Суворов и Потемкин

Русские войска, преодолев незначительное сопротивление, вступают в Крым. Мятежники бегут. Многие из них, узнав о прибытии Шагин-Гирея, спешат примкнуть к «законному хану». Русский дипломатический агент в Крыму Я. Рудзевич, сообщая Потемкину об успокоении большей части черни в Крыму, пишет о просьбах мурз, участвовавших «в разврате» (в восстании против хана), защитить их от гнева Шагин-Гирея. «Но,— заключает свое послание Рудзевич,— Шагин-Гирей хану никто бы не приклонился без русских войск» [28] . Булгаков в Константинополе ведет трудную дипломатическую борьбу. Турецкое правительство требует разъяснений о нарушении независимости Крымского ханства. Рейс-Эфенди (министр иностранных дел) заявляет о ненависти народа к Шагин-Гирею и предлагает послать в Крым комиссаров от России и Порты, чтобы на месте опросить народ. Булгаков протестует: пока жив законно избранный хан, признанный обеими империями, то все, кто пытаются свергнуть его, являются бунтовщиками. По оценкам Булгакова, правящие круги Порты колеблются, но на воину решиться не могут по нехватке денег, слабости правительства и другим причинам, брели которых не последнее место занимает решительная поддержка России Австрией.

28

Там же. С. 860.

Спокойствие в Крыму восстановлено. Хан рассыпается в благодарностях перед императрицей за помощь, пишет Потемкину льстивые письма с похвалами по адресу генерал-майора А. Н, Самойлова (племянника Потемкина), командовавшего передовыми войсками при занятии Крыма, отмечает прекрасную дисциплину русских войск, «от которых никому нет обид и притеснений моим подданным», скоре хан обрушит жестокие казни на своих соплеменников (как и предполагал Потемкин), и лишь вмешательство России спасет жизнь родным братьям хана ~— Батыр-Гирею и Арслан-Гирею и другим предводителям восстания. Но участь самого Шагин-Гирея и Крымского ханства уже предрешена. В конце октября 1782 г. Потемкин возвращается в Петербург. В дороге, занимавшей при самой быстрой езде две недели, Потемкин обдумывает свой меморандум о необходимости присоединения Крыма к России.

«Крым положением своим разрывает наши границы. Нужна ли осторожность с Турками по Буту или со стороны кубанской — во всех сих случаях и Крым на руках. Тут ясно видно, для чего хан нынешний Туркам неугоден: для того, что он не допустит их чрез Крым входить к нам, так сказать, в сердце.

Положите ж теперь, что Крым Ваш и что нет уже сей бородавки на носу — вот вдруг положение границ прекрасное: по Бугу Турки граничат с нами непосредственно, потому и дело должны иметь с нами прямо сами, а не под имянем других. Всякий их шаг тут виден. Со стороны кубанской сверх частых крепостей, снабженных войсками, многочисленное войско Донское всегда тут готово. Доверенность жителей в Новороссийской губернии будет тогда несу мнительна, мореплавание по Черному морю свободное, а то извольте разеудить, что кораблям Вашим и выходить трудно, а входить еще труднее. Еще в добавок избавимся от трудного содержания крепостей, кои теперь в Крыму на отдаленных пунктах.

Всемилостивейшая Государыня! Неограниченное мое усердие к Вам заставляет меня говорить: презирайте зависть, которая Вам препятствовать не в силах. Вы обязаны возвысить славу России. Посмотрите, кому оспорили, кто что приобрел: Франция взяла Корсику, Цесарцы без войны у Турков в Молдавии взяли больше, нежели мы. Нет державы в Европе, чтобы не поделили между собой Азии, Африки, Америки. Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, а только покой доставит. Удар сильный — да кому? Туркам. Это Вас еще больше обязывает. Поверьте, что Вы сим приобретением безсмертную славу получите и такую, какой ни один Государь в России еще не имел. Сия слава проложит дорогу еще к другой и большей славе: с Крымом достанется и господство в Черном море, от Вас зависеть будет запирать ход Туркам и кормить их или морить с голоду. Хану пожалуйте в Персии что хотите — он будет рад. Вам он Крым поднесет нынешнюю зиму, и жители охотно принесут о сем просьбу. Сколько славно приобретение, столько Вам будет стыда и укоризны от потомства, которое при каждых хлопотах так скажет: вот, она могла, да не хотела или упустила. Естьли твоя держава — кротость, то нужен и России рай. Таврический Херсон! из тебя истекло к нам благочестие: смотри, как Екатерина Вторая паки вносит в тебя кротость христианского правления» [29] .

29

Соловьев. С. 156—157.

Международная обстановка благоприятствует России. Англичане, потерпев тяжелые поражения в Северной Америке, заключают прелиминарный мир с Соединенными Штатами. Гибралтар успешно выдерживает осаду испано-французских войск. Война между великими державами близится к концу. Происки прусской дипломатии уравновешены австрийской поддержкой. Булгаков подтверждает неготовность Порты к войне. 14 декабря 1782 г. в секретном рескрипте на имя Потемкина императрица предписывает принять все меры к присоединению Крымского ханства. 24 декабря из Константинополя летит сообщение Булгакова о «неожиданной радостной перемене» — в ответ на ультимативные условия, выдвинутые Россией совместно с Австрией, о разрешении кризиса последовало свержение

везира — сторонника войны. Рейс-Эфенди сразу же заявил о готовности Порты пойти на уступки в вопросе о Крыме, о новом торговом договоре и в других вопросах. 20 января 1783 г, Потемкин приказывает Де Бальмену занять берега Ахтиарской гавани. В России помнят, как во время кризиса 1778 г. турецкая эскадра надолго застряла в Ахтиарской гавани, а мощный турецкий флот пытался блокировать полуостров, угрожая топить русские суда. Вице-адмирал Ф. А. Клокачев получает ордер Потемкина: собрать все суда, имеющиеся на Азовском и Черном море, и с началом навигации войти в Ахтиарскую гавань. Суворов, находящийся в крепости Святого Димитрия Ростовского, готовит войска к походу на Кубань, чтобы занять стратегические пункты, оставленные пять лет назад по соглашению с Турцией о независимости Крымского ханства.

