Свет обратной стороны звезд

— Не знаю, Комаров — ответил Федор. — Полковник Томский! Они что, пронюхали о запасном телепорте?!

— Мне известно не больше, чем вам, капитан.

Было видно, как «эсбешник» испуган и растерян.

Маленький конвой продолжал удаляться от обреченной станции. Было видно, как орудия крепости пытаются стрелять по противнику. Но малоразмерные, предельно удаленные неприятельские АБГ, пушкам со сбитой юстировкой было не достать.

Латаный — перелатанный «Князь Иван», единственный оставшийся на Базе линейный рейдер, понесся с максимально возможным ускорением, паля изо всех орудий, навстречу вражеским «сучкам».

— Васька, сколько думаешь у них АБГшек? — спросил Конечников.

— Данных нет, — ответил тот. — Но судя по тому, как разделали Кольцо, не меньше пары.

«Нашему Палычу хана», — показал на пальцах Федор Стрелкину.

Стрельников кивнул в ответ.

— Ваше высочество, — обратился он к Александре. Прикажите скаутам атаковать пушечные линкоры эланцев. Иначе «Князь Иван» просто не долетит до противника.

— Какой ты шустрый, — загремел в ответ полковник Томский. А когда «Тондро» подойдут к Базе, кто их остановит?

— Они нас ловить будут, эти «Тондро», — в сердцах ответил Федор.

— Не каркай, Конечников, — оборвал его полковник.

— Полковник, пусть скауты выпустят ракеты по АБГ. И назад, на перезарядку, — приказала Александра.

— Радист, отбей от моего имени командиру группы, пусть атакуют, и сразу назад, — приказал полковник.

Проходил час за часом. Маленький конвой уходил с максимально возможным для «санитара» ускорением от Базы.

В эфире, приглушенная расстоянием, затихала ругань радиообмена и шипение помех от взрывов. Бой и смерть оставались все дальше и дальше.

Санитарный транспорт, с трудом разогнался и пошел параллельным курсом. На кораблях были погашены ходовые огни, деактивированы ответчики системы «свой — чужой», отменена подача радио и световых сигналов.

Конвою нужно было пересечь пояс астероидов и подойти к Альбигору, второй планете системы. Громадное поле тяготения этой несостоявшейся звезды затягивало мусор из окружающего пространства, создавая колоссальные рои обломков.

Там, среди астероидных полей, гигантских спутников окруженных планетоидами всех размеров, и был спрятан резервный телепортатор.

Несмотря на громадную скорость полета, два миллиона мегаметров до цели заняли несколько дней пути.

Пассажиры, сильно стеснили экипаж. Им не только пришлось выделить место в рубке под противоперегрузочные кресла. Гостям понадобилось 2 отдельные каюты, из-за чего пилоты и артиллеристы перешли на режим «горячей койки», когда сменившиеся с вахты вынуждены были укладываться на спальные места заступивших на дежурство коллег.

Женщинам пришлось выделить сопровождающих, которые разгоняли народ в туалете, когда тот требовался дамам. Дневальные из всех сил сдерживали матросов, которые по-привычке матерились, вешали на просушку вонючие портянки у койки, шатались в исподнем, спали, выставив на обозрение непотребные части тела.

Все это породило массу неудобств, и только жесткий прессинг первых офицеров корабля не давал раздражению нижестоящих перейти в скандал с выяснением отношений.

Особенно большие проблемы возникали с ассистенткой Корсакова.

Она, помня о своем любовнике-академике, играла роль неприступной, недовольной «хамами» барыньки. Научница трепала нервы Конечникову и другим офицерам, мстя за свою неудовлетворенность и жгущие изнутри страхи. Хелена постоянно требовала внимания, жалуясь Конечникову на его подчиненных, обвиняя в похотливых взглядах, сальных шуточках по ее поводу, щипках за попу и за грудь, вынуждая Федора вмешиваться.

Лишь иногда, мимолетные плотоядные взгляды, которые она бросала на Федора и ревнивые испепеляющие, адресованные княжне выдавали ее чувства.

Уже через день Конечников просто ненавидел эту женщину, убегая от ее липкого внимания в служебно-бытовые проблемы. Он чувствовал облегчение, лишь, когда эта истеричка безвылазно сидела в каюте.

С Александрой у Федора, как не странно, никаких проблем не было. После того, как она легко и просто выбила ударом ноги четыре зуба старшине Ковальскому, всякие попытки приставания к наследнице престола закончились сами собой.

Все остальные спутники Александры не требовали никакого вмешательства в свои жизни.

Корсаков пил и спал. Просыпался, выползал в сортир. Блевал, оставляя характерный едкий запах невсосавшегося в кровь алкоголя пополам с желудочным соком. И снова возвращался на место, продолжая пить в одиночку под одеялом, чтобы этого не видели его соседи.

Грозные на Базе майор и полковник вели себя исключительно деликатно, не замечая шероховатостей быта в тесном нутре номерного скаута. Они не валялись на койке в обнимку с бутылкой, как Корсаков. Не вымещали свои страхи на других как Хелена. Они предпочитали забираться в противоперегрузочные кресла в рубке и смотреть на звезды вместе с великой княжной.

За многие часы, проведенные рядом с ними, Федор сумел разглядеть внимательно всю эту непохожую на других компанию, волею случая, оказавшуюся на корабле.

Странная троица частенько беседовала в капитанском кабинете, превращенном в каюту наследницы престола. На людях они говорили на каком-то тарабарском языке, не стесняясь окружающих. Когда они были уверены, что до них нет никому дела, компания переходила на рич.

На удивление уже не оставалось ни сил, ни времени, но всеже, воспитанный на доведенном до автоматизма чинопочитании, Федор поражался, как мало почтения оказывают эти странные офицеры наследнице престола, одергивая, перебивая и намекая на место, которое она занимает.

Конечников со своего места понимал все, о чем они говорят, различая неслышный за шумом механизмов и докладами постов разговор.

В эти моменты становилось понятно, что беседуют они о шансах эланцев выиграть войну с использованием устройства, которое уносит прочь в своем трюме малый гиперпространственный разведчик и еще о многих и многих вещах, о которых Конечников даже не догадывался.

Его удивляла и восхищала свобода суждений этих людей, такая непривычная в эру штампованных, обкатанных, никчемных фраз, поклонения чинам и званиям, истового следования авторитетам, Исторический кругозор этой троицы внушал глубокое уважение. Отступления и замечания, когда они говорили о давно прошедших событиях, наводили на мысль, что эти люди видели их своими глазами.

Федора не оставляло чувство прикосновения к тщательно сохраняемой могущественными силами тайне, древним, давно забытым секретам почти сказочных времен, знакомым ему лишь по смутным преданиям об уме, сверхчеловеческих способностях и долгой жизни людей прошлых эпох.

Еще Конечникова удивляло в этих людях отсутствие даже следов страха, свободная, сильная уверенность суждений, точно они находились в надежно защищенных покоях Нововладимирского владыки, а не убегали в неизвестность от превосходящих сил противника.