Суженый смерти

– Я так думал, - тренер кивнул на стол.
– Садись, кушай, пей. Коньячку?

– Спасибо, не пью, - Свечкин сгладил отказ легкой улыбкой.
– Я ем...

– Налетай, - тренер подвинул тарелку с шашлыком.
– Вилка нужна?

– Я руками, - Свечкин с радостью вонзил зубы в мясо. Он не ел шашлык уже много лет; хороший, настоящий шашлык, и очень по нему скучал.
– Не удивляйтесь, я не голодаю, просто по нашей кухне соскучился.

– Сколько лет я тебя не видел?
– Семеныч налил себе и Арсению коньяк.

– Четырнадцать...
– Александр, стыдясь, потупил взор и притих. Он перешел на "Ты", как когда-то в детстве.

– Ты прости, что так...

– Простил уж, - тренер вздохнул.
– Потом об этом. А где ты пропадал?

Свечкин покосился на Арсения, а тот в свою очередь так же недобро поглядел на него.

– Можешь при нем, Саня. Он мне как младший брат, или сын, если хочешь, - Семеныч жестко вклинился между ними, привстав.
– И не надо коситься друг на друга. Я знаю, Саня, тебе менты много крови попортили в свое время, но Сеня не из тех. Это сыскарь, майор, порядочный человек.

– Понял, - Александр выдержал паузу.

– Сидел, что ли?
– Арсений все понял по-своему.

– Да не, - Свечкин махнул рукой.
– Воевал. Слышал за Иностранный легион?

Майор поменял выражение глаз с недоверчивого на открытое. Поначалу он принял Свечкина за урку, и сейчас был рад ошибиться. Как и любой настоящий опер, он не особо любил преступный элемент. Свечкин понял это, и чтобы окончательно развеять все сомнения протянул Арсению паспорт гражданина Французской республики.

– Видел когда-нибудь такую ксиву?
– он уже успел перейти на "Ты", обращаясь к майору. Глупо "выкать" человеку немногим старше себя, с которым пьешь за одним столом.

– Не видел. Так ты француз?
– он усмехнулся, глядя на разбойничье лицо Свечкина.

– Ага. Вылитый.

Тренер, после появления паспорта, долгое время молча глазел на бывшего ученика, но потом все же пришел в себя.

– Ого. И где ж ты воевал?
– Семеныч смотрел уважительно.

– Принеси карту, я отмечу. Чтобы потом не было вопросов, где эти забытые Богом дыры...
– он не удержался от шутки.

– Ну, ты даешь!
– Семеныч усмехнулся.
– Никогда бы не подумал. Француз...

– А как там, в легионе?
– Арсений проявил не свойственное ему любопытство. Он вообще был немного туповат на проявление чувств, хотя и отличался живейшим умом и редкостным чутьем на любую перемену в поведении человека.

– А что именно тебя интересует?

– Да все. Как ты туда поступил? Какая там служба? Сложно было попасть? Для меня Иностранный легион - это какая-то романтика, что ли.... Не каждый там может служить.

– Все, что нам неизвестно окружается ореолом тайны, мистики или романтики. А так никакой романтики, все обычно... В Париж я попал по туристической визе, один день пошатался по городу, а с утра второго дня поехал на метро до Фонтунай Су-Буа. Это станция, почти на окраине города, возле которой находится вербовочный пункт. Этот пункт называется Форт де Ножен, в Париже он один. Подошел на КПП, меня спросили цель визита...

– А ты по-французски разговаривал тогда?
– тренер влез в разговор.

– Я ж не только боксом занимался.... В школе учил французский, по крайней мере, два слова связать мог. Я понял, о чем меня спросили. Я ответил на ломаном языке, что я русский и прибыл для прохождения службы. Меня отвели в какую-то комнату, там я долго ждал, пока мной займутся.... Там поначалу все рассчитано на проверку твоего терпения, адекватности я бы сказал. Само собой стоит тебе постучать в дверь и выразить нетерпение, и ты уже им не подходишь. Легионер должен быть выдержанным, железным.

– А в туалет?

– Туалет в той комнате есть. Сиди и жди.

– Долго?

– Часов не было...

– Сеня, чего ты перебиваешь все время? Пусть расскажет, - тренер проникся интересом к рассказу.

– Так вот, я ждал.... Потом меня отвели на медосмотр и личный досмотр, забрали все кроме мелочи из карманов. Одежду дали другую, спортивную. Расспрашивали о родителях, о прошлом... да, обо всем расспрашивали. Отвечал я, как есть, ничего не скрывая. Я думал, будут на детекторе лжи проверять потом. Не проверяли. Они для общения со мной белоруса позвали, капрала. Потом снова комната с кроватью. Все как у нас в армейке, только вместо казармы одиночка. Ранний подъем, ранний отбой. Работа, за провинности рукоприкладство или отжимания...

– Дедовщина?

– Нет. Рукоприкладство я грубо сказал. Так, леща дать могли или пинка. Но это если косячишь. Так не трогали. За драку сразу изгнание из легиона, обоих причем. Не важно, кто виноват, а кто прав. Хочешь разбираться - в спортзал, там по правилам, в перчатках.... Из Парижа через пару дней меня направили в Обань, это основная база Иностранного легиона во Франции, пригород Марселя. Природа там, конечно, красивейшая. Но ладно, не будем об этом. Что потом? Тоже работа, спорт, медосмотры, комиссии, тесты на интеллект и сообразительность. Психологические тесты. Тест на кросс Купера...

– Это три километра за двенадцать минут нужно пробежать когда?
– Арсений не удержался от вопроса.

– Ну да. В общем, сплошные проверки. О тебе узнают все - шрамы, родинки, переломы, кто из теть или дядь болел корью и тому подобным. Ощущение, что твои родители не могут тебя знать так хорошо, как шеф-капрал, задающий вопросы! И вот, после всего тебе говорят, подошел ли ты им или нет. Подошел - служи, а нет - на родину.

– Без гроша в кармане?
– тренер скривился.

– Да нет, там за каждый день плата идет тебе. С деньгами наколов нет, это не Россия.

– Ну да.

– Ну, в принципе так и все. Месяц мурыжили в отборочном лагере, потом присяга и направление в Кастельнодари. Там учебный лагерь, где из тебя делают солдата.... Но я не хочу об этом. То, чему нас учили, останется при мне, как и то, где я был потом. Я лишь добавлю, что девиз Иностранного легиона: "Легион - наша родина", правдив на все сто процентов. У тебя новое имя, паспорт, дата рождения и национальность. Ты новый человек, и делается все для того чтобы ты забыл свое прошлое. Десять лет я был солдатом, и служил легиону. Хотите верьте, а хотите нет, но он стал мне второй родиной!
– Александр замолк, о чем-то вспомнив.