Свадьбы и разводы

– Она милая, – шепчет отец, рассматривая Коршунову. – Я бы обратил на неё внимание: красивая, я бы даже сказал, сексуальная особа… – отец почти вплотную разглядывает Олесю, довольно мычит и улыбается.

– Хватит, – выхватываю журнал, откидывая на свободный стул, чтобы избавить присутствующих от желания рассматривать Олесю под микроскопом. Прикованное к ней внимание невероятно злит, и я вновь задаюсь вопросом почему?

Хотя меня злит всё то, что случилось вчера утром. Изобразив видимость интима ночью, слегка увлёкся. Всё для того, чтобы поддеть Олесю и увидеть искреннее удивление, а как результат заполучить в объятия ту, что наглым образом обломала меня ночью. Исследуя её тело в коридоре, нарисовал множество вариантов и поз, в которых мы проведём ночь. Не срослось. Утро обещало быть жарким, но девушка произнесла такое неприятное: «Даже при условии, что вы останетесь последним мужчиной на земле, я не смогу ответить вам взаимностью». Меня сорвало. Обычно женщины не сомневались в желании отдаться, всячески привлекая. Но Олеся ясно дала понять, что я именно тот, кто не достоин к ней прикасаться. Кто угодно, только не я. Даже бывшему, кажется, было позволено больше. Вот же милая Олеся…

– Макс, ты с нами? – Яна толкает меня вбок, кивая на вход, где появляется наш неприятный клиент.

Почему неприятный? Ещё на прошлой неделе, встретившись с Щуровым впервые, оценил высказывание «на дух не переношу». Всем своим видом мужик давал понять, что он «обиженный никчёмной женой» муж, с которым поступают несправедливо. Обычно ровное отношение к работе, при встрече с ним подвело и мне откровенно хотелось проехаться по напыщенной роже, излучающей лишь презрение ко всему живому на Земле.

– Добрый день, Константин Игнатьевич, – выдавливаю с нажимом, в ответ получая надменный взгляд, прибивающий к земле. – Зоя Васильевна придёт на встречу?

– Придёт, куда денется сволочь такая, – развалившись в кресле, щёлкает пальцами, словно пытается вызвать официанта, которого здесь не имеется. – Пусть ваша… эта… – тычет пальцем в сторону Вероники, – кофе мне принесёт.

– Вероника, принесите, пожалуйста, кофе нашему клиенту, – оповещаю по селектору помощницу, едва не добавив, чтобы она плюнула в напиток. – Прошу вас быть сдержанным в присутствии жены и её адвоката, в противном случае, это с лёгкостью может быть использовано против вас.

– Против меня? Ха-ха, да что она может?! Надорвётся…

– А вот и Зоя Васильевна, – прерывает тираду Щурова Яна, подскакивая и приглашая женщину сесть напротив, тем самым установить безопасную дистанцию с мужем.

На вид Щурова спокойна и уверенна. Ровное приветствие даёт надежду, что хоть кто-то в этой паре адекватен и восприимчив к словам. И вероятно, это не наш клиент.

– Итак, Константин Игнатьевич настаивает на разделе имущества, которое было приобретено супругами в период брака. В общей сложности двести восемьдесят пунктов. – Страшная цифра, но я смог почти на сорок уменьшить этот бред сумасшедшего. – Вы должны просмотреть их, – протягиваю адвокату Зои бумаги и либо согласиться, либо…

– Я согласна, – выдаёт женщина, даже не окинув взглядом перечисленное, чем удивляет в первую очередь адвоката. – Он может разделить ложки, постельное бельё и даже баночки для специй. Главное, чтобы это быстрее закончилось.

– Быстрее? Ты мне жизнь испортила! – верещит Щуров, размахивая руками. – Вышвырнула меня будто щенка!

– Давай начнём с того, что за время нашего брака у тебя было больше десяти любовниц, – осаждает мужа каждым словом, – о каждой я знаю. Могу назвать имя, адрес проживания и место работы. Последней Наталье ты купил трёхкомнатную квартиру в центре, а чтобы недвижимость не прошла по документам, оформил на неё. Так что, тебе есть где жить и куда стелить постельное бельё, которое ты делишь. Надеюсь, и кухонные полотенца тебе пригодятся, – спокойная интонация, но лицо мужа меняется, багровеет и превращается в нечто, похожее на переспевший помидор. – Я согласна, – смотрит на меня, подталкивая стопку бумаг. – Чётное поделим пополам, а вызывающее споры распилим и разрежем, дабы Костя удовлетворился и свалил из моей жизни.

