Сверхновая американская фантастика, 1996 № 01-02
Шрифт:
В Соединенных Штатах практически нет местечка, даже совсем маленького, где не выпускали бы свою газету. Нетрудно понять, что невозможно добиться ни дисциплины, ни единства действий среди такого количества борцов, поэтому, естественно, каждый поднимает свое знамя. Это не означает, что все политические газеты Союза делятся на те, которые за администрацию, и те, которые против нее; но, защищая ее или нападая на нее, они используют сотни самых различных средств. В этой стране газеты не могут, следовательно, поднять столь сильные потоки общественного мнения, которые либо вздымают даже самые мощные плотины, либо переливаются через них. Это дробление сил в печати имеет и другие последствия, не менее серьезные: издание газеты, будучи делом легким, позволяет каждому заняться им; с другой стороны, из-за конкуренции одна газета не может рассчитывать на большие прибыли. По этой причине крупные промышленные силы не вкладывают своих средств в такого рода предприятия. Впрочем, если бы газеты были источником богатства, для руководства ими могло, бы не хватить талантливых журналистов, поскольку газет этих бесчисленное множество. Журналисты в Соединенных Штатах занимают, как правило, невысокое положение,
Должно сожалеть о подобных злоупотреблениях; позднее у меня будет случай рассмотреть, какое влияние оказывают газеты на формирование вкусов и нравственность американского народа; но, повторяю, в данный момент я занимаюсь только политической сферой. Нельзя не признать, что политическое воздействие свободы печати имеет немалое значение непосредственно для поддержания общественного порядка. Вследствие этого те, кто уже занимает высокое положение в глазах своих соотечественников, не осмеливаются писать в газеты и, таким образом, теряют самое устрашающее оружие, которым они могли бы пользоваться с целью расшевелить себе на пользу народные страсти [11] . По этой же причине личные взгляды журналиста не имеют никакого веса у читателей. Читатели газеты стремятся к одному — знать факты; следовательно, только меняя окраску этих фактов или искажая их, журналист может привлечь внимание к своему мнению.
11
Только в редких случаях они прибегают к помощи газет, когда хотят обратиться к народу и говорить от своего собственного имени это случается, например, если о них распространяют клеветнические обвинения и они хотят установить истинное положение вещей.
Хотя пресса в Америке пользуется в основном именно такими средствами, она обладает все же огромным влиянием. Под ее воздействием оживляется политическая жизнь во всех уголках этой обширной территории. Именно пресса своим бдительным оком выслеживает, а потом извлекает на свет Божий тайные двигатели политики и вынуждает общественных деятелей поочередно представать перед судом общественности. Именно она объединяет интересы вокруг некоторых доктрин и формулирует кредо партий; именно благодаря прессе партии ведут диалог между собой, не встречаясь при этом; приходят к согласию, не вступая в контакт. Когда же случается так, что большое число печатных изданий начинает действовать в одном направлении, их влияние на долгое время становится преобладающим, и общественное мнение, обрабатываемое все время с одной стороны, в конце концов поддается их воздействию.
В Соединенных Штатах каждая отдельно взятая газета не имеет большой власти, но периодическая печать, как таковая, до сих пор является первой после народа силой [12] .
О том, что воззрения, которые утверждаются в Соединенных Штатах, где господствует свобода печати, как правило, более основательны, чем воззрения, формирующиеся где-то в другой стране, при строгой цензуре.
В Соединенных Штатах демократический режим приводит к руководству делами все новых и новых людей; вследствие этого меры, предпринимаемые правительством, не всегда последовательны и упорядочены. Но главные принципы поведения правительства в целом более стабильны, чем в большинстве других стран, а основные воззрения, которые определяют жизнь общества, более устойчивы. Когда какая-либо идея овладевает умами американцев, будь она праведной или безрассудной, нет ничего труднее, чем переубедить их.
12
Первая американская газета вышла в апреле 1704 года в Бостоне (см.: Труды Исторического общества Массачусетса, т. VI, с. 66).
Было бы ошибочно полагать, что периодическая печать в Америке всегда пользовалась свободой; несколько раз здесь предпринимались попытки установить нечто подобное практике предварительной цензуры и финансовых санкций.
В законодательных отчетах штата Массачусетс, в частности, содержится документ, датированный 14 января 1722 года.
Комитет, назначенный Генеральной ассамблеей (высшим законодательным органом колонии) для разбора обстоятельств дела, связанного с газетой «Будни Новой Англии», считает, «что вышеупомянутая газета обнаруживает стремление выставить религию на посмешище и вызвать к ней презрение; что с авторами священных текстов обращаются в газете неуважительно и нечестиво; что образ жизни и поведение евангелических священников трактуются в ней злонамеренно; что оскорбляется правительство Его Величества и что вышеупомянутая газета нарушает мир и спокойствие в этой колонии. В результате комитет предлагает запретить типографу и издателю Джеймсу Франклину печатать и издавать в будущем вышеупомянутую газету или другие письменные сочинения без предварительного ознакомления с ними секретаря колонии. Мировые судьи округа Саффолк должны истребовать с господина Франклина залог, который мог бы гарантировать соблюдение
им норм поведения в текущем году».Предложение комитета было принято ассамблеей и стало законом, однако его эффект оказался равным нулю. Газета избежала запрета потому, что под ее колонками вместо подписи Джеймса Франклина появилось имя Бенджамина Франклина и общественное мнение признало целесообразность подобной уловки.
То же самое можно было наблюдать и в Англии, европейской стране, где в течение века самая яркая свобода мысли уживалась с самыми непобедимыми предрассудками.
Я объясняю это явление той же причиной, которая на первый взгляд должна мешать этому, — то есть свободой печати. Народы, живущие в странах, где есть свобода печати, придерживаются своих воззрений как из чувства гордости, так и из убеждений. Они их любят, потому что считают их правильными, а еще потому, что выбрали их сами, и они держатся за них не только как за что-то правильное, но и как за нечто, им принадлежащее.
Есть и еще множество доводов.
Один великий человек сказал, что на обоих концах знания находится незнание [13] . Возможно, вернее было бы сказать, что глубокие убеждения находятся только по краям, а в середине — сомнение. Человеческий ум можно рассматривать в трех различных состояниях, часто следующих одно за другим.
Вначале человек твердо верит, потому что он воспринимает что-то, не вдаваясь в суть. Потом, когда появляются возражения, противоречия, он сомневается. Часто ему удается разрешить все свои сомнения, и наконец тогда он снова начинает верить. На этот раз он овладевает истиной не наугад и не в потемках; он видит ее перед собой и идет прямо к ее свету [14] .
13
Имеется в виду высказывание Блеза Паскаля «Знание имеет два предела, касающиеся друг друга: первый — это чистое природное незнание, в котором находятся все люди при рождении. Другой предел — это тот, до которого доходят великие души, которые, изведав все, что человеку можно знать, находят, что они ничего не знают, и встречаются с тем самым незнанием, от которого они отправились. Но это уже умное незнание, сознающее себя» — Паскаль Б. Мысли (о религии). Перев. с фр. П. Д. Первова М, 1905, с 68.
14
Я, правда, не знаю, возвышает ли это убеждение, явившееся результатом размышлений и ставшее доминирующим, человека до той степени пылкости и преданности, какая инспирируется догматической верой.
Когда свобода печати воздействует на людей, находящихся на первой стадии, она еще длительное время поддерживает у них привычку твердо верить не размышляя; единственное, что она делает, так это меняет предмет их необдуманной доверчивости. На всем интеллектуальном горизонте человеческий разум может, следовательно, видеть только одну точку в определенный отрезок времени, но эта точка беспрестанно перемещается. Это время внезапных революционных изменений. Несчастны те поколения, которые первыми допустят свободу печати!
Однако вскоре наступает время, когда круг новых идей мало-помалу освоен. Приходит опыт, и человек погружается в сомнения, его охватывает недоверие ко всему.
Можно предположить, что большинство людей останется в одном из первых двух состояний: они будут верить, сами не зная почему, либо не будут точно знать, во что им нужно верить.
Что же касается третьего состояния, когда у человека появляется убеждение как следствие размышлений, доминирующее убеждение, рождающееся из знаний и утверждающееся, даже несмотря на тревоги, связанные с сомнениями, то его достигнет, ценой определенных усилий, лишь небольшое количество людей.
Было замечено, что в те периоды, когда люди ревностно относились к религии, они не раз меняли веру, тогда как в периоды сомнений каждый упорно сохранял свою веру. То же самое происходит и в политике, когда властвует свобода прессы. Допустим, что все социальные теории одна за другой оспорены и повержены; однако те, кто остановился на одной из них, продолжают придерживаться ее не столько вследствие уверенности, что эта теория хороша, сколько из-за отсутствия уверенности в том, что есть лучшая.
В эти периоды не убивают с легкостью друг друга за убеждения, но и не меняют их, и вместе с тем в это время встречается меньше жертв и отступников.
Прибавьте к этому еще более веский довод: когда в убеждения проникают сомнения, люди в конце концов цепляются только за инстинкты и за материальные блага, потому что они гораздо более видимы, более ощутимы и по своей природе более постоянны, чем убеждения.
Ответить на вопрос, кто управляет наилучшим образом — демократия или аристократия, очень трудно. Явно только, что демократия стесняет одного, а аристократия притесняет другого.
Сама собой устанавливается истина, по поводу которой бессмысленно спорить: вы богаты, а я беден.
Использование англоамериканцами права создавать объединения. — Три вида политических объединений. — Как американцы осуществляют на практике систему представительства в объединениях. — Чем это может грозить государству. — Большой конвент 1831 года, посвященный тарифам. — Законодательный характер его решений. — Почему неограниченное использование права создавать объединения в Соединенных Штатах Америки не так опасно, как в какой-нибудь другой стране. — Почему в Соединенных Штатах это следует считать необходимым. — Полезность объединений для демократических наций.