Свеча мертвеца

– Во сколько “ласточка” появилась на ваших приборах?
– встрял пилот.

Я неуверенно перевела на него взгляд. Ему-то какое дело?

Но следователь молчал, явно не возражая против участия пилота в допросе, так что пришлось сознаваться:

– Лидар ее не засек. Запрос аварийной посадки производился устно, около половины двенадцатого.

Тут следователь с пилотом взяли паузу, чтобы многозначительно переглянуться. Кажется, они и впрямь работали вместе, причем уже очень и очень давно.

– Но вы сразу начали расчет траектории, - обличительно заявил пилот, - и массу определили верно, хотя в запросе не был назван ни тип судна, ни его модификация.

Кажется, помимо моего рапорта к нему попали еще и логи. Правда, тогда непонятно, на кой черт им понадобилась я сама - история расчетов и обмена данными описывала ситуацию более чем полно. Или меня тут подозревают в злоумышленном уничтожении “ласточки”?

– У меня аллергия на магию, - сухо сказала я.
– Проявляется тем сильнее, чем выше класс примененных рядом со мной заклинаний. “Ласточка” фонила весьма характерным образом, а связь с ней пропала сразу после запроса. У меня не оставалось времени на попытки ее восстановить.

Следователь удивленно хмыкнул, и это, кажется, было первым выражением эмоций, которое он позволил себе с тех пор, как переступил порог командно-диспетчерского пункта.

– Значит, сейчас вы не сможете выйти на место происшествия?
– уточнил он.

– Почему?
– я пожала плечами.
– Если нужно, то выйду. Вопрос скорее в том, смогу ли я потом оттуда уйти на своих двоих.

– Мы не задержим вас надолго, - пообещал “сухарь”.

Но я все равно заглотила еще одну таблетку, прежде чем идти за ним.

– Могу я поинтересоваться… - начала было я, когда за нами закрылась дверь вышки.

– Нет, - ровным голосом ответил следователь, не дослушав, и замолк.

Более говорливый пилот тоже не спешил что-либо пояснять, из чего я заключила, что влипла по уши. Похоже, господа из спецкорпуса подозревали, что “ласточка” рухнула не случайно - и в качестве основной линии разрабатывали меня, невзирая на то, что с магией я не могла иметь ничего общего по медицинским показаниям, а остатки заклинания до сих пор висели над болотом.

Прорваться через заграждение оказалось на диво просто: стоило следователю вылезти из автофлакса и посветить своей суровой физиономией, как полицейские беспрекословно разошлись в стороны и тут же сомкнули ряды за нашими спинами, закрывая нас от журналистов, нацелившихся на брешь. Что характерно, к агентам спецкорпуса они приставать с вопросами даже не пытались.

Мы подоспели аккурат к тому моменту, когда из срезанной половинки “хвоста” звездолета вылез перемазанный в саже и масле спасатель. Вид у него был крайне озадаченный.

– Там пусто, - доложил он, едва разглядев следователя.

– Людей нет или вообще ничего?
– педантично уточнил агент, остановившись четко на границе бочага в пяти метрах от тонущего корабля. Ближе подходить не рисковал - как будто лично облазил болото и знал все тропки наперечет.

– Там камни и мусор, - с недоумением сообщил спасатель.
– Каюты пустые и необжитые, груза нет, пайков нет… как будто на “ласточке” никто и не летел с самого начала!

– А кто тогда посылал запрос?
– растерялась я.

И только тогда заметила, что пилот пристально наблюдает за моей реакцией.

– Не врет, - с легким удивлением констатировал он, как будто все это время держал меня подключенной к детектору лжи.
– Действительно не знала.

Следователь механически кивнул, принимая к сведению, развернулся и четким армейским шагом отправился обратно к автофлаксу. Только торжественного марша не хватало.

Я скептически вздернула бровь и перевела взгляд с его удаляющейся спины (ну, не совсем спины) на явно позабавленного пилота.

– Простите, госпожа Кэнвилл, мы должны были убедиться, - вот и вся вежливость, на которую его хватило.
– Скажите, а с какой высоты вы засекли “ласточку”?

– Система аварийного отслеживания сработала на семнадцати тысячах метров, - скупо ответила я.

Пилот прищурился, и я поняла, что логи он читал очень, очень внимательно. И помнит, что расчет траектории начался с высоты именно в семнадцать километров - а значит, засечь падающую “ласточку” я должна была гораздо раньше.

По-хорошему - именно тогда, когда по дублирующему каналу связи, основанному на заклинании переноса звука, пришел запрос аварийной посадки.

– Аллергия у вас с детства?

– Сколько я себя помню, - кивнула я.

– С какого расстояния вы почувствуете замаскированное заклинание четвертого класса?
– отчего-то заинтересовался пилот.

– Четвертого - это как для нормализации внутричерепного давления?
– уточнила я и, дождавшись утвердительного кивка, созналась: - Метров с двадцати - двадцати пяти, в зависимости от мощности маскировочной сети.

– На вас применялись подобные заклинания?
– продолжил докапываться пилот.

Объяснять он по-прежнему ничего не собирался, а следователь уже вернулся к автофлаксу и теперь нетерпеливо поглядывал на нас, застрявших у распиленной “ласточки”.

– Мои родители - дипломированные маги-целители, - все-таки ответила я.
– Они никогда не применяли магию непосредственно на мне, но полностью изолировать меня от нее, разумеется, получалось не всегда.

“В связи с чем они и отпустили тебя в эту глушь так легко”, - крупным шрифтом обозначилось на лбу пилота. Я поленилась подтверждать очевидное. Рано или поздно гипосенсибилизация поможет, и я смогу находиться рядом с родителями, даже если им приспичит поработать дома. А переживать из-за этого сейчас - только напрасно травить душу.

– Госпожа Кэнвилл, вы согласитесь помочь следствию, если это будет связано с переездом?
– посерьезнел пилот.

– Следствие намерено использовать меня в качестве детектора замаскированной магии?
– скептически уточнила я, уже осознавая: соглашусь как миленькая. Иначе помру от любопытства. Или сломаю голову, пытаясь сообразить, кому и на кой ляд понадобилось ронять в болото набитую мусором “ласточку” и откуда следователи знали, что людей в ней нет.

Пилот, ничуть не смущаясь, кивнул.