Свердловск 1977

–  Хм, а какое расстояние от Москвы до Еревана?
– поинтересовался я. обнаружив брешь в своих знаниях.

–  Две тысячи триста километров. По крайней мере, у меня столько на спидометре получилось, когда я на своей машине в отпуск ездил, - бросил мне через плечо собеседник, занятый приготовлением кофе, - Если ты про автотранспорт, то там тоже всё плохо. Очень дорого, долго и ненадёжно.

–  Авиацией не дорого, а машинами дорого?
– я даже не стал скрывать своё удивление, вызванное явным несоответствием того, что слышу.

–  Заказывали они машины в "Совтрансавто”. Цветы только в три ряда по высоте получается перевозить, и с температурой там не всё хорошо. Пока едут, вроде следят, а как на отдых встали, то как получится. Вот и везут воздух, по сути дела, а платят, как за полноценный рейс. Да и товар потом получают так себе. Помятый или взопревший. Про то, насколько сложно из Еревана рейс рефрижератора заказать, я даже говорить не буду. Сам понимаешь, что перевозка тех же персиков, винограда и прочих фруктов-продуктов оттуда всегда востребована.

–  Купили бы себе новые МАЗ - 5429, с трёхместной кабиной и спальником. Такие, как в последнем журнале "За рулём" описаны, и сделали бы себе специализированные полуприцепы со стеллажами и климатической установкой. Двое суток, и груз в Москве. В два водителя им даже на ночлег останавливаться не надо. Причём, коробки не в три ряда перевозить можно, а хоть под потолок грузить. И тогда не помнётся ничего на стеллажах, - пожал я плечами и прекратил свои размышления вслух, увидев удивлённое лицо Степана Арамовича, и медленно расплывающееся на его брюках пятно от пролитого кофе, выплеснувшегося из-за его дрогнувшей руки.

Я заметался по гримёрной в поисках салфеток или полотенца.

–  Не обращай внимания, сейчас переоденусь, - досадливо махнул рукой в мою сторону Степан Арамович, подходя к вешалкам, где висели костюмы, - Лучше подробнее расскажи, как ты себе такой грузовик представляешь.

Пришлось вспоминать, что я заметил, рассматривая в своей первой жизни специализированную машину из Голландии, оборудованную именно под перевозку цветов. Перечислял недолго, прерываемый вопросами собеседника, доносящимися из-за шторы, где он переодевался. Одетый в новый бежевый костюм, мой собеседник кинулся к телефону.

–  Нет тут ещё автоматического межгорода, - с огорчением констатировал он, после того, как через телефонистку ему пришлось заказать разговор с Ереваном по срочному тарифу.

К счастью, не прошло и пяти минут, как частые трели звонка, оповестили о выполнении заказа.

Из разговора на армянском я понял только два слова - Свердловск и Челябинск.

Степан Арамович что-то горячо объяснял своему собеседнику, время от времени тыкая пальцем в мою сторону, как будто тот мог это видеть.

–  Сейчас узнает, куда есть рейсы и билеты, и прилетит, чтобы с тобой встретиться, - радостно заявил Степан Арамович, положив трубку.

–  Зачем? Я бы и по телефону всё объяснил, а эскизы можно почтой послать, - недоумевающе спросил я, не видя особой сложности в техническом исполнении затеи.

–  Эх, Павел, Павел, - вроде бы осуждающе, но, в то же время с улыбкой, покачал головой из стороны в сторону Степан Арамович.
– Молодой ты ещё, не умеешь время ценить и деньги считать. У цветоводов один день год кормит. И этот день у них будет через два месяца. Так что у Ашота земля сейчас под ногами горит. Успеет что-то сделать до восьмого марта, чтобы больше продукции вывезти - быть его предприятию с деньгами, а нет, так опять всё на складе сгниёт. У нас ведь как всё в стране устроено: план по сданной продукции выполнил - уже молодец, а вот то, что перевезти и продать не смог, это, как правило, остаётся за кадром. Потом, может, и поругают, но не так сильно. Понимают, что выращенный цветок девать некуда. А вот перед праздниками руководство республики перед Москвой отчитывается. У них там, в свою очередь, всё так же получается. За выращенное республикой отчитались, а что довезти до покупателей не смогли, после праздников уже никто и не спросит. Другие дела навалятся.

–  Как у нас по зерну и картофелю. Сколько вырастили и собрали - знаем, а сколько сгноили на элеваторах и овощехранилищах, то тайна великая, - кивнул я. подтверждая, что ситуация мне знакома. Безразличное отношение людей к государственной собственности - бич нашей страны. Экономические стимулы однобоки и относятся, в основном, к сбору урожая. За эти показатели хорошо платят и раздают награды. Зато в чём мы впереди планеты всей - так это в потерях сельхозпродукции при её хранении. На словах и по бумагам вроде всё гладко, а на деле - страшно.

–  Посмотрим, чем нас Ашот в этот раз удивит. Любит он из каждой нашей встречи праздник устроить, - радостно потирая руки, улыбался Степан Арамович.
– Ох и гульнём же...

–  Похоже, вы его давно знаете.

–  С детства. Он мне роднёй приходится. Наши отцы - двоюродные братья. Пока в школе учился, часто лето вместе с ним проводили. Мы оба жуткими хулиганами были. Постоянно зачем-то по чужим садам лазили, хотя в своём всё то же самое росло. Весёлые были времена, беззаботные, - улыбнулся мой собеседник каким-то детским воспоминаниям.

–  Степан Арамович, а встречу с дедом Стаса никак нельзя для меня устроить? Есть у меня один вопрос, с серьёзным потенциалом для развития страны, а вот посоветоваться не с кем. Мне буквально минут пятнадцать-двадцать бы с ним поговорить.

–  Прямо даже так, для всей страны?
– перестал улыбаться мой собеседник. Было заметно, что ухмылку он с трудом, но сумел удержать. Воспитанный человек.
– И о чём разговор пойдёт, если не секрет?

–  В том-то и дело, что секрет. Я подписку давал. Вы не смотрите, что я молодой. Я не только музыкой занимаюсь, - тут мне удалось сообразить, как можно убедить собеседника чем-то более весомым, чем слова. Я вытащил портмоне и достал из него своё служебное удостоверение, на котором красовались тиснёные золотом герб и надпись Академия наук СССР.

–  Надо же, старший научный сотрудник. Не ожидал, признаюсь. Сумел, сумел удивить. Это же сколько тебе лет тогда?
– открыв книжечку, с любопытством ознакомился с её содержанием Степан Арамович.
– И удостоверение новенькое.

–  Лет мне восемнадцать, а удостоверение в конце декабря выдали, когда старшего присвоили. Я родил одно изобретение, которое, по оценке моего руководителя, вполне может потянуть на Нобелевскую премию. Самое главное - оно имеет сумасшедший экономический потенциал.

–  Хм, боюсь, мы со Стасом тебе не помощники. Сердится он на нас, что мы музыкой занимаемся, а не по его стопам пошли. А ты знаешь, мы Ашота попросим позвонить, когда он прилетит. С дедом Анастасом у них хорошие отношения и старик наверняка рад будет его услышать. Только не знаю, стоит ли тебе с ним встречаться. Дед весьма крут в общении, и характер у него стал тяжёлый. Тебе точно только совет от него потребуется?
– пытливо посмотрел на меня Степан Арамович.

–  Пока, да, - машинально ответил я, задумавшись о том, насколько вероятно постоянное наблюдение КГБ за пенсионером такого ранга. Первоначальные прогнозы меня не радовали. Человек, который провёл переговоры, предотвратившие третью мировую войну, просто не может не быть под наблюдением.