Свадьба Тоотса

– Да-а, это трудный вопрос. Мои все заняты… к тому же, у меня тут целая рота безлошадных. Может, и еще подойдут.

– То-то и оно.

– Знаешь что, Йорх, – Тоотс внезапно хватает школьного приятеля за пуговицу шубы, ведь ты, хм-хм-пых-пых, ведь ты ездил в Россию учиться на управляющего – приезжай-ка ты, право, верхом.

– Верхом?! На чьей спине? Не на твоей ли?

– Ну… – собирается Тоотс что-то сказать, но школьный приятель, сердито махнув рукой, спешит за двери. Рыжеголового приводит в такую ярость вовсе не затруднение с лошадью, а то обстоятельство, что свадьба все же будет и что именно он, Аадниель Кийр, вчера, можно сказать, разнес по округе ложный слух.

Едва Кийр отходит немного от Юлесоо, как навстречу ему попадаются первые свадебные гости: хозяева хутора Лепику с ватагой своих ребятишек, которые заполнили дровни, словно груда узлов. Даже батрак, которому Кийр летом шил новый костюм, едет вместе с хозяйским семейством, – каким-то чудом он уместил свой зад на самом кончике дровней, тогда как ноги волочатся по снегу.

Портной останавливается, секунду думает и, издав носом странный звук, делает шаг в сторону дровней и здоровается.

– Здрасьте, здрасьте! – отвечают ездоки.

– Хи-хи, – произносит рыжеголовый, – вы, небось, думаете, что на свадьбу едете!

– А… что?

– Лучше не ездите, не срамите себя, – Кийр презрительно машет рукой. – Никакой свадьбы, ничего там не будет. Я только что оттуда. Ничего похожего.

– Но ведь намечалась. Приглашали.

– А вы слушайте больше болтовню юлесооских Тоотсов!

– Видала? – Хозяин хутора Лепику оборачивается к жене. – Чего ж нам делать-то?

Жена что-то недовольно бормочет, но что именно, не слышно. Тем временем подъезжают еще двое ездоков.

– Поезжайте, поезжайте вперед! – кричит закутанный в тулуп длинноусый человек, Кийр узнает в нем арендатора церковной мызы. – Поезжайте вперед, небось, в одни гости едем!

– Чего вы без толку вперед рветесь, – отвечает Кийр за хозяев хутора Лепику. – Лучше прикиньте, как повернуть обратно – свадьбы не будет. Я там только что был, не знал, куда от стыда деться.

– Что за разговор? Ведь Либле приходил приглашать.

– Ну, Либле мог и пригласить, он и меня тоже приходил приглашать, только от этого не легче. Если вы не верите мне, подите, поглядите сами.

– Чего нам глядеть, – высказывает свое мнение батрак с паунвереской мельницы, это он сидит в санях арендатора, – лучше попробуем развернуться.

– Черта с два ты в этих сугробах развернешься! – сердито отзывается арендатор. – Тут и лошадь утопишь. Нет, ему надо было хотя бы предупредить, ежели он хочет, чтобы его стоящим мужиком считали. Видать, в нем все еще сидят старые школьные замашки. Ничего не попишешь. Придется поворачивать, не оставаться же среди дороги. Те, первые, ясное дело, тоже повернут обратно.

– Постой, не спеши! – восклицает мельничный батрак, поглядев назад. – Следом еще две штуки едут. Повремени чуток!

Но поздно, арендатор успевает повернуть своего белого жеребца, молодое горячее животное топчется в снежном сугробе, увязнув по брюхо, сани переворачиваются, батрак и арендатор с проклятиями летят в снег. Те «две штуки», о которых первый предупреждал второго, чуть было не наезжают на лепикуские дровни, останавливаются, и вновь подъехавшие гости с интересом ждут, чем закончится барахтанье в сугробе.

– Держи, держи правее, дьявол! – кричит из первых саней какой-то краснолицый толстяк. – Ты что, никогда вожжей в руки не брал?!

Но тем двоим, что барахтаются в снегу, от этого совета не легче, они не в состоянии держать ни правее, ни левее, поскольку ноги обоих запутались в санной полости.

– Вот недотепы! – восклицает краснолицый молодой человек, вылезая из своих саней, чтобы помочь потерпевшим. – Нечего было оставлять кучера дома, ежели самим с лошадью не управиться.

С этими словами он помогает арендатору и батраку подняться на ноги, берет взбудораженного жеребца под уздцы, чтобы вывести его на твердую дорогу. Дело подвигается успешно, однако именно в этот момент большой гнедой мерин самого спасителя почувствовал свободу и, что еще хуже, решил использовать ее по своему усмотрению. Словно бы, между прочим, мерин захватывает зубами шапку-ушанку лепикуского батрака, при этом, по-видимому, прихватив и его волосы, отчего парень со страшным воплем вскакивает на ноги, словно тычок. Настает черед мерина испугаться, – он мгновенно отпускает шапку и волосы лепиского батрака, однако вдобавок к этому считает своим долгом еще и прыгнуть в придорожную канаву, доверху заметенную снегом.

Видя это, полнолицый молодой человек, – а это никто иной, как известный нам Яан Тыниссон из деревни Канткюла, – оставляет белого жеребца на попечение его хозяина и спешит выручать своего мерина. В то же время обычно такая смирная лепикуская кобыла Тийу начинает пятиться и делает это, невзирая на понукания, до тех пор, пока не переворачивает полные ребятишек дровни точнехонько против саней Тыниссона. И вот теперь на проселке – груда орущих узлов, и каждый узел орет на свой лад. В самом низу этой груды кряхтит сам хозяин хутора Лепику, требуя, чтобы слезли, наконец, с его спины и освободили правую ногу, иначе он и шевельнуться не сможет. Батрак, ноги которого чуть не придавило бортами саней и дровней, сидит, скорчившись как мартышка, в санях Тыниссона и моргает глазами.

Сравнительно спокойной до сих пор оставалась лишь самая задняя лошадь, теперь же и она все напряженнее следит за топтанием белого жеребца в снегу и, слыша брань арендатора, прижимает уши к голове. И вдруг, прежде чем ее хозяин успевает принять меры, это последнее сохранявшее спокойствие животное поднимается на дыбы, фыркает и уже готово рвануться по проселку в сторону хутора Юлесоо.

Сообразив, что лепикуские детишки в опасности, хозяин лошади натягивает одну вожжу и сознательно направляет животное в сторону от дороги. По случайности, это происходит так неудачно, что «последняя спокойная» сталкивается грудью с белым жеребцом. В санях взвизгивает какая-то молодая женщина.

– Вот так-то! – кричит при виде этого нового злоключения арендатор, весь вываленный в снегу, с обвисшими усами. – Так! Так! Ну и свадьба! Спешите, спешите на свадьбу – колбасы уже дымятся на столе!

И, словно бы всей этой неразберихи еще недостаточно, со стороны хутора Лойгу приближаются новые сани с людьми. Ржание лошадей, брань мужчин, щелканье кнутов, звяканье колокольчиков и рев детей разносятся над обычно такой тихой проселочной дорогой.

Глядя на эту свалку, Кийр злорадно хихикает. Вот вам свадьба Тоотса! Спешите же, спешите к Тоотсу на свадьбу!