Сверкающее Колесо

— Поль, — вымолвил Джонатан, — это я не спал? И с ума не сошел? Я видел столбы из зеленого света, три…

— И я тоже три, — чуть слышно произнес Брэд.

— И три белых огненных шара…

— Огненных, и из них искры сыпались…

— Она ложились нам на головы, обвивались вокруг ног… А? Поль!..

Поль повернулся к товарищам. Те были как полотно бледны, губы их дрожали…

Наверно и Поль был похож на них в эту минуту. Но он чувствовал в себе присутствие духа и владел рассудком. Это не была галлюцинация. Он ясно видел, и они тоже. Стало быть это была правда: три зеленых столба с бледными огненными шарами были здесь и действовали, да действовали, не дольше как сию минуту…

— Джонатан! Артур! Я вместе с вами видел… Вы не бредите… Мы в удивительный мир попали…

— А заметили вы, что эти столбы с огненными шарами не дают ни тепла, ни световых лучей?

— Правда… Только одни искры…

— Но что же это может быть? — бормотал Бильд.

— Не знаю… Светлые шары… Как будто головы… и искры бросали…

— Да, да, именно бросали… Как слова или взгляды…

— Да это мысли, воля, материализованные и действующие… Вот это так!..

— Однако концентрированное мыслящее существо, сделавшееся чистым флюидом…

— Но это совсем непонятно! — воскликнул Брэд.

Только что было произнесено это слово, как Поль услыхал с правой стороны шорох, вызвавший в нем воспоминание о шуршании шелковой юбки. Он быстро повернулся и в тот самый момент, как стена замыкалась, увидал прелестную бледную девушку, стоявшую около человека, который усердно кланялся!..

На этот раз он усомнился в своем зрении. Он направился к новому видению, как вдруг его мозг озарился воспоминанием.

— Ах, — воскликнул он, — Лолла Мендес!..

После трех столбов со светящимися шарами это был такой безумный контраст, что он захохотал… Сзади него раздавался нервный хохот Бильда и Брэда, повторявших между спазмами:

— Ха! Ха! Лолла! Лолла Мендес!..

И на самом деле перед ними была молодая испанка. Но как она сюда попала?.. И чем, наконец, кончится это невероятное приключение?..

ГЛАВА IV, где радости любви начинаются вместе с муками голода

При виде Лоллы и Франциско все трое точно с ума сошли. Но это продолжалось не долго.

Когда Поль устал смеяться и пришел в себя, он твердо решил, что будет принимать к сведению самые нелепые факты, как простые и натуральные вещи.

Быстрым взглядом окинул он барышню и ее лакея.

Стройная, но не худая, несколько выше среднего роста. Лолла Мендес была одета в корсаж и в красную суконную юбку. У нее были тонкие, изящные руки и ноги. Открытая шея с тонкой смугловатой кожей грациозно поддерживала головку с роскошными черными волосами, с матово-белыми щеками, с прямым и гордым носиком и сжатым лбом, под которым блестели большие темные глаза, окаймленные длинными и густыми ресницами. Ее красные губки, слегка пухлые, были резко очерчены. Энергичная и вместе томная, красота Лоллы Мендес производила впечатление.

Рядом с нею нельзя было без смеха смотреть на Франциско.

Еще более длинный и худой, чем сам Джонатан Бильд, этот малый обладал кривыми ногами, огромными лапищами и держался сгорбившись. Вместо усов у него на верхней губе торчали четыре волоска под дон-кихотовским носом. Скулы были непомерной величины, а голый череп сиял как страусовое яйцо на солнце. Но в глубоких черных глазах, глядевших из-под густых бровей, светился ум.

Он стоял согнувшись, упершись левым кулаком в бок и размахивая шляпой в правой руке, составив ноги по-военному около дорожного чемодана, прикрытого серым суконным чехлом.

Пока слуга раскланивался, молодая госпожа смотрела смущенная, в молчаливом замешательстве. Поль почувствовал, что нужно заговорить. Он обрел в себе всю силу ума и хладнокровие, потому что присутствие в Сверкающем Колесе двух человеческих существ произвело и в его организме и — он это видел — в организмах Бильда и Брэда спасительную реакцию.

Да и наружность Лоллы Мендес внушала ему горячее желание казаться рыцарем.

— Mademoiselle, — сказал он, наклонившись, — вас удивило, что ваши имена были произнесены сейчас: но о вашем приключении рассказал капитан Мендес.

— Отец жив! — воскликнула вся вспыхнув молодая девушка.

— Он жив: по крайней мере об этом сообщали вчерашние земные газеты, от 21-го июня. Газеты нам все рассказали. Мы их читали за несколько часов перед тем, как нас унесло… Так же, как и вас.

— Хорошо сказано, Поль! — отозвались разом Джонатан Бильд и Артур Брэд.

— M-lle, продолжал он, — мы чрезвычайно счастливы, что находимся в этом Сверкающем Колесе вместе с вами. Может быть мы будем вам полезны…

— Действуйте корректно, Поль, — шепнул Джонатан, — представьте нас.

— Представьте, Поль, — поддержал Брэд.

Поль обернулся налево и притянул за руку своего длинного и тощего друга.

— Джонатан Бильд, морской офицер Соединенных Штатов.

Потом повернулся направо и увидал своего короткого и толстого друга, протискивающегося вперед.

— Артур Бред, профессор естественной истории бостонского университета.

Наконец представился сам, низко поклонившись:

— Поль де Сиврак, корреспондент парижской академии, поручик колониальной пехоты.

Потом он поднял голову и добавил:

— Получивши втроем командировку от французского правительства в ученую экспедицию на раскопки в Нейве, в Колумбии, мы были проездом в Боготе, когда нас унесло Сверкающее Колесо.

Поль был среднего роста, лет тридцати; тонкие черты овального лица, светлые усики, черные волосы, темные глаза и вся аристократическая изящная внешность изобличали в нем чистокровного француза. Приятели его, напротив, олицетворяли собою два типа истых американцев. Высокий и тощий Бильд был косматый шатен с лишенным всякой растительности лицом; маленький и толстый Брэд — рыжий, коротко остриженный, без усов, но с небольшою бородкой.

Трое друзей, так не похожих наружно, но одинаковых по уму, сердцу и мужеству, стояли склонившись перед молодой девушкой.

С самого своего появление она не произнесла ни звука и не шевельнулась. Ее черные глаза, казавшиеся неестественно большими на побледневшем лице, смотрели с выражением, в котором страх понемногу сменялся доверчивостью. Но лакей ее меньше растерялся. Покуда Поль говорил, он без устали отвешивал поклоны, а потом затараторил своим голосом, который выходил еще забавнее в редком воздухе.