Суженая из другого мира

— За нашим столом аппетит у тебя был куда лучше, — произнёс Морис.

Лилит вздрогнула при звуках его голоса. А затем и вовсе застыла, не зная, как реагировать на его нежданное внимание. Зачем он пришёл? Неужели поглумиться?

***

— Если ты не ускоришься, до отбоя мы только и успеем, что бегом пробежаться до графской купальни и обратно, — продолжил Морис, так и не увидев от неё реакции. — Ладно, доедай. Я буду ждать тебя у выхода из корпуса.

Лилит хотела что-нибудь ответить, но, обернувшись, увидела его уже удалявшуюся спину. Она поспешила вернуться к трапезе и, расправляясь с остатками ужина, наверняка побила рекорд книги Гиннеса, установленный в скорости поглощения еды.

Когда, по пути в общежитие, она пробегала мимо дверей из корпуса, Мориса там не было. И когда через полминуты спустилась обратно, на ходу застегивая полушубок – тоже. Правда, ещё не успев расстроиться особо сильно, заметила его курившим снаружи. Интересно, появился он в эти полминуты или курил там и раньше? Но этого уже не узнать.

— Быстро ты, — с улыбкой удивился Морис. — Хоть что-нибудь-то съела? Я же сказал, что подожду.

— Не переживай, я съела всё. Не имею привычки отправляться на прогулку голодной, — язвительно улыбнулась ему Лилит.

— Да ты просто метеор.

— Угу. Жаль, мой рекорд никто не фиксировал.

Не дожидаясь, пока она поскользнется, Морис предложил ей свой локоть сам, и они двинулись в парк. Лилит терялась в догадках, почему он вдруг передумал. Просто пожалел, видя, что из-за него она начисто лишилась аппетита? Или всё-таки тоже не был совсем уж равнодушен к ней? Конечно, хотелось верить во второе.

— Давно увлекаешься металлом? — спросил Морис, прервав её мучительные размышления.

— Лет в двенадцать начала слушать – когда стала общаться с Лисами и бывать у них дома. Понравилось практически сразу. А ты?

— Не поверишь, но тоже в двенадцать лет. К нам в класс тогда пришёл новенький. Мы быстро подружились. Хэви метал я впервые услышал у него дома. У него и родители металлистами были. Сам он, правда, со временем к металлу остыл. Начал слушать всякую новомодную хрень. Но это было уже после того, как его семья снова переехала – в другой город.

— А сейчас вы общаетесь?

— Нет. Он умер – в восемнадцать лет.

— От чего? — оторопела Лилит.

— От хреновой наркоты. Спасибо за это нужно сказать его новым приятелям, которые сами, между прочим, от неё не сдохли. По крайней мере, тогда. Их дальнейшей судьбой я не интересовался.

— Печальная история, — вздохнула Лилит.

— Да уж, весёлого мало. Ладно, давай о чём-нибудь другом.

— А волосы ты тоже в двенадцать лет начал отращивать?

— Угадала, — улыбнулся Морис. — Отец тогда жутко бесился. Даже пытался стричь меня насильно – но я убегал из дома. Раз пять это было. В последний вернулся домой только после его обещания оставить мою причёску в покое. С ножницами он ко мне действительно больше не лез, однако не было дня, чтобы не зудел по поводу стрижки. Да и не только насчет неё. Его недовольство я слушал с утра до ночи. Естественно, он ненавидел металл, его раздражало то, как я одеваюсь, и даже моё увлечение компьютерами было ему поперёк глотки.

— Почему?

— Он считал, что с малых лет интересоваться следует лишь тем, что пригодится во взрослой жизни – то есть юриспруденцией.

— Ну да, ты же говорил, что он у тебя адвокат, и, видимо, хотел, чтобы и ты пошёл по его стопам.

— У него своя адвокатская контора. Разводы, имущественные споры... Лично на мой взгляд, ничего скучнее быть не может. И если бы я уступил требованиям отца по части профессии – наверняка повесился бы в один прекрасный день. Всю жизнь провести среди чужого негатива – мне это снилось в страшных снах. Часто снилось. Вздохнул свободно, только когда уехал из родительского дома. Но иногда я и сейчас вижу себя во сне адвокатом. Пытаюсь уладить дела какой-нибудь разводящейся парочки, читаю тома законов, ищу в них лазейки в пользу своего клиента... и просыпаюсь в холодном поту! А как твои родители относились к твоим интересам, каким-нибудь начинаниям?

— Всегда только поддерживали. Однако старались привить мне мысль, что начинание не следует бросать, едва взявшись за него. Поэтому советовали, прежде чем заняться чем-либо, хорошенько обдумать, действительно ли мне это нужно, и коли уж начала – идти если не до конца, то до того момента, когда буду абсолютно уверена, что это не моё.

В общем-то, единственное, что я бросила – фигурное катание, отходив в секцию чуть больше года. Родители не настаивали, чтобы я занималась там дальше. Они вообще никогда и ни в чём на меня не давили. И ничего не запрещали.

— А я вовсе ни в какие секции не ходил. Потому что...

—...Адвокатам это не нужно, — закончили они уже хором.

— А кружка юного юриста, видимо, не было, — со смехом добавила Лилит.

— Хвала Сатане! — засмеялся Морис. — Единственное моё начинание, которое отец одобрил, это получение водительского удостоверения.

— Потому что машина адвокату не лишняя, — продолжила за него Лилит. — Приезжать на встречу с клиентом своим ходом даже как-то несолидно.

Морис хохотнул:

— Ты просто цитируешь моего папашу.

— А что на все ваши разногласия говорила мама? — поинтересовалась Лилит.

— Мама всегда и во всём соглашалась с отцом. Своего мнения у неё, по-моему, вообще никогда не было.

— Или его давно на корню вытравил её муж.

— Тоже возможно, — согласился Морис. — Если твои родители никогда не давили на тебя, то про моего отца смело можно сказать, что никогда не было такого, чтобы он не давил.

— Не представляю, как с таким человеком можно жить, — откровенно сказала Лилит. — Почему твоя мама вышла за него?

— Не знаю, она не рассказывала. Может быть, в молодости он бы чуть менее несносен. А потом – трое детей, и она решила, что теперь ей уже некуда деваться?..

— Я бы и с тремя детьми от него сбежала.

— Я бы тоже, — усмехнулся Морис.

Они ещё долго гуляли, болтая о том о сём, вспоминая какие-то истории из жизни. Морис рассказал о своём знакомстве с Рондвиром и компанией – как они впёрлись к нему в машину, как поначалу он принял их за каких-то криминальных элементов, а они тем временем числили грабителем его самого. Как заглох двигатель и они напоролись на местную банду, разозлив тех надписью на его куртке. Он даже, не таясь, поведал, как рухнул в обморок, поняв, что один из его новых знакомых оборотень, а другой вампир.

Рассказывал он обо всём с юмором, и Лилит насмеялась вволю. Наверное, ей следовало отреагировать как-то более участливо в тот момент, когда речь зашла о нападении банды, только чего переживать теперь, если опасность давно миновала и все живы-здоровы.

Морис ещё делился впечатлениями от своего полёта с Рондвиром, когда в кармане у Лилит оживился мобильник. Девушка достала его. Звонила Аликс.

— Ты где? — зазвучал её взволнованный голос, едва Лилит сняла трубку. — Второй час ночи.