Свадебный кастинг

– А вот я этого доказать так и не смогла.

– Давайте-ка мы с вами все-таки побеседуем, – предложила я и, ногой захлопнув дверь, повела ее в комнату.

Квартира-двушка оказалась совершенно «убитой», и только некогда дорогие, но давно выцветшие и облезлые обои выдавали то, что когда-то она выглядела совсем иначе. Комната, куда я ввела Наталью Федоровну, сияла идеальной чистотой, но вот из мебели здесь был только самый минимум: продавленный старый диван и два таких же кресла, стоящих перед ламповым телевизором, а еще допотопный буфет с кое-какой посудой и вытертая дорожка на облупившемся полу. Я выпустила руку Феоктистовой, и она, глянув мне в лицо, криво усмехнулась:

– Любуешься? А ведь когда-то здесь все по-другому было!

– Уже поняла, – кивнула я. – И, кажется, даже могу предположить, что здесь произошло.

– Тогда пошли на кухню, чаю попьем, – пригласила она меня и предупредила: – Только я к крепкому привыкла.

– Бросали бы вы чифирить, а то ведь сердце посадите, – посоветовала я ей.

– Брошу! Но не раньше, чем снова на ноги встану, – пообещала она.

Кухня была под стать комнате – та же чистая нищета. Я села на стул в углу, а Наталья Федоровна занялась чаем.

– Вы рассказывайте тогда, – попросила я и запоздало представилась: – Меня Татьяной зовут.

Она кивнула и спросила:

– Вот ты сейчас поверишь, что я инженер-конструктор высшей категории?

– Нет! – ответила я.

– А ведь так оно и есть! И муж мой Женька, будь он проклят, тоже. Когда завод встал, нас с ним сократили, а найти новую работу тогда было очень проблематично. Женька как на диван рухнул, так и лежал все дни – депрессия у него, видите ли. А я? А что я? Я уборщицей устроилась в два места, а потом мне добрые люди посоветовали торговлей заняться, а я и не знала, с чем это едят! Для начала нанялась от хозяйки торговать за проценты, потом денег поднакопила, золото, что у меня было, включая кольцо обручальное, продала и сама за товаром поехала. Потихоньку-полегоньку пошло у меня дело!

– А муж? Он так и продолжал лежать на диване? – спросила я.

– Ага! И все переживал, как низко я опустилась! – криво улыбнулась она.

– А заодно жрал продукты, купленные на ваши деньги, – добавила я.

– Да, жрать он горазд! – подтвердила она. – Единственное, на что я его скандалами вынудила, это то, чтобы он меня на вокзале с сумками встречал и домой отвозил – я к тому времени машину купила, только оформила, к сожалению, на его имя. Машина была паршивенькая, но все-таки хоть какое-то облегчение, все не на руках таскать! Через некоторое время я уже крепко на ноги встала. Ну, сделали мы хороший ремонт, квартиру обставили. Посуду, ковры новые подкупили, шуба у меня была норковая, дубленки... Сын ходил как принц одетый! Одним словом, наладилась жизнь так, что лучше некуда.

Чай к тому времени заварился, и Наталья Федоровна налила мне нормального, а себе крепкого, затем закурила дешевую сигарету без фильтра и продолжила:

– И тут я, на свою беду, его стыдить начала и заставила-таки мне на базаре помогать: палатку ставить, товар раскладывать, ну и все в этом духе. А бабы-то у нас почти все без мужиков! Вот и стали они его просить, чтобы им он тоже помогал. С того времени все и началось! Бабенки-то эти специально стали допоздна оставаться, а он, как меня домой отвезет, говорил, что машину в гараж пойдет ставить, а сам на базар к ним возвращался, ну и... Сами понимаете... А мне потом пел, что друга в гараже встретил!

– Тогда-то он и связался с Агеевой? – уточнила я.