Обстановка на Кубани требует особого внимания. Кочующие ногайские орды обладают значительной военной силой. Их конные массы маневренны, всадники прекрасно владеют холодным оружием и луком, их предводители отлично знают местность. Поэтому Потемкин поручает Суворову держать корпус «на готовой ноге, как для ограждения собственных границ и установления между ногайскими ордами нового подданства, так и для произведения сильного удара на них, естьли б противиться стали, и на закубанские орды при малейшем их колебании, дабы тех и других привести на долгое время не в состоянии присоединиться к туркам». Атаману войска Донского А. И. Иловайскому, настойчиво убеждавшему Потемкина о необходимости вооруженного отпора для предотвращения постоянных набегов ногайцев на донские станицы, приказано усилить корпус Суворова семнадцатью казачьими полками.

Решающие события происходят в 1783 г. На плечи Потемкина ложится разработка стратегических планов обороны границы на случай войны с Турцией из-за Крыма. Документы показывают, как вырос за эти неполные десять лет соратник Румянцева, которого фельдмаршал горячо рекомендовал императрице в 1773 г. В планах, представленных Потемкиным, главное внимание уделено югу. Там собраны значительные силы. Сосредоточенные на Украине корпуса генерал-аншефов И. П. Салтыкова и Н. В. Репнина подчинены фельдмаршалу П. А. Румянцеву. Крымский, Кубанский и Кавказский корпуса генерал-поручиков А. Б, Де Бальмена, А. В. Суворова и П. С. Потемкина действуют по указаниям новороссийского, астраханского и саратовского генерал-губернатора Г. А. Потемкина. Ему же подчинено и Донское казачье войско, как командующему легкой и иррегулярной конницей. Не забыт и север, где шведский король Густав III проводит военные демонстрации. Глубоко продуманы предложения о действиях флота как на Балтике, так и в Эгейском море.

Особого внимания заслуживают разработанные Потемкиным предложения о реформе русской армии, представленные им в начале 1783 г. на утверждение Екатерине. Записка Потемкина носит название «Об одежде и вооружении сил», но она затрагивает важнейшие вопросы формирования, обучения, обмундирования и содержания войск, смело опережая установки, принятые в западноевропейских армиях того времени. Академик Н. Ф. Дубровин, посвятивший исследование реформам русской армии в царствование Екатерины II, отмечает, что Потемкин в своих предложениях опирался на мысли Румянцева, высказанные им на основании опыта Первой русско-турецкой войны, в знаменитом «Обряде службы», и тот, и другой творчески использовали идеи знаменитого полководца и военного теоретика Франции принца Морица Саксонского, оказавшего большое влияние на развитие военного искусства. Дальше всего в реформировании армии пошел Потемкин.

«В России же, когда вводилось регулярство (при Петре I.— В.Л.) — писал Потемкин императрице,— вошли офицеры иностранные с педантством тогдашнего времяни, а наши, не зная прямой цены вещам военного снаряда, почли все священным и как будто таинственным. Им казалось, что регулярство состоит в косах, шляпах, клапанах, обшлагах, в ружейных приемах и прочее. Занимая себя таковой дрянью, и до сего еще времяни не знают хорошо самых важных вещей, как-то: маршированья, разных построениев и оборотов, а что касается до исправности ружья, тут полирование и лощение предпочтено доброте, а стрелять почти не умеют. Словом, одежда войск наших и амуниция таковы, что придумать еще нельзя лучше к угнетению солдата, тем паче, что он, взят будучи из крестьян, в тридцать лет уже почти узнает узкие сапоги, множество подвязок, тесное нижнее платье и пропасть вещей, век сокращающих. Красота одежды военной состоит в равенстве и в соответствии вещей с их употреблением. Платье должно служить солдату одеждою, а не в тягость. Всякое щегольство должно уничтожить, ибо оно плод роскоши, требует много времени и иждивения и слуг, чего у солдата быть не может» [30] .

30

Дубровин. С. 108 — 110

Потемкин с большим знанием дела объясняет императрице неудобство таких предметов обмундирования, как шляпы, кафтаны и камзолы, узкие сапоги и чулки. Он говорит, что шпага пехотному солдату — «лишняя тягость», а из кавалерийских седел — самое удобное — венгерское.

Он, не стесняясь, обращает внимание царицы на такие важные мелочи, как портянки. «Просторные сапоги пред узкими и онучи или портянки пред чулками имеют ту выгоду, что в случае, когда ноги намокнут или вспотеют, можно в первом удобном времяни тотчас их скинуть, вытереть портянкою ноги и, обвертев их опять сухим уже оной концом, в скорости обуться и предохранить их тем самым от сырости и ознобу. В узких же сапогах и чулках то учинить никак не можно..,— настаивает Потемкин,— чрез что бедные солдаты, имея безпрестанно ноги мокрые, подвергают себя нередко простуде и другим болезням».