Свеча для трупа

— Вам бы поговорить с мамой, если бы она была жива. — Миссис Темпест отвернулась и посмотрела в окно, на бесконечное море. — Она вырастила ее. Я ничего не знаю о ней. Я не видела ее с тех пор, как ей исполнился год. Наверно, вы считаете меня плохой матерью.

— Я не могу делать подобные выводы, поскольку это не входит в мои обязанности, — мягко сказал Маркби.

Она оторвала взгляд от моря и посмотрела ему в глаза:

— Я не собиралась ее бросать. Приехав в Уэльс, я думала, что меня ждет новая жизнь. Что у нас с ней будет новый дом. Что я заберу Кимберли к себе, как только устроюсь как следует. Я не забывала ее, посылала открытки и подарки. Но мне было очень мало лет. Я и представить не могла, что мне будет так трудно на новом месте. Я знала, что с Ким все хорошо. Знала, что мама присмотрит за ней. Я начала понимать, что одна я не смогла бы заботиться о ребенке и полноценно работать. А тогда прощай мечта о нормальном доме. И я все откладывала и откладывала поездку за ней.

Дверь распахнулась, вошел Глин с подносом. На подносе стояли три кружки с кофе и ложечками. Он неуклюжим движением поставил поднос на столик.

— Надо было взять хорошие чашки, — сказала его мать. — Что подумает наш гость?

— Ничего он не подумает! — отрезал Глин.

— Это правда, — подтвердил Маркби. — Я люблю пить кофе из кружки. — Он отпил кофе.

Глин уселся на стул и, враждебно поглядывая из своего угла, принялся шумно размешивать сахар в кофе.

— А потом я познакомилась с Джеком, — продолжала его мать. — У него была хорошая работа, и я понимала, что если я выйду за него замуж, то мы сможем взять кредит и купить дом. Но я не поэтому пошла за него. Он был красивый мужчина… — Ее взгляд переместился к фотографии на длинном столике около стены. — Он был хорошим мужем и хорошим отцом для Глина и Джулии. Но у него был жесткий характер, если вы понимаете, о чем я. Он считал, что мужчина должен быть хозяином в своем доме. Он не любил, когда с ним спорили, и у него были очень определенные понятия о том, что хорошо и что плохо. Человеку с таким характером я не могла признаться в том, что… что у меня есть ребенок. И я не сказала. Мы поженились. Я стала бояться, что мама найдет меня и я вдруг увижу ее на пороге с Ким на руках. Так что я постепенно перестала писать. Я никогда не подписывала обратный адрес, но все равно боялась, что она как-то сможет отследить открытку. Долгие годы меня не отпускал этот страх. Однажды, спустя много лет, ко мне пришли полицейские и сказали, что Ким убежала. Они спросили, не видела ли я ее. Все открылось. Джек был в ярости. Но у нас к этому времени уже были свои дети, и потихоньку все уладилось. Признаюсь, я очень боялась, что она приедет в Уэльс, узнает, где я живу. Под конец Джек сказал мне: «Ладно, забыли. Больше не будем об этом говорить». Но если бы она появилась, во плоти, не знаю, что бы Джек сделал. — Миссис Темпест посмотрела на сына. — Прости, Глин, но ты ведь помнишь, каким неистовым был твой отец.

Ветер бился в окно, даже через стекло волнуя легкие тюлевые занавески.

Маркби представил, как Кимберли перебирает старые открытки — на день рождения и Рождество, — старясь узнать, где живет ее мать. Но не ему об этом судить. Да и невозможно уже разобраться, что было правильно, а что нет. Сьюзан великолепно оправдалась перед самой собой. Она убедила себя, что все происходило именно так, как она рассказала Маркби. Она вычеркнула из памяти те эпизоды своей бурной молодости, которые не соответствовали ее теперешней жизни. Интересно все же, что она рассказала Джеку, оказавшись припертой к стенке. Как она оправдала неприемлемое для него добрачное зачатие? Да что уж там. Миссис Темпест — мастерица замазывать черные пятна. Навряд ли она призналась, что была девицей легкого поведения, какой ее запомнили миссис Арчибальд и Дэйзи Меррил.

Маркби почувствовал прилив раздражения — потому что во всем этом было не просто обыкновенное и поверхностное лицемерие. На этой комнате, да и на всем доме лежала печать старомодной высокомерной добропорядочности. Ни пылинки, ни пятнышка. Изъяны жилища были устранены с той же тщательностью, с какой Сьюзан расправилась с изъянами собственной биографии.

Маркби взглянул на большую фотографию покойного Джека. Темно-русые волосы, тяжелый лоб, узкий подбородок. Мужчины с такой внешностью имеют успех у женщин. Глин был не похож на него. Возможно, из-за этого он и гонял по округе на мотоцикле, выряженный Дартом Вейдером, — отыгрывался за недостаток физической привлекательности.

