Свадебное бланманже

— Вот и узнай, если тебе настолько невтерпеж пустить под откос дальновидные планы Руперта по поводу моей женитьбы, — хладнокровно предложил ей Бойд. — И не забудь прополоскать наши косточки с Тоней, чтобы не слишком отрываться от своих сермяжных корней, — смачно уязвил он свою мнимую мачеху.

— Нигде не могу найти свои серьги, вы их не видели? — охотно воспользовалась она новым поводом для разговора.

— Вопрос в том, по какому такому праву ты оставляешь без присмотра драгоценности семьи Бланшар?

— Позволь напомнить, что их мне подарил твой отец, — произнесла она в свою защиту уже без давешнего апломба.

— Очаровательное заблуждение, учитывая, что это фамильные драгоценности. А их свойство заключается в том, что они всегда должны оставаться в семье и переходить из поколения в поколение, как бы ни была изменчива судьба их временных обладательниц. Или ты этого не знала, Джинти? Ты же не слепо подписала брачный контракт. Уж мне-то хорошо известно, как ты трепетно относишься к вопросам своего благополучия.

— Пусть так, — нехотя согласилась та. — И если насчет бриллиантов мы разобрались, то меня по-прежнему волнует, как расценивать твои милования с Леоной. Я считаю, что твой отец обязан об этом узнать. И будет лучше, если ты сам ему обо всем скажешь.

— В свое время так и произойдет. Но в любом случае я сам буду решать, когда и как это сделать. А если хочешь испытать удачу, попробуй мне помешать, — пригрозил он в ответ.

Бойд и Леона молча проводили скандалезную женщину взглядом.

— Нужно как можно скорее вернуть серьги обратно в чашу, — еле слышно прошептала Леона, когда шаги Виржинии стихли в отдалении.

— Забудь про серьги, — бросил Бойд Бланшар. — Лучше скажи, как Робби объяснил тебе свой поступок? — потребовал он.

— Ты обещал, что инцидент будет замят, — робко напомнила ему Леона, но наткнулась на беспристрастный взгляд и вынуждена была сознаться: — Сказал, что это затмение. Он просто поддался искушению, увидев, как Виржиния оставляет их в лиможской чаше.

— А он случайно не обмолвился о том, что по самую макушку в долгах? — осведомился Бойд.

Леона медлила, пытаясь осмыслить услышанное.

— А это так? — спросила она наконец.

— Значит, не сказал, негодник, — подытожил Бойд.

— Он пытался все мне рассказать. Но я его оборвала, когда узнала про эти серьги, — вновь пустилась защищать своего сводного брата Леона.

— Ну конечно. Уверен, что так оно и было. В чем ты еще виновата перед бедняжкой Робби? В том, что ему не посчастливилось родиться одним из Бланшаров? Или в том, что его родной отец оказался не так богат, как ему бы хотелось, а отчим — не так бездумен в потакании его чудачествам, как его мать или хотя бы ты, например?

— Я, как старшая, тоже несу ответственность за положение в семье, и Робби все-таки мой брат, — сухо заявила Леона.

— Уверен, он был бы счастлив это услышать. Подобное признание дало бы Робби еще один козырь для безотказного манипулирования тобой, — рассудил Бойд и безоговорочно потребовал: — Прекрати его выгораживать! Или ты хочешь, чтобы за похищением пары серег обнаружилось что-то посущественней банальной домашней кражи? Где он сейчас?

— В моей комнате, — ответила Леона, полностью принимая все упреки Бойда и надеясь, что Робби действительно у нее.

— Прячется под кроватью? — саркастически процедил тот.

— Ну зачем ты так? — слабым от волнения голосом укорила его Леона. — Сам-то ты разве никогда не ошибался?

— Давай не будем касаться умозрительных промахов, а поговорим о проблемах куда более определенных, — сказал он. — Ты хотя бы догадываешься, откуда взялся этот порыв у Робби?

— Может, причиной тому проблема с самооценкой? — расстроенно предположила она.

— Назовем это так. Вероятно, более простое и внятное слово «зависть» чрезвычайно режет слух любящей сестренки.

— Это не зависть, Бойд. Его отец бросил их с матерью в нужде. Мой отец не сумел найти к нему подход. Сколько я помню Робби, он всегда нуждался в добром и снисходительном отношении. Но даже матери было не до него. Делия строила свою личную жизнь и карьеру. Робби очень страдал от одиночества. Моя вина в том, что в те годы я не готова была понять, да и принять его как брата, как родного человека. Я тоже повела себя эгоистично, когда он оказался в нашем доме. Я продолжала оплакивать свою мать, тогда как следовало проявить побольше чуткости к окружавшим меня людям…

— Замолчи немедленно! Я не в силах больше слушать это! Тебе известно, что не каждый человек в нужде способен совершить кражу, подлог, да и просто слукавить, ввести в заблуждение человека, который к нему искренне расположен. А твой брат уже давно нагло злоупотребляет твоим, как ты это называешь, снисходительным отношением. Да, Леона, ты виновата в том, что с ним сейчас происходит. Но виновата иначе, чем хочешь это представить…

— Тебе легко рассуждать. Ты не был на его месте, — возразила она.

— Нет, мне не легче, чем тебе, дорогая. Я тоже расположен к Робби. Он отличный парень. Его учеба в университете продвигается весьма успешно. Он обещает стать высококлассным профессионалом. Робби отличный спортсмен. Кроме этого, у него есть мозги. Я готов со всей ответственностью заявить об этом даже после глупейшей кражи. Он красавчик, нравится девушкам. И посему я не хочу, чтобы в своих авантюрах он зашел так далеко, откуда ни ты с твоим большим сестринским сердцем, ни я со своими деньгами и связями не сможем его вытащить.

— И что ты предлагаешь? — спросила его Леона.

— Взяться за его воспитание поплотнее, наверстать упущенное, — твердо сказал Бойд.

— Каким образом? — поинтересовалась она, не понимая, к чему он клонит.

— Мы могли бы усыновить этого обалдуя. Неофициально, конечно, — шутливо предложил он.

— Бойд, мне не до шуток, — проговорила Леона.

— А я и не шучу. Я делаю тебе предложение. Романтическое и деловое одновременно. Мне всегда недоставало повода, чтобы сделать его другой женщине. Теперь же — совершенно иное дело. Я вижу в этом конкретный смысл. Из тебя получится восхитительная невеста и чудесная жена. Робби, который так привязан к тебе и при этом питает уважение ко мне, окажется в надежных руках любящей сестры и авторитетного друга. Да и я, наконец, смогу избавить себя от постоянных попыток отца устроить мою личную жизнь.