Сутта-Нипата. Сборник бесед и поучений. Буддийская каноническая книга

17(739). «Если с человеком неразлучны желания, он долгие времена, вновь и вновь, тем или иным путем все переходит от жизни к жизни – нет, он не вырвется из потока перерождения;

18(740). как на несчастия взирая на те страдания, что неизбежно возникают из желания, пусть нищенствующий освобождается от желания и идет своим путем в размышлении, ни с чем не связанный.

„Есть ли еще иная форма совершенного рассуждения о Двоякой?” – если спросят вас так, о монахи, вы ответьте: „да, есть”, – и если спросят: „какая же?” – вы ответьте: „какое бы страдание ни возникло, оно возникает из обладания” – вот первое рассуждение; „но полным отрешением от обладания, угашением страстей уничтожается самый корень страдания” – вот второе рассуждение; кто верно так размышляет о Двоякой, ревностный, усердный, решительный, тот, о монахи, из двух плодов может ожидать себе один: совершенство познания в этом мире или, если остались в нем некоторые из пяти атрибутов, состояние того, кто не возвращается вновь». Сказавши те слова, Учитель сказал:

19(741). «Существование оперлось здесь на обладание; кто вошел в эту область существования, тот пришел сюда на страдание, кто был рожден, тот умрет, – вот начала страдания.

20(742). Мудростью разрушивший обладание, в совершенстве знания постигший силу уничтожения возрождения вновь не войдет в ту обитель смерти и рождения.

„Есть ли еще иная форма совершенного рассуждения о Двоякой?” – если спросят вас так, о монахи, вы ответьте: „да, есть”, – и на вопрос: „какая же?” – ответьте: „какое бы страдание ни возникло, оно возникает вследствие стремления” – это первое рассуждение; „но полным разрушением стремления, отсутствием страстей уничтожается почва для возникновения страдания” – это второе рассуждение; кто, о монахи, верно так рассуждает о Двоякой, ревностный, усердный, решительный, для того из двух плодов вырастает один: совершенство познания в этом мире или же, если остались в нем некоторые из пяти качеств, достижение степени не возвращающегося вновь». Когда были сказаны эти слова, Учитель сказал:

21(743). «Какое бы ни возникло страдание, оно возникает вследствие стремления; если же уничтожено стремление, то нет путей более к возникновению страдания.

22(744). Взирая на страдание как на несчастье, коренящееся в стремлении, и отринув всякое стремление,

23(745). нищенствующий монах пересечет этот поток рождения и смерти, он пересечет его, свободный от обладания, сорвавший с себя всякую жажду жизни, утишенный, – и возрождение не наступит для него более.

„Есть ли еще, о монахи, иная форма совершенного рассуждения о Двоякой?” – если спросят вас так, вы скажите: „да, есть”, – и когда спросят: „какая же?” – вы скажите так: „какое бы страдание ни возникло, оно возникает вследствие похоти к питанию” – это первое рассуждение; „но совершенным уничтожением похоти к питанию, полным разрушением страстей уничтожаются пути к возникновению страдания” – это второе рассуждение; кто, о монахи, верно рассуждает о Двоякой, ревностный, усердный, решительный, для того из двух плодов возрастает один: совершенство познания в этом мире или же, если в нем остались некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь». После тех слов сказал Учитель:

24(746). «Какое бы ни возникло страдание, оно возникает вследствие похоти питания; разрушением похоти питания уничтожаются все пути к возникновению страдания.

25(747). Как на несчастия взирая на страдания, что возникают из похоти питания, ясно видя, что готовит эта похоть человеку,

26(748). узревший, что разрушение желаний ведет с собою исцеление, не прилепится никогда вновь к похоти питания; различая оба пути, опираясь на Истину, нищенствующий совершенен, как бы не существует вовсе.

„Есть ли еще иной вид совершенного рассуждения о Двоякой?” – если вас спросят так, о монахи, вы ответьте: „да, есть”, – и на вопрос: „какой же?” – ответьте: „какое бы страдание ни возникло, оно возникает вследствие волнений” – это первое рассуждение; „но чрез совершенное прекращение волнения, чрез полное угашение страстей уничтожаются все пути к возникновению страдания” – это второе рассуждение; кто, о монахи, верно так рассуждает о Двоякой, ревностный, усердный, решительный, для того из двух плодов вырастает один: совершенство познания в этом мире или же, если остались в нем некоторые из пяти атрибутов, состояние того, кто не возвращается вновь». После тех слов сказал Учитель:

27(749). «Какое бы ни возникло страдание, оно возникает вследствие волнений; разрушением волнений уничтожаются все пути к возникновению страдания.

28(750). Как на несчастия взирая на страдания, что возникают вследствие волнений, и откинув всякое волнение, вырвавшись из звеньев все возникающей цепи жизней, пусть нищенствующий идет своим путем, свободный от желаний, ни к чему не привязанный.

„Есть ли еще иная форма совершенного рассуждения о Двоякой?” – если спросят вас так, о монахи, вы ответьте: „да, есть”, – и когда спросят вас: „какая?” – вы скажите так: „от зависимости возникает колебание” – это первое рассуждение; „независимый не колеблется” – это второе рассуждение; кто, о монахи, верно так рассуждает о Двоякой, для того из двух плодов вырастает один: совершенство познания в этом мире или, если остались некоторые из пяти атрибутов, состояние того, кто не возвращается вновь». После тех слов Учитель сказал:

29(751). «Независимый не колеблется, а зависимый, ухватившийся за звенья стремительно несущейся цепи жизни, не победит никогда этой сени бывания;

30(752). как на бедствия взирая на опасности, которые скрыты в вещах, от которых зависят люди, пусть нищенствующий идет своим путем, независимый, не хватаясь ни за что, пребывая в размышлении.

„Есть ли еще иная форма совершенного рассуждения о Двоякой?” – если, о монахи, вас спросят так, вы ответьте: „да, есть”, – и на вопрос: „какая же?” – вы ответьте так: „безвидные существа утишеннее тех, кто обладает видом” – это первое рассуждение; „угашение тише безвидности” – вот второе рассуждение; кто, о монахи, верно так рассуждает о Двоякой, ревностный, усердный, решительный, для того из двух плодов вырастает один: совершенство познания в этом мире или же, если остались в нем некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь». Сказавши те слова, Совершенный сказал:

31(753). «И те существа, которые обладают видом, и те, которые проживают в безвидном мире, если не ведают они угашения, вновь и вновь возвращаются к возрождению.

32(754). Тот же, кто, вполне понявши все формы, неколеблемо утвердился в мире безвидного, высвободив дух свой из цепи становления, тот навсегда покидает смерть.

„Есть ли еще иная форма совершенного рассуждения о Двоякой?” – если вас спросят так, о монахи, вы ответьте: „да, есть”, – и когда спросят вас: „какая же?” – вы скажите: „принятое за истину в мире людей и богов, Мары и Брамы, среди брахманов и пустынников – благородными в их всесовершенной мудрости понято как ложь” – вот первое рассуждение; „что было принято как ложь в мире людей и богов, Мары и Брамы, среди брахманов и пустынников, – в том благородные, прозревшие духом, совершенные в познании увидели истину” – вот второе рассуждение. Кто, о монахи, ревностный, усердный, решительный, верно так рассуждает о Двоякой, тот может ожидать, что из двух плодов возрастет один: совершенство познания в этом мире или, если остались некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь». Сказавши это, Учитель сказал:

33(755). «Видя действительное в недействительном, мир людей и богов, обитающий в виде и имени, думал про то: „вот – истина”.

34(756). Но не так это; это – ложь, а ложь ведет за собою погибель.

35(757). Если же благородные постигли правду в том, что не ложно, постигли ее в Ниббане – они, объявшие духом Истину, в совершенстве счастливы.

„Есть ли еще иная форма совершенного рассуждения о Двоякой?” – если так спросят вас, о монахи, вы ответьте: „да, есть”, – и на вопрос: „какова же она?” – вы ответьте так: „в чем люди и боги, Мара и Брама, странники и духовные видели радость, в том благородные, совершенные в знании увидели горе” – это первое рассуждение; „в чем люди и боги, Мара и Брама, отшельники и брахманы видели горе, в том благородные, совершенные в мудрости увидели верную радость” – вот второе рассуждение; кто, о монахи, верно так понимает совершенное рассуждение о Двоякой, ревностный, решительный, усердный, для того из двух плодов возрастет один: совершенство познания в этом мире или же, если остались в нем некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь». После тех слов Учитель изрек:

36(758). «Вида, звука и вкуса, запаха и прикосновения – вот чего жаждут здесь люди, очарованные, прельщенные.

37(759). Мир людей и богов видит в них счастье, и когда нет их, то скорбит сильно.

38(760). Но благородные только в прекращении телесного существования видят наслаждение – вот в чем мудрый возвышается над всеми мирами.

39(761). Что безумцы зовут радостью, то благородные называют страданием; чего избегают безумцы как страдания, в том благородные обретают радости – вот пред чем в недоумении стоят неведающие, вот чем так смущены они.

40(762). Кто закрылся, тот не видит, кто слеп, для того все темно, но благому есть благое возвещение, зрячему – свет; ослепленные неведением, даже ходя около Закона, ничего не различают в нем.

41(763). Кто побежден земными страстями, кого несут волны течения жизни, кто пребывает в области Мары, тот никогда не постигнет в совершенстве Вечного Закона.

42(764). Только благородный удостоится великого разумения. В совершенстве познавший счастье Ниббаны освобождается от страстей, навсегда угасает здесь».