Затянутый в кожу, он смотрелся неуместно в этой опрятной комнате. Маркби подумал о его сестре. Миссис Темпест упомянула ее имя: Джулия. Маркби знал, что она работала медсестрой. Он спросил:

— Вы хоть раз позвонили своей матери?

Она грустно покачала головой:

— Нет, я боялась. Я понимаю, как это выглядит со стороны.

— Мама не виновата! — громко сказал Глин.

Маркби не обратил на него никакого внимания.

— У вас нет родственников или других людей — например, друзей семьи, — с которыми Кимберли могла поддерживать контакт?

— Нет. Я не забывала о Ким! — В голосе женщины прозвучал вызов. — Но старалась не думать о ней, потому что меня мучила совесть. Так было легче. И с мамой то же! Я любила ее и скучала по ней. Хотела узнать, как у нее дела. Глин и Джулия никогда не видели своей бабушки! Я понимала, что это неправильно, но что я могла сделать? Мне тоже было нелегко!

— Когда ваш муж погиб, вы не попытались связаться с матерью?

Маркби ощущал себя бессердечным чурбаном, но он приехал сюда, чтобы задавать вопросы. Вот бы малый убрался отсюда куда-нибудь. Тогда, возможно, его мать рассказала бы что-нибудь, о чем не решается говорить при нем. Но с другой стороны, было видно, что присутствие подростка придает ей сил и вопросы не причиняют такой боли, какую причиняли бы, если бы она находилась наедине с полицейским.

— Не попыталась, — почти неслышно сказала она. — Я не решилась приехать в родной город, даже на мамины похороны. Просто написала адвокату, чтобы он передал все ее имущество в Армию спасения. — Она прокашлялась и снова заговорила: — Я не связалась с ней после гибели Джека, потому что было уже поздно. Мне пришлось бы слишком многое объяснять — например, почему я ушла из дома. Пришлось бы рассказать все Глину и Джулии. Что у них есть бабушка, которую они никогда не видели, и что у меня… есть еще один ребенок. Они посмотрели бы на меня и подумали: что я за человек! Что я за мать! И не брошу ли я и их тоже…

— Нет, мы бы так не подумали! — вмешался Глин. — Мы тебя любим, мама! Мы бы все поняли!

Миссис Темпест с благодарностью взглянула на сына, и, когда она перевела взгляд на Маркби, тот увидел в ее глазах уверенность.

— Мне очень жаль, суперинтендент, что все так получилось. Надеюсь, вы найдете того… того, кто убил Ким. Жаль, что она погибла. Я понимаю, что этих слов недостаточно, но что я еще могу сказать? Я не могу начать все сначала. Не могу ничего изменить. Мне жаль. Правда жаль. Но так получилось. Жизнь не прожить заново.

— Да, — отозвался Маркби. — Жизнь не прожить заново.

— Если быть до конца честной, я должна сказать, что, если бы мне выпал второй шанс и Кимберли, как тогда, много лет назад, своим существованием угрожала бы моей совместной жизни с Джеком, я бы и во второй раз не взяла ее к себе. Я бы винила ее во всем — невинную малышку. Я всего лишь слабая женщина. Мне было меньше лет, чем сейчас Джулии. Меньше, чем Глину! Я сама была ребенком! Может быть, надо было отдать Ким на удочерение. Но я думала, что мама справится, и, по крайней мере, Ким жила с собственной бабушкой, а не с чужими людьми. Я хотя бы знала, где она. Если бы я отдала ее незнакомым людям, я бы ничего не знала о ней. — Она заметила несообразность своей аргументации и со вздохом добавила: — Ведь я и так ничего не знала о ней. Но вы понимаете, что я хочу сказать? В глубине души я чувствовала, что с Кимберли должно быть все хорошо, раз она с бабушкой. Время шло, я не появлялась, и в конце концов я решила, что так лучше и для мамы. «По крайней мере, у нее есть Ким!» — думала я. Мне казалось, они счастливы. Я правда верила, что все повернулось к лучшему. Я бы только все разрушила, если бы вернулась. Всем стало бы хуже, если бы пришлось менять сам собой устоявшийся порядок.

Миссис Темпест, похоже, не приходило в голову — или она гнала от себя эту мысль, — что она лишила свою мать возможности выбирать. Может быть. Что, может быть, Джоанне Оутс была в тягость забота о внучке — ведь она была уже в возрасте.

Женщина распалялась все больше и больше:

— Я же не знала, что ее убили! Я была в шоке, когда прочитала в газете о… об останках, найденных в той могиле! Первая статья была короткой. Там была просто информация о том, что на бамфордском кладбище в могиле найдены кости, которых там быть не должно. Меня будто что-то кольнуло — упоминалось название моего родного города, а также то, что кости пролежали в земле двенадцать лет. Ведь Ким исчезла двенадцать лет назад. А потом полиция пришла сюда. Они отследили, куда я переехала после того, как умер Джек. Они сказали, что это Ким. Я так и застыла. К такому нельзя быть готовым!