно ...

–  Погоди! – вмешался Мэй, не дав ему договорить. – Должен сказать тебе кое-что. Это касается законов открытого космоса о космической движимости. Чич навела меня на прекрасную мысль. Поскольку я выкупил его у бывшей жены за сотню кредитов, прошлое этого корабля вычеркнуто. Теперь я волен делать с ним, что угодно. Даже продать на запчасти...

–  И на чем же ты остановился? – Герцог оглянулся на иллюминатор. Как раз в поле зрения показался регистрационный номер, нанесенный большими черными цифрами на свежей краске.

89631

–  Мэй! Так ты правда, не шутишь? Ты перерегистрировал корабль?

Капитан коммерческого флота пожал плечами:

–  На свое имя. Как новенький.

–  Так это же здорово! – Герцог схватил руку капитанам и энергично встряхнул ее. – Поздравляю, господин судовладелец. И имя новое, поди, тоже подобрал?

Мэй испустил тяжелый вздох, и глаза его вдруг наполнились слезами:

–  Еще бы. Это уж, само собой разумеется.

Герцог заглянул в иллюминатор, и увидел надвигающиеся буквы.