Свет надежды

– Я знаю. Мой отец доверял вам троим как никому другому и только вам он мог поручить то, что следовало бы держать в строжайшем секрете или под особым присмотром. Любой из вас знает эти земли лучше других, поэтому я обращаюсь к вам: я прошу вас послужить на общее благо во имя нашего народа.

В воцарившемся молчании было отчетливо слышно, как тянет свою заунывную песнь ветер.

– Что скажете, Торгер, Арнкелл? – кивнул в сторону своих соратников старик.

– Скажем, что служба есть служба. И приказы правителя не обсуждаются. – Арнкелл тяжело поднялся. – А теперь пора бы и отдохнуть, Рагнар.

Однако Рагнар знал, что кажущейся покорностью крылась недюжинная вера в его силы. Если бы старики были не согласны с ним, то нашли бы десятки, сотни доводов убедить его в неверности своих предположений, уж ему-то это было прекрасно известно.

Треклятый камень никак не шел из головы, и Рагнар все крутил его в руках, пытаясь разгадать тайну его появления. «Слезы Айны». Какое высокопарное имя ему дали. Ни один другой камень не именовали в честь богов, но именно этот посвятили богине, покинувшей свой народ. И пусть давно уж утеряны для его народа эти сокровища богов, Рагнар верил – всем сердцем верил, – что где-то в этих местах и сокрыты копи самоцветов. Даже разложенные перед ним на столе карты никак не желали открывать заветного места. У него не было времени на поиски, и в этом вопросе ему пришлось полностью положиться на верных соратников его отца, надеясь, что те все же смогут хоть что-то обнаружить. И пусть прежде это сделать не удалось, Рагнар верил, что в этот раз удача будет обязательно на его стороне. Не зря же боги послали ему этот камень.

Однако, оставалось в Раиньяге еще одно обязательство, о котором помнил Рагнар – Айна. В последние дни ему все чаще казалось, что он слишком сурово обошелся с нею, заперев ото всех в отдаленном замке. Ни разу он не слышал от старых смотрителей о роптании или недовольстве, высказанными его женой. Она, напротив, с честью приняла все тяготы и лишения своего вынужденного заточения. Рагнар не мог не заметить, как усилиями двух женщин до неузнаваемости преобразился Раиньяг, по-настоящему став уютным и теплым обиталищем. Он помнил этот замок с детства: отец привозил его сюда маленьким мальчиком, когда угроза для родного дома была слишком сильна, да и впоследствии ему приходилось не раз возвращаться сюда, чтобы надежно спрятать в его стенах какого-то значимого человека. И всегда замок был для всех холодным мрачным местом, словно это не укрытие, а тюрьма. Поразительно, как этой девчонке удавалось привносить с собой свет и тепло везде, где бы она ни появилась. Наверное, было слишком несправедливым спрятать ее здесь. Всякий, кто вынужден влачить подобное существование, должно быть чувствовал себя заживо погребенным, вычеркнутым из жизни и истории. Быть может, в этом и была причина того ее безрассудного поступка на вершине горы – прыжка, едва не оборвавшего тоненькую жизнь пленницы положения?

Лишь в самый последний момент принял он решение.

– Говорят, в деревне у заставы много торговцев собралось. Халмар, останешься здесь сопровождать Айну с ее спутниками. Им стоит развеяться. А заодно проверь заставу.

Халмар покорно склонил голову, однако от Рагнара не укрылось недовольство, которое сверкнуло в очах воина. Его друг всегда рвался в бой одним из первых, не боялся никогда жестоких стачек и уж точно никогда не прятался от битвы, и теперь, когда правитель нарочито оставлял его в тылу сторожить какую-то девчонку, пусть даже она и была его женой, доблестному мужу это явно было не по нраву. Да только ослушаться приказа он также не мог. И пришлось, стиснув зубы, подчиниться.

– Слушаюсь, повелитель.

Окинув последним взглядом серые стены, Рагнар отдал знак собираться в путь. Он пришлет сюда еще воинов для охраны Раиньяга и его обитателей, а пока он доверил это Халмару, зная, что тот не подведет. Отряд покинул стены замка и отправился домой. А на третий день пути их нагнал воин из заставы с вестью о том, что на деревню напали вражеские лазутчики, переодевшиеся в торговцев.

Глава 14

Иногда судьба преподносит поистине чудесные подарки, истинный смысл которых становится понятен лишь по прошествии долгого времени, когда, собирая по крупицам памяти отдельные события, складываешь их в единое целое.

Весть о том, что Рагнар разрешил затворнице Раиньяга покинуть стены ее тюрьмы, стала большой неожиданностью для всех. И даже хмурый Халмар так и не сумел ничего объяснить никому. Всегда последовательный в своих решениях, Рагнар, казалось, терялся, когда дело касалось его жены. Его приказы вызывали недоумения, только вот прямо спросить об этом у правителя никто не решался, так как ответом всегда был хмурый взгляд да тяжелое молчание.

И лишь одной душе неведомы были эти перемены в Рагнаре – той самой, которая и была причастна к ним. Привыкшая слышать о жестокости и безнравственности народа Зангры, а в особенности об их правителе, Айна каждый день с удивлением открывала для себя, что все это было лишь лживыми наговорами сподвижников ее отца, тонкой политикой, призванной поддерживать страх в сердцах жителей Моргаша перед неведомым и диким противником, которому чуждо понятие пощады и гуманности. Лицемерие и наглая ложь. Айна была готова поклясться в том, что по эту сторону границы жили такие же люди, как и те, среди которых она выросла, и им также не были чужды страх, боль и надежды. Они так же умели любить и ненавидеть.

А их правитель… Он вовсе не был так жесток и страшен, как слагали о нем небылицы. Айна не раз видела, как относились к беженцам из Моргаша, поселившихся в землях ее мужа, и часто задавалась вопросом: выказал бы ее отец подобную милость к кому-то из бежавших подданных Рагнара – наверняка нет. Эти месяцы, проведенные в Зангре, заставили Айну по-новому взглянуть на своего мужа, на верных ему людей. Они все были одной семьей, крепкой, готовой постоять друг за друга, протянуть руку помощи в самое страшное время. Чего уж таить, Айна никогда прежде не ведала ничего подобного. Ее семьей были только Сенира да Вилен, родной же отец предпочел попросту отослать подальше с глаз своих, вовсе забыть о ее существовании. И вспомнил лишь тогда, когда было жаль отдавать любимую старшую дочь Бродику за «предводителя варваров и кровожадных убийц». Айна понимала, что таинственное исчезновение сестры было ловкой инсценировкой: Сверр просто надежно укрыл ее до той поры, пока все не утихнет. Разумеется, Айна помнила то негодование, которое охватило Рагнара, едва раскрылся хитрый план ее отца. О, сколь же грозен был он в тот момент. Как страшно было хрупкой девушке пред обманутым правителем, в руках которого отныне была ее жизнь и судьба. Но с первых же мгновений Рагнар развеял слухи о своей жестокости и бездушии. Он не убил ее, не изгнал с позором, как полагалось бы за такой обман. Нет, вместо этого он довел брачный обряд до конца, показывая, что держит свое слово вопреки всему. Он не изгнал ее с первых же дней прочь с глаз – Айна сама была виновата в том, что отныне ее домом стал уединенный Раиньяг. Она прекрасно помнила, что сталось с теми несчастными, кто ненароком ослушался приказа ее отца – их жизнь длилась едва ли больше одного дня после короткого приговора правителя Моргаша. Рагнар же один раз простил ей ослушание. Второй раз, конечно же, требовал от него вынесение сурового наказания – все же он правитель, и его народ должен чувствовать это. Каким бы несправедливым ни казалось поначалу ее участь, за проведенные в заточении месяцы Айна поняла, что ее муж проявил к ней немалую долю снисхождения, даже несмотря на то, что она была дочерью его врага. Он мог бы ее убить или отправить обратно к отцу. Но в который раз не сделал этого.

Его силу, храбрость и выносливость могли восхвалять сколь угодно, только вчера от взгляда Айны не укрылось, как изможденность тонкими морщинками пролегла по высокому лбу, как хмуро сошлись густые темные брови и темные круги усталости залегли под потускневшими глазами цвета стального неба. Не знавший ни отдыха, ни покоя, Рагнар не позволял себе расслабиться ни на мгновение. Он был сильным воином, его уважал не только собственный народ, но и правители соседних земель. И вместе с тем он был так одинок в своем величии. А кому, как не ей самой, знать, что такое истинное одиночество.

Вчерашняя встреча что-то изменила в отношении Айны к Рагнару. По его растерянному взгляду было видно, что, прибыв в Раиньяг, он меньше всего желал их встречи. И тем более неожиданной она стала для обоих. Совершенно ошеломленная нежданным появлением своего мужа, девушка в полнейшем смятении смотрела на него, не в силах даже пошевелиться. Силы словно разом покинули ее. Звонче набата гремела меж ними тишина. Они молчали, но их глаза словно вели немой диалог, изумленно и опасливо изучая друг друга. Айна не видела больше пред собой грозного противника, в волю которого отдали ее судьбу. Куда-то исчез весь ее страх пред ним. Остались только робость да смятение. Чуткое девичье сердце, столь долго спавшее в трепетном ожидании чего-то сильного, светлого и настоящего, бешено стучало в груди, точно пыталось вырваться прочь. Им не надобно было слов в тот момент – они лишь только разрушили бы всю ту иллюзию, непостижимым образом возникшую меж ними и унесшую на короткие мгновения обоих прочь от жестокой реальности. Лишь на короткое мгновение она забыла, кто есть они друг для друга, с жадностью ловя удивительный взгляд серых глаз, неожиданно принявших теплый оттенок… И ей казалось, что вот-вот ее душа отделится от тела и бросится вперед, навстречу тому неизведано-прекрасному, что необъяснимо происходило меж ними в тот момент… когда сладкая иллюзия вдруг разбилась от одного только голоса не весть откуда появившегося Грегера.

Конец ознакомительного фрагмента.