– Да ты что! – невесело рассмеялась она. – И до нее, и одновременно с ней у него их было пруд пруди! Когда мне товарка моя на базаре глаза открыла, я сначала не поверила, а потом сама убедилась. Привез он меня как-то домой, а сам снова ушел, а я собралась быстренько и обратно на базар, а потом на такси проследила за тем, куда он с одной шалавой поехал. Ну, плюнула я на свое высшее и музыкальное образование и на гордость заодно, поднялась по лестнице и начала в дверь колотить. Соседи выскочили, и я им все русским языком объяснила. Шуму было много, то да се. Короче, шалава эта не выдержала и дверь открыла. Я в квартиру влетела, а там мой благоверный торопливо одевается! Посмотрела я на него и поняла – не будет у нас жизни! Если уж взялся гулять, то это дело не бросит. Плюнула я и сказала, чтобы ноги его в доме больше не было. Вернулась я домой, а тут и он заявляется! Прости, мол, бес попутал. А мне так обидно стало, что хоть плачь! Посмотрела я в глаза его блудливые и заявила, что, мол, только развод и ничего другого. Тут с него виноватый вид мигом слетел, и он мне заявил, что согласен, но только с разделом совместно нажитого имущества.

– Ну и сволочь! – не сдержалась я. – Ни копейки в дом не принес, а свою половину потребовал!

– А я согласилась! – весело ответила Феоктистова. – Пусть катится! Я-то себе всегда заработаю! Ну и выперла его к родной мамаше, благо он не здесь прописан был, а у нее.

– А когда это было? – спросила я.

– В ноябре, мы как раз после праздников заявление в суд на развод подали – сын-то тогда несовершеннолетним был, – ответила она.

– А как ваш сын отнесся к будущему разводу? – поинтересовалась я.

– Назвал отца предателем и сказал, что он ему больше не сын, – проговорила она. – А еще заявил, что он трутень, который ко мне присосался и за мой счет жил!

– А Виталий у вас с характером! – покачала головой я.

– Что есть, то есть, – подтвердила она.

– А вы не могли бы показать мне фотографии вашего мужа и сына? – попросила я, подумав, что нелишним будет проверить, не подходит ли кто-нибудь из них под описание преступника.

– Женькины фотографии я все выкинула, а сына – могу. Только зачем вам? – удивилась Наталья Федоровна.

– Из любопытства, – неопределенно ответила я.

– Ну, хорошо! – согласилась она.

Наталья Федоровна вышла из кухни и быстро вернулась с пачкой фотографий, которую отдала мне, и, встав сбоку от меня, стала комментировать:

– Это Виталик в школе, это он в секции по плаванию...

Она все говорила и говорила, и в голосе ее слышалась извечная материнская гордость за сына, но мне это было неинтересно, потому что этот симпатичный парень был явно не тем, кого видели тогда убегавшим Анна и Виктор, потому что парень был до того здоровый и массивный, что даже при желании не смог бы сойти за невысокого и худощавого.

– Крупненький он у вас! – сказала я, возвращая ей снимки.

– Так в отца пошел! Тот настоящий жеребец! Ростом под два метра и размер шестидесятый! – с ненавистью сказала она.

– Будем надеяться, что он похож на отца только внешне, – успокоила я ее.

– Дай-то бог! – вздохнула Феоктистова.

– Так что же было дальше? – спросила я. – У вас действительно не было алиби на момент совершения нападения на Агееву?

– В том-то и дело, что было, – опустив голову, сказала она. – Женька тогда в очередной раз за своими вещами пришел, но...

– Но он отказался это подтвердить? – догадалась я.

– Да! – тяжко вздохнула она. – На очной ставке, глядя мне прямо в глаза, заявил, что приезжал за вещами не 17 декабря, а 16-го!

– И поверили ему, а не вам, – поняла я.

– Да. Наверное, потому, что эта глупая девчонка, Агеева, все время твердила, что это я ей отомстила за то, что она хотела увести у меня мужа. Дура! Да у него таких, как она, целый гарем был! – объяснила Феоктистова, и в ее голосе я услышала давнюю, еще неизжитую боль. – Вот так меня и посадили. Ни за что. Женька тут же забрал обратно заявление о разводе...