Свадебный букет
Шрифт:
— Ты почему заблокировал мою карту? По твоей милости я должна выглядеть идиоткой? Пришла в магазин и стала для всех посмешищем. Ты совсем идиот? — негодовала женщина, выговаривая большому боссу за его поступок.
— Я тебя предупредил, что не позволю больше бездумно тратить деньги… — тут Семен перехватил мой полный отчаянья взгляд и резко закончил разговор. — Все. Я занят. Дома поговорим.
И он бросил трубку. Я же судорожно искала ручку на двери, чтобы выбраться наружу. И бежать. Бежать. Куда? Я и сама не знала. На меня обрушилась железобетонная плита понимания произошедшего. Только что я согрешила с женатым мужчиной. И это уже не в первый раз. Мне нет прощения. За такое раньше забрасывали
— Куда? — большой босс перехватил меня, когда я уже почти выскочила из машины на стоянку.
— Мне надо… Я домой… Уйти… До завтра…, - я лепетала что-то несуразное, отбиваясь от настойчивых рук мужчины, пытающегося меня удержать и не дать вырваться наружу. Я билась словно птица в клетке. Глупо. Бессмысленно. Бесполезно. Разве я могла справиться с мужчиной гораздо крупнее по размерам и безусловно намного сильнее.
— Никакого «до завтра». Я никуда тебя не отпускаю. Пока мы не поговорим, — у Семена Эдуардовича отчего-то срывался голос. — Подожди. Не дерись. Не надо. Ничего же не случилось.
Он успокаивал меня, словно маленького ребенка, который чуть испортил обои на стене, а не совершил как я прелюбодеяние. Как можно такое простить? Да никак. В первую очередь себе невозможно найти оправдание. Все произошедшее недавно оказалось не сказкой, а страшным оскалом судьбы, изнанкой жизни, жалкой пародией голубой мечты.
— Как не случилось? Вы в своем уме? У вас жена? А вы… А я…Это подло по отношению к ней…К себе…Разве можно так? Это просто ужасно…Это не правильно… Грязно…,- я уже не просто говорила, я срывалась на крик, я рыдала от осознания собственной испорченности. Большой босс молчал, давая мне выговориться. Ни в коем случае не перебивал мой горестный монолог, мою истерику, в которую переросли обвинения себя. Чем больше я заводилась, тем сильнее мужчина притягивал меня к себя. Он гладил по спине, по голове совершенно молча, не говоря ни слова. Когда у меня кончились обвинения в свой адрес и я замолчала, всхлипывая ему в плечо, он продолжал меня гладить и прижимать к себе. Дошло до того, что меня начала угнетать эта тишина.
— Все, — твердо сказала я. — Уже успокоилась. Можно отпустить.
Терпеть не могла, когда меня жалели. Хорошо хоть Семен ничего не говорил, а лишь поддерживал своим присутствием, что и позволило быстро придти в себя.
Большой босс недоверчиво отстранился от меня, глядя в лицо. Вряд ли он ожидал подобного. Со мною так бывало. Вначале, бешеный выплеск эмоций, а потом полнейшая апатия.
— Точно? — мужчина даже переспросил. Видимо не предполагал такого поведения с моей стороны.
— Да. Мне уже лучше. Я пожалуй пойду. Мне надо, — правда, в этот раз я не пыталась хвататься за ручку двери, ожидая реакции мужчины.
— Нет, — угрюмо сообщил Семен. Ответ был категоричен.
— Что нет? — переспросила для проформы, хотя прекрасно поняла что он имел в виду.
— Не надо домой. Мы же еще не поужинали, как собирались, — заявил мужчина как будто ничего не случилось из ряда вон выходящего.
Мне хотелось закричать, что целоваться и обниматься мы тоже не собирались, но начали. Про остальное я, вообще, молчу. Об этом без опаляющего жара во всем теле даже и вспоминать невозможно. Страшно…и приятно. Одновременно.
— Семен Эдуардович, — я увидела как мужчина, сидевший рядом, напрягся, чуть ли не дернулся, — из-за случившегося недоразумения, — тут мои щеки вспыхнули и запылали алым, — думаю, что
— Что вы думаете? — в голосе большого босса послышалась угроза, но я пропустила ее мимо ушей.
— Думаю, что будет лучше, если я поеду домой, — я взглянула на часы, показывающие, что я все же успеваю на последний автобус.
— Решила набить себе цену? —
услышала в ответ. Мне словно пощечину дали.— Простите?! — мое удивление было не поддельным.
— Решила, что теперь из меня веревки можно вить? — большой босс был зол. Очень сильно зол. — Все как по нотам разыграла. Невинность. Соблазнение. А теперь решила себя продать подороже, пока цену можно задрать? Поиграть со мною? Да?
Если услышав голос жены большого босса меня будто окатило ведром холодной воды, то теперь я попала под ледяной душ на Северном полюсе.
— Я вас не понимаю, — у меня внутри все застыло. Обида сковала сердце льдом.
— Все то ты понимаешь. Прекрасная актриса. Вот только из погорелого театра. Потому как другого места не нашлось, — голос сочился ядом.
За что? Зачем со мной так? Чем я заслужила подобное обращение? Тем, что позволила себя соблазнить? Так да. Виновата. Каюсь. Осознаю свою ошибку. И честно в ней признаюсь. Но зачем обвинять меня в том, чего нет на самом деле?
Я взглянула прямо на большого босса. Он буквально побелел от злости. Желваки ходили ходуном. Мужчина так сжал кулаки, что все костяшки чуть ли не попробивали кожу, натянувшуюся на кистях, как на барабане.
— Думайте, что хотите. Воля ваша, — я не стала спорить, вспомнив первое правило торговли «клиент всегда прав». Шеф был не совсем клиент, но данный прием всегда позволял мне уйти от конфликтов. А ругаться я не хотела. Не любила я скандалы. Они меня выбивали из колеи и я долго не могла от них отойти. А потому старалась никогда не ввязываться…
Семен клял себя последними словами. Повел себя как полный идиот. Самый большой идиот на свете. Только что он позволил женщине, затронувшей душу, уйти, тихо хлопнув дверью.
А он остался. Один. В своей дорогой машине, с запахом натуральной кожи. Наедине со своими невеселыми думами и начавшимся самоедством. Черт. Черт. Черт.
Мужчина несколько раз ударил по рулю, как будто тот был в чем-то виноват. Он готов был биться головой о капот автомобиля, если бы это помогло. Но… Семен так и не выехал со стоянки под офисным зданием, стараясь разобраться в себе, в случившемся.
Для него стал непонятен тот ступор, в который он впал, когда увидел как отреагировала Зарина на звонок жены. У Семена будто язык отнялся и пропали все слова, которыми можно было все объяснить, успокоить, задобрить, запудрить мозги, наконец. Ведь можно же было что-то сказать, понавешать лапши на уши девушке, в крайнем случае рассказать о своих чувствах витиеватыми фразами, ведь женщины же любят слушать. А он не смог. Он чувствовал себя виноватым перед этой девушкой. Он видел боль в глазах Зарины, стоило ей услышать кто звонит. Она догадалась, ведь совсем не глупая, да и слышно было прекрасно.
А он? Как себя повел он? Как последний придурок. Сорвавшиеся с языка слова были не словами утешения, а, наоборот, обвинения. И в чем? Он сам не понял откуда они взялись и почему? Будто какой-то бес попутал…или…да…теперь можно признаться самому себе. Чувство вины. Вот в чем причина. Семен понял, что виноват перед Зариной. Виноват в ее боли, в ее смятении, в ее обиде. Виноват во всем. Однако так трудно в этом признаваться. Так тяжело сознаться самому себе, что проблема не в ком-то, а в нем самом. Ведь проще вину переложить на кого-нибудь другого. На Зарину, например. И сразу станет легче. Правда, надолго ли? Как оказалось нет. Всего лишь до того момента как хлопнула дверца машины, извещающая о том, что девушка ушла. И судя по всему насовсем. А он не смог побежать следом. Гордость не позволила. Как же так?! Он же начальник, а бегает за своими подчиненными. Ему по статусу не позволено. Это ненормально. А вот теперь он сидит и не знает что же делать и куда податься.