– Мы не делим – наша задача договориться. Решение вынесет суд, Зоя Васильевна. Если вы согласны, – смотрю на адвоката, который кивком даёт понять, что поддерживает клиентку, – мы внесём оформленное и согласованное предложение.

– Меня устраивает.

Короткая беседа, дающая понять, что я хотел бы быть на стороны жены, а не истеричного мужа, который практически выгрыз каждый пункт. Она поднимается, окинув Щурова презрительным взглядом. Так смотрят женщины, если ты для них меньше, чем насекомое.

– И всё? – опомнившись, клиенту остаётся лишь проводить взглядом почти бывшую жену. – А где споры, дебаты, раздел имущества при свидетелях?

– Константин Игнатьевич, делить вы будете то, что отойдёт вам по решению суда. А пока это, – машу бумагами, – лишь список ваших требований – не более. Заседание назначено на четверг. Надеюсь, что оно будет вторым и последним.

«И я буду избавлен от твоей мерзкой рожи», – мысленно добавляю, с трудом сдерживаясь.

– А как же наша дочь?

– Вашей дочери двадцать два года. Она взрослый совершеннолетний человек, которому не требуется опекун. Насколько я понял, она собирается замуж.

– Никогда! – шипит, надвигаясь на стол. – Никогда она не выйдет замуж за этого щенка! Сына её любовника! – размахивает руками, указывая на дверь, за которой три минуты назад скрылась его жена.

– А поподробнее? – вмешивается Яна, не обращая внимания на мои намёки, закрыть не интересующую нас тему.

– Она связалась с этим Ляховым, будь он не ладен. Конечно, он давно разведён, свободен… Подумаешь, я когда-то затащил в койку его жену. Это она так мне отомстил, понимаете? Охмурил мою жену, назло мне снюхались гадюки!

– Ну вы у нас тоже не святой, – не могу удержаться от реплики, заполучив гневный взгляд Щурова. – И ваша жена это ясно дала понять.

– Да как вы смеете! Да – гулял, но всегда возвращался домой, к жене и дочке. Это ли не показатель постоянства и любви? Просто я ценитель женской красоты!

– Люблю одну, а жалко всех? – Яна издаёт издевательский смешок, вероятно, как и я, не испытывая особой симпатии к оправдывающемуся мужчине.

– Вы работаете на меня, – водит пальцем, – и должны быть полностью на моей стороне.

– В юридическом плане да, в человеческом – на наше усмотрение. Вам пора, – хочу освободить помещение и основательно проветрить после всплеска негодования, – встретимся в четверг. Не опаздывайте, пожалуйста.

Подталкиваю Щурова к выходу, не позволяя останавливаться, а оказавшись в холле, почти выдыхаю, но тут происходит неожиданное. Из дверей соседнего офиса появляется Олеся в компании молодой пары. Увлечённые обсуждением предстоящей свадьбы, они не сразу замечают меня и Щурова. А вот мой клиент, сосредоточившись на парне и девушке, сначала останавливается, а затем бросается в их сторону.

– Щенок, решил всё-таки забрать то, что тебе не принадлежит! Не позволю! Никогда!

Удар в живот и парнишка сгибается пополам, скуля от боли. Девушка отталкивает Щурова и отодвигает, но он отшвыривает её в сторону и делает повторный заход. Олеся вскрикивает, не успевает отойти: парень летит на неё, Щуров на парня, и все трое таранят стеклянную дверь, которая рассыпается крупными осколками по холлу.

Доли секунды, за которые я успеваю получить микроинсульт в страхе за соседку, которая скрыта двумя телами, катающимися по полу её офиса. В два шага оказываюсь около Щурова и, схватив за шиворот, оттаскиваю в холл, где в ужасе застыла девушка. Она закрывает лицо ладонями и рыдает в голос, произнося нечто неразборчивое. На крики и грохот выбегает Вероника, не понимающая причину